Мири Паз: Я один раз стукнула в лицо Хамро Суванова

Мири Паз в ходе досудебного расследования не давала показаний. На суде она отказалась первой рассказывать обстоятельства похищения Хамро Суванова. Но после того как судья закончил допрос Лилии Рах, Мири Паз согласилась ответить на вопросы сторон.

Informburo.kz публикует полный текст показаний Мири Паз:

"Хамро Суванова я знаю порядка шести лет. Познакомилась я с ним, когда являлась клиенткой бутика, я покупала одежду, а он был там менеджером. Я туда довольно часто приходила, потому что часто что-то покупала, иногда что-то просто мерила. На меня он произвёл впечатление, я считаю до сегодняшнего дня его очень харизматичным человеком. Он обладает чувством стиля, этот человек умеет красиво подобрать одежду, он умеет слушать и слышать. Таким образом, у нас сложились человеческие отношения.

Через 6-7 месяцев после знакомства Хамро у меня спросил: "Чем вы занимаетесь, какой род вашей деятельности?" Я сказала, что я увлекаюсь ювелирными изделиями. Могу сказать, что Хамро очень хорошо умеет продавать, у него очень хорошие отношения с клиентами. На что через некоторое время с обоюдного согласия мы решили, что мы попробуем… Он спросил, есть ли у меня изделия на продажу, на что я сначала дала ему один комплект, потом он его продал, и я дала ему ещё один комплект. Мы работали на очень малых количествах: что-то он продавал и рассчитывался со мной, что-то возвращал, что-то менял. В зависимости от потребительского спроса. Таким образом, мы проработали полтора-два года, хотя это работой назвать сложно. В ходе этого у нас сложились достаточно тёплые отношения, я считала, что Хамро мне как младший брат. У меня нет брата, и я просила его о каких-то вещах, и он всегда откликался. Причём могу сказать, что он не просто откликался, а даже на следующий день не брал деньги, говоря: "Как вам не стыдно?"

В 2014 году Хамро перешёл работать в новый бутик, это тоже бутик сети Лилии Робертовны. На тот момент мы с ним больше не сотрудничали, я ему не давала никаких изделий. Но тем не менее я продолжала быть его клиенткой, мы по-прежнему виделись, если праздники или дни рождения, он всегда меня поздравлял, и я его всегда поздравляла.

В 2015 году поздней осенью, не помню, в каком месяце, Хамро перешёл на работу, где он возглавлял престижный в стране салон красоты. У него сложились взаимоотношения с новыми клиентами, которые имели очень хорошие покупательные способности. Однажды мы обедали с ним и решили снова попробовать продавать изделия с новой клиентской базой. Я согласилась и через неделю или где-то 10 дней я передала Хамро один комплект. Параллельно он отправил к нам в бутик двух клиентов.

На протяжении с января 2016 года по март Хамро какие-то изделия брал, какие-то изделия обменивал, брал что-то другое. В марте или апреле он сказал, что к нему приезжают клиенты из Москвы, и он хочет представить широкий ассортимент изделий, это ответ на вопрос, как у него оказалось так много изделий одновременно. Я как хозяйка компании была заинтересована, чтобы клиент увидел как можно больше. Таким образом, у Хамро оказалась как моя личная основная коллекция, так и коллекция компании. На протяжении этого времени он какие-то платежи переводил, приносил, иногда передавал через Айдоса (водитель Хамро. – Авт.)

Отношения у нас были очень дружеские, неоднократно он приглашал меня к себе домой, он готовит очень вкусный плов. Я его приглашала к себе домой, отправляла ему на работу покушать, потому что он был вечно занят. Таким образом, у него оказалась основная часть моей коллекции, которой обладали компания и я.

Эти изделия не просто денежный капитал компании, это фонд, который мы можем предоставить клиентам. Когда приходили клиенты, я ему звонила, а он отвечал, что изделия проданы в рассрочку таким-то людям, их имена он не скрывал, эти имена он называл мне. Обещал, что проплату должны сделать такого-то числа, но проплаты не производились. Он объяснял это тем, что люди за границей не рассчитываются вовремя. Я его очень просила, чтобы он забрал, но он говорил, что это неэтично. В общем, изделия назад я не смогла получить. Хамро всё это время исправно отвечал на звонки, не скрывался, помимо того что изделия назад я не могла получить.

С мая месяца мне стало всё сложнее до него дозвониться, иногда телефон был отключен, но он потом перезванивал. Иногда я звоню, а он отвечает, что он в Астане или в Москве. Очень много раз я просила Хамро, думаю, в материалах дела есть наша переписка. Один или два раза я его просила: если у него возникли какие-то финансовые проблемы, то он может прийти, и мы обсудим, как можно решить их. Я делала это в корректной форме. Каждый раз он обещал, что придёт завтра, потом говорил, что нужно дождаться понедельника или воскресенья. Я не могла уехать, ждала и просила его провести сверку. Он говорил: "Сейчас мне должны вернуть, сейчас должны привезти, сейчас должны рассчитаться". Всё это присутствует в нашей переписке.

В начале июня Хамро сказал, что он в Москве. На телефон он мне не отвечал, на одно из сообщений он ответил, объяснил, что он находится в Москве, и у него нет денег на балансе. Я попросила бухгалтера, и на его телефон мы положили 10 тысяч тенге. Он ответил, что он в Москве и скоро приедет. Когда Хамро не приехал в указанные даты, а телефон продолжал быть отключенным, я позвонила в его салон и поговорила с его боссом. Руководитель компании сказала, что его в городе нет. Я очень сильно болела, потому что эта ситуация на меня сильно действовала.

4-5 июля мне начали поступать звонки от разных женщин, они искали Хамро, а все вокруг знали, что мы общаемся. Я говорила, что не знаю, где Хамро, и спрашивала, по какому поводу они его разыскивают. Как-то в разговоре с Лилией Робертовной я сказала, что не могу два месяца добиться от Хамро ювелирных изделий. Я озвучила, что мне нужно обратиться в правоохранительные органы и попросила юридической поддержки. Спросила, есть ли у неё какой-нибудь юрист. Решили собраться и получить консультацию, как быть в этой ситуации.

Мне кто-то позвонил, я не помню, я принимала антидепрессанты, это был тяжёлый период для моего здоровья. Я сделала вывод, что прежде чем обращаться в правоохранительные органы, нужно поговорить с человеком, что же на самом деле происходит. Из-за чего мы приехали в аэропорт, я была без водителя. Нам позвонили и сказали, что он должен прилететь. Мы приехали в аэропорт, я очень сильно волновалась и обратилась к Лилии Робертовне за валерьянкой. Она обратилась к водителю, потому что мне нужно было успокоиться. Потом мы прошли в международный аэропорт не на VIP, а в общий зал. Выходили люди, но его не было. Мы решили, что, может, он прилетает в VIP, и увидев его, Лилия Робертовна сказала: "Ой, Хамро, привет!". Я всё время разговаривала по телефону и не помню, что там происходило вокруг.

Мы сели в машину, я была взволнована и говорила громко. Я спросила: "Хамро, что происходит? Почему вы не отвечаете на телефон и вас в городе нет?". В тот момент, если не ошибаюсь, он сказал: "Дайте мне возможность, я вам всё объясню".

Я помню, что в аэропорту был Наград, водитель Лилии Робертовны. Если честно, я больше никого не помню.

В машине я чисто по-женски, можно сказать, я, конечно, говорила Хамро: почему вы со мной так обращались. У нас был такой случай, всё решилось. Он отработал, давал консультации по рекламе. Я, может, кричала, может быть, если не кричала, то громко говорила. Мы раньше могли честно друг другу рассказать о проблемах.

Мы зашли в офис Лилии Робертовны. Дмитриев (юрист Лилии Рах. – Авт.) объяснил Хамро, что он будет нести уголовную ответственность, если не отдаст долг. Потом я себя очень плохо чувствовала. Я вышла во двор, меня всю трясло, мне дали бутылку воды. Сидела во дворе, пила воду. В офисе я узнала только то, что часть украшений продана, часть заложена. Потом я зашла обратно в офис – Хамро там не было.

Нет, насилие я не применяла. То, что говорил Хамро Суванов, якобы я его толкнула, – неправда. Может быть, кричала, может, громко говорила.

Он только предъявил нам залоговые билеты. Их было немало. Тогда я не понимала, что это такое. Там был молодой человек, который сказал: "Если вы хотите поговорить с Хамро, мы можем вас отвезти". Ехали далеко, меня привезли в дом. Я не ориентируюсь за городом. Знаю только посёлок, где живёт моя подруга.

Мы приехали, у меня состоялся разговор с Хамро. Мне было очень интересно понять, почему нельзя было рассказать сразу всю правду. Зачем нужно было с конца апреля обещать то, чего нет. Он сказал, что изделия были в ломбарде. Я была уставшая, голодная. Хамро сказал, что хочет видеть Лилию Робертовну. Я спросила у молодого человека, где можно покушать, и меня он отвёз в ресторан.

Потом подъехала Лилия Робертовна. Молодой человек дал мне свой номер телефона, чтобы я связалась с ним, когда поужинаю. Я его до этого никогда в жизни не видела.

В доме были мы втроём: Хамро, я и Лилия Робертовна. Разговаривали спокойно. Никто не применял в отношении него насилие. Он вёл себя достаточно спокойно. Ну, может быть, немного был взволнован темой разговора.

Мы с Лилией Робертовной уехали в город. Я пошла спать. По-моему, на следующий день мне сказала Лилия Робертовна, что Хамро хочет поговорить со мной.

В кафе "Урбан" я видела Лилию Робертовну, Дмитриева. Я ушла оттуда раньше, опаздывала на работу. Я не видела, как он приехал и уехал. Он выглядел абсолютно нормально, чисто. Это было обеденное время. Народу было достаточно немало, учитывая многолюдное место. Мы недолго разговаривали. Дмитриев объяснил процесс подачи заявления. Прежде чем подавать заявление, мы остановились на том, что Хамро нам покажет изделия в ломбарде.

На следующий день у нас была встреча с Дмитриевым, на которой я написала заявление на Хамро, чтобы было готово. Если вдруг в ломбарде не всё будет, чтобы я смогла подать сразу заявление в полицию.

В тот день я уехала на работу. На следующий день Лилия Робертовна сказала: "Я еду в ломбард, если хочешь, приезжай". Времени было совершенно мало. Я попросила Мисирова меня сопроводить. Поехали на его машине. Я приехала в ломбард. Хамро уже был там. Мы зашли туда. Я была удивлена, что мои изделия оказались у Миши (директор ломбарда. – Авт.), который знаком с моим отцом давно.

Мы посмотрели изделия. Там были серьги, кольца и другие украшения с бриллиантами, разными камнями. Я отложила свои изделия. Лилия Робертовна сказала, что будет выкупать свои драгоценности. У неё сумма была намного ниже моей. Даже по ценам, которые они стоили по закладным в ломбарде, стоимость была очень высокой.

Я была очень расстроена. Я думала, что дальше делать. Я предложила Суванову проехать ко мне домой. На что он согласился. Мы приехали домой. Я, Мисиров и Суванов. Дом находится на Ленина – Шевченко, на 6-м этаже. За рулём был Мисиров. Сначала в квартире находились я и Суванов, Мисиров ушёл. Суванов курил сигареты, ходил свободно по дому, выходил на балкон. Разговаривали мало. Я в основном была в спальне, а он в зале. Он мог легко уйти из дома, позвонить кому-то. Приходила тётя, побыла у меня чуть-чуть.

Хамро мне сказал, что он должен многим деньги, нужна помощь, ему угрожают. Моральная помощь. Я решила, что свои изделия назад не получу, и обратилась в правоохранительные органы.

Когда Хамро уходил, он поблагодарил меня. Он ушёл с Мисировым. Ислама я попросила помочь Суванову. Я дала немного денег Хамро, чтобы он снял квартиру. После этого я с Хамро ни разу не встречалась и не созванивалась.

С Мисировым два или три раза встречалась и созванивалась. Я спрашивала о Суванове, он меня заверил, что всё в порядке.

Я была подавлена. 14 июля меня госпитализировали в клинику. У меня было сильное нервное истощение, апатия. Мне поставили диагнозы – неврологический криз, нарушение мозгового кровообращения и апатия. Была в больнице до 22 июля. После того как выписалась, продолжала амбулаторное лечение. Проводила много времени с сыном, так как он собирался уезжать в США на обучение. Лечение мне очень помогло".

У неё в квартире Мисиров не избивал Хамро Суванова, заверила суд Паз. Оружия она не видела.

"У меня не было ни умысла, ни желания, ни мыслей похищать Хамро Суванова. Ни с кем я не договаривалась. Я не согласна со всеми пунктами обвинения. Я не преследовала никаких корыстных целей. Я искала Суванова, чтобы узнать, куда делись мои изделия", – добавила Паз.

Выслушав показания Паз, Хамро Суванов пояснил:

"Александр при Мири наносил мне удары по спине. Это происходило при вас, Мири. Вы это всё видели. Я думаю, что такое забыть невозможно, если вы сейчас не помните".

Отвечая на вопросы адвоката потерпевшего Ермека Дерябина, Паз заявила, что никогда не требовала у Суванова 2 млн долларов. На что Хамро Суванов возразил:

"Да, требовала. Всё время были разные суммы. Потом было 2 млн 200. 2 млн тоже требовала".

Также Мири Паз допустила, что могла ударить Суванова:

"Может быть, я нанесла ему в волнении лёгкий удар. Учитывая весовую категорию мою и Суванова, это не были удары. Может быть, я один раз в лицо стукнула".

Суванов спросил у Паз, откуда у неё появилась информация о наличии 2 млн долларов у него дома.

"Хамро, если бы я знала или, как вы утверждаете, что я уверенно говорила, что за вашим шифоньером 2 млн долларов, я бы вас взяла за руку и повезла бы к вам домой отодвинуть шифоньер и вытащить 2 млн долларов. По закону простой логики", – ответила ему Паз.

Также потерпевший напомнил подсудимой, что звонил ей, когда был в Москве и Ташкенте. Последний разговор состоялся за 2-3 дня до прилёта в Алматы, в котором Суванов заверил её, что до 10 июля вернётся домой.

"Я помню только один разговор. Я даже помню, где я находилась. А вот из Ташкента я не помню наш разговор. Если вы помните, вы вдруг уехали, Хамро, и пропали, а потом написали мне сообщение: "Извините, Марина…" Я не буду озвучивать его, потому что это наши с вами личные отношения, не для чужих людей. А уважаемый суд всё может прочитать в материалах дела. Вы согласны?" – сказала Паз.

"Относительно", – ответил Суванов.

Мири Паз рассказала, что Ислам Мисиров выполнял разные поручения, включая личные. Но официально у неё оформлен не был. С другим подсудимым – Бахытом Шалбаевым она не знакома, видела один раз, когда Шалбаев приходил с Мисировым к ней домой. Она также пояснила, что не знает некоего Александра, который фигурирует в деле и чья личность не установлена.

Подсудимая подчеркнула, что уже подала заявление в полицию на Хамро Суванова и хочет, чтобы правоохранительные органы привлекли его к ответственности за мошенничество.

Главное судебное разбирательство по делу Лилии Рах идёт с 21 октября. На скамье подсудимых вместе с Мири Паз находятся известный стилист-байер Лилия Рах и двое безработных мужчин: Бахыт Шалбаев и Ислам Мисиров.

Стилист-байер Лилия Рах в своих показаниях в суде не признала своей вины в похищении Хамро Суванова.

Ранее потерпевший сообщил, что Мири Паз узнала о якобы спрятанных 2 млн долларов у него в доме от экстрасенса.

В своих первых показаниях суду Суванов детально вспомнил все обстоятельства похищения, и подчеркнул, что Лилия Рах его не трогала, а Мири Паз избивала.

Informburo.kz, опираясь на версию следствия, выстроил хронологию скандального похищения Хамро Суванова.

В эксклюзивном интервью informburo.kz Хамро Суванов рассказал, что у него нет желания мстить своим похитителям, и он готов принять любое решение суда.

Хамро Суванов исчез после прилёта из Ташкента в Алматы 6 июля. После того как он уехал из аэропорта, его никто не видел. О его пропаже в полицию спустя несколько дней заявил его сосед по дому Амангельды Азаматов. Полицейские нашли стилиста в полночь 27 июля связанным, на съёмной квартире.

В конце июля были задержаны подозреваемые. С тех пор они находятся под стражей.

Все новости по этой теме читайте здесь.