Что происходит с налогами в Казахстане

В течение 2023 года первые лица государства неоднократно заявляли о необходимости развития отечественного бизнеса как основы независимого Казахстана, важнейшего условия роста благополучия граждан страны. В фокусе интересов государства оказался средний бизнес как наиболее устойчивый и эффективный сегмент предпринимательства.

По данным ООН, на долю микро-, малых и средних приходится 90% предприятий, 60-70% занятости и 50% ВВП во всём мире. 78% предприятий этого сегмента являются экспортёрами.

По мнению экспертов, Казахстан таких показателей достигнет нескоро, если слышащее государство не услышит собственных предпринимателей и не изменит налоговую политику.

Заместитель председателя правления НПП "Атамекен" Тимур Жаркенов объяснил, что делается в стране для отечественного предпринимательства, что мешает расти среднему бизнесу, как менять налоговое законодательство, чтобы в результате выиграли все заинтересованные стороны.

– Тимур, чем, по вашему мнению, казахстанскому бизнесу запомнился 2023 год?

– Очень порадовало послание президента "Экономический курс Справедливого Казахстана", где было сказано, что в поступательном развитии республики именно предпринимательство должно играть ведущую роль. Это даёт надежды на будущее. Понятно, что есть и определённые сложности, но тренд задан.

Один из приоритетов – это развитие малого и среднего бизнеса. При сравнении 2022 и 2023 годов очевидно, что доля МСБ увеличилась в структуре ВВП с 35 до 36,5%. При этом доля малого бизнеса в ВВП составила 28%. То есть определённый прогресс наблюдается.

В 2022 году была принята концепция развития предпринимательства (Концепция развития малого и среднего предпринимательства в РК до 2030 года. – Ред.), где делается ставка на развитие среднего бизнеса. И мы эту идею поддерживаем. Согласно концепции доля средних компаний в структуре ВВП страны должна увеличиться к 2025 году до 15%, к 2030 году – до 20%. Хотя сейчас доля среднего предпринимательства – всего 6,9%.

– Почему такое внимание среднему бизнесу?

– Он наиболее эффективен. Но, к сожалению, в стране большая диспропорция между малым и средним бизнесом. В республике зарегистрировано 2,2 млн субъектов предпринимательства, при этом в секторе МСБ 99,8% от общего количества приходится на малый бизнес и всего 0,2% – на средний бизнес. Это глобальная диспропорция. В то же время это небольшое количество средних предприятий даёт 6,9% в ВВП.

Но у нас, к сожалению, механизм госуправления так настроен, что среднему бизнесу расти невыгодно. Поэтому предприятий среднего бизнеса всего 0,2%.

– Что нужно для развития этого сектора? Иными словами, как малому бизнесу перерасти в средний?

– Самое важное – деньги для развития. Дешёвых, доступных бизнесу ресурсов в стране нет.

Простая статистика. Человек решает заниматься делом, он оказывается в категории самозанятых. И таких в Казахстане свыше 2 млн человек. Ещё часть предпринимателей регистрируют свои предприятия, это так называемый микробизнес. Таких предприятий около 2 млн, в них задействовано в общей сложности 4 млн человек.

Итого: 6 млн человек в РК – это самозанятые и работающие в микробизнесе. Чтобы им развивать свой бизнес, нужны как оборотные средства, так и инвестиции в основные средства.

Оборотка – это, грубо говоря, сырьё, аренда и зарплаты. Основные средства – это оборудование. Это дорого, это сложно. Но развитие любого бизнеса без технологической составляющей невозможно. У нас в этом вопросе, к сожалению, наблюдается глобальный провал.

Мы наблюдаем фактически за деградацией основных средств производства. Понятно, что есть хорошие предприятия, но их единицы. Кто в тучные годы успел заскочить на эту ступеньку, тот развивается дальше. У остальных доступа к дешёвым ресурсам сегодня нет. Доступ проблематичен для всего микробизнеса. 

Следующий серьёзный вопрос для бизнеса – это налогообложение. В Казахстане одна из важнейших проблем – это порог по НДС. На мой взгляд, это самый важный барьер, который препятствует развитию бизнеса с точки зрения оборотов. Именно из-за этого перерастать из малых в средние предприятия в РК невыгодно.

Можно с большой долей уверенности предположить, что среди 2,2 млн зарегистрированных ИП определённая часть – это, скорее всего, средние предприятия, которые намеренно раздробили бизнес. За последний год количество малых и средних предприятий выросло с 2 млн до 2,2 млн. Но объём производства в стране продукции и услуг почти не увеличился. Поэтому логично предположить, что прирост появился из-за того, что опустили порог по НДС. 

Почему-то государство не хочет понять, что порог по НДС мешает развитию бизнеса. Понятно, что госорганы ссылаются на мировой опыт. Но надо реально смотреть на возможности отечественного бизнеса. В реальной жизни казахстанский бизнес дробится, порог по НДС лишь дестимулирует его в развитии.

– Налоговые органы и бизнес не менее горячо обсуждают и возможное увеличение ставки НДС до 16%. Как это отразится на предпринимательстве?

– Да, в рамках обсуждения нового Налогового кодекса обсуждается и повышение НДС с 12 до 16%. Фактически рост налога произойдёт на 30% по отношению к действующей ставке. Нам понятно, что таким образом госорганы хотят закрыть дефицит бюджета в 2-2,5 трлн тенге. Но мы также уверены, что это станет лишь очередным механизмом дестимулирования бизнеса. И немногочисленный средний бизнес, который пытается выжить, ещё больше поредеет.

То есть тактическую задачу правительство решить может, брешь в бюджете в 2,5 трлн тенге закроет. Но стратегически государство проиграет. Уже через год-два мы увидим, как это негативно повлияет на всю экономику страны.

Госорганы утверждают, что инфляция в случае принятия новой ставки НДС в 16% даст рост всего в 1%.

Но на примере России скажу: там подняли ставку с 18 до 20% и следом получили 3-3,5% инфляции. При этом не секрет, что у России более стабильная экономика, это большая страна, потому и более устойчивая. Но и у них инфляция при увеличении НДС на 2% выросла на 3,5%, а у нас собираются повысить налог на добавленную стоимость на 4% и хотят уместиться в 1% инфляции. Так не бывает.

Предполагаю, что с увеличением ставки НДС до 16% в Казахстане инфляция покажет дополнительный прирост минимум в 6%. Но может оказаться ещё хуже. Как в домино, следом за ростом инфляции могут посыпаться многие процессы. Поэтому лично меня очень удивляют расчёты государственных органов. Очевидно же, что ради сиюминутной выгоды хотят поменять стратегически важный инструмент.

Если эту норму о повышении НДС примут, то действовать она начнёт с 2025 года. Ещё есть время, и мы надеемся достучаться до государственных органов.

– Что такое розничный налог, ставки которого так горячо обсуждаются в Казахстане с начала года?

– Его ввели в годы пандемии сроком до конца 2022-го, чтобы облегчить налоговое бремя для предприятий общепита. Потом всё-таки правительство решило закрепить этот налог в новом Налоговом кодексе, и это отличная новость для казахстанского бизнеса. На текущий момент субъекты предпринимательства, использующие розничный налог, могут иметь оборот до 2 млрд тенге и не быть плательщиками НДС.

С одной стороны, это хорошо. Порог по НДС увеличился с 69 млн до 2 млрд. Но, с другой стороны, у розничного налога тут же обнаружились ограничения. Во-первых, не все виды бизнеса могут воспользоваться этим налогом (первоначально только кафе и рестораны). Во-вторых, госорганы необоснованно завысили ставку розничного налога: 8% – при работе с юрлицами, 4% – при работе с физлицами.

Это неподъёмные суммы. Дело в том, что налог вводится на сумму от оборота, то есть в обороте и доходы находятся, и расходы. К примеру, бизнесмен покупает товар по 100 тенге, а продает по 110 тенге. И получается, что 10% маржи хватит лишь на оплату розничного налога в случае торговли с юрлицами. А ещё в этой марже и зарплата, и аренда сидят, поэтому даже при ставке в 4% предпринимателю ничего не остаётся.

"Атамекен" изначально настаивала на том, чтобы процентная ставка была 2-3%. Но прошла норма в 4% с возможностью снижения до 2%. По факту практически никто не смог понизить эту ставку розничного налога, многим помешали процедурные барьеры. Лишь в трёх регионах получилось по решению маслихатов понизить ставку до 2% – в Карагандинской, Кызылординской областях и Астане.

– Есть реальные предложения, как изменить налогообложение, чтобы и бизнесу было интересно развиваться, и государству было на что социальные программы реализовывать?

– Мы предлагаем розничный налог рассчитывать по следующей формуле: из доходов вычесть расходы, а уже на оставшуюся сумму начислять 10% налога. Кроме того, если мы хотим, чтобы весь рынок обелился, то надо ко всему бизнесу применять механизм розничного налога. Сейчас это возможно только по определённым видам деятельности.

Сейчас государство предлагает вновь понизить порог для НДС. Но если наша цель – развивать средний бизнес, то надо, наоборот, повышать порог по НДС до уровня среднего бизнеса – 10 млрд тенге. Это позволит компаниям обелить свой бизнес, выйти из тени.

По факту налоговые органы не могут охватить контролем все два миллиона субъектов МСБ. Поэтому мы предлагаем государству сфокусироваться на крупном бизнесе. Он очень понятный, прозрачный, очень организованный. Крупные предприятия намного дальше продвинулись с точки зрения оптимизации расходов и повышения эффективности бизнеса. Они могут проглотить даже повышение НДС относительно безболезненно. И государство со своей стороны сможет на них сосредоточиться.

Сейчас же контролирующие органы толком не справляются с контролем за огромным количеством субъектов предпринимательства. Если навести порядок во взаимоотношениях государства и бизнеса, то рост предпринимательства мы увидим очень скоро.

– В каких ещё вопросах вы пытаетесь найти общий язык с госорганами?

– Вот, к примеру, госорганы предлагают отменить процедуру АРВ (анализ регуляторного воздействия) в новом налоговом законодательстве. На практике это выглядит следующим образом. Государство при принятии того или иного решения собирает мнения всех заинтересованных сторон, проводит экономические исследования. И на основании многих данных затем принимает решение, менять тот или иной закон (ставку налога, таможенной пошлины и другое) или нет.

Сторонники отмены АРВ мотивируют это тем, что государству необходимо более оперативно принимать решения. Но нужно также понимать, что скоропалительные решения могут быть чреваты очень неприятными последствиями.

Глава Казахстана неоднократно заявлял, что в стране должна быть стабильная налоговая политика. Но о какой стабильности можно говорить, если решения будут приниматься без тщательного анализа? Если кому-то кажется, что процедура АРВ сложна, то можно её упростить, сроки установить, но не отменять.

То есть сейчас пытаются задать тренд на то, чтобы решать текущие задачи в ущерб стратегическим целям:

"Нет денег в бюджете? А давайте повысим налоги! Не нравятся чужие мнения? А давайте уберём АРВ".

По моему мнению, госорганы хотят убрать лишний механизм согласования и развязать себе руки.

– В новом году начинается третий этап декларирования. Это хорошо или плохо?

– Это не хорошо и не плохо и касается всех лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью. Если не ошибаюсь, то третий этап охватит почти четыре миллиона человек.

О всеобщем декларировании доходов активно говорят последние недели, менее месяца, наверное. Третий этап начался 1 января, а все только сейчас узнали. По моему мнению, государство должно было заблаговременно готовить людей к изменениям, проводить разъяснительную работу. У нас до сих пор периодически возникают сложности с контролем за сложившимися фискальными процессами, сейчас ещё добавится четыре миллиона новых.

К примеру, если ИП бездействуют, это не снимает ответственности с их создателей. Некоторые документы желательно было нотариально заверить до 31 декабря 2023 года. Убеждён, что до многих не достучались. И справится ли система с 4 млн новых деклараций – очень сомневаюсь. Мы провели круглый стол с Минфином, несколько сотен бухгалтеров и финансистов подключились. Прозвучал миллион вопросов, и далеко не на все Минфин смог ответить. А ведь задавали вопросы, обратите внимание, специалисты.

Специалисты НПП обращались в Министерство финансов с предложением вначале протестировать программу, а потом внедрять. Ведь если решили что-то изменить, то и контроль должен быть за этим соответствующий. Иначе это дискредитация новшества с самого начала. То есть 4 млн казахстанцев обяжут это сделать, но я уверен, что проконтролировать не смогут. Представляете, сколько бездействующих ИП, и не только в городах, но и в сёлах? И всем надо сдать декларации независимо от того, активно ИП или нет. И что они сделают с этими предпринимателями? Заблокируют банковские счета?

– Каковы главные вопросы и перспективы сотрудничества в рамках ЕАЭС в условиях антироссийских санкций? Нуждается ли казахстанский бизнес в защите от конкурентов по Евразийскому экономическому союзу, от демпинга?

– Кто бы и что ни говорил, но по цифрам рост торговли у Казахстана с партнёрами по ЕАЭС заметен. Торговать с соседями можно и нужно, но и о своих интересах не стоит забывать.

Казахстан не присоединялся к антироссийским санкциям, а они начали вводиться с 2014 года, если вы помните. Но внешние условия меняются постоянно, и сейчас вырос риск заработать вторичные санкции, например, за реэкспорт товаров двойного назначения. Понятно, что Казахстану эти санкции ни к чему, поэтому государство минимизирует риски, выстраивает систему контроля.

Наша палата, как и ряд госорганов, является участником переговорного процесса по региональной торговле, где мы отстаиваем интересы казахстанского бизнеса. Там и госорганы наши работают, но госслужащие не знают, как многие вещи реализуются на практике.

Эти вопросы мы и обсуждаем вначале на наших внутренних площадках, потом на площадке ЕЭК (Евразийская экономическая комиссия). Участие палаты необходимо на постоянной основе, потому что то один, то другой вопрос возникает. О многих нюансах госслужащие могут и не знать.

К примеру, была попытка введения реестра опасной продукции. И в этот реестр могла попасть продукция, на которой текст на русском или казахском языке был написан с грамматической ошибкой. Как вы понимаете, попасть в такой список легко, а вот выбраться – вряд ли. Наши партнёры по ЕАЭС хотели внедрить это. Мы, естественно, выступили категорически против.

Дело в том, что наше зерно по этому ядохимикату соответствует регламенту, значит, оно более конкурентоспособное. Если бы мы в этих тонкостях не разбирались, то наши зерновики со своей более конкурентоспособной продукцией попали бы впросак, а к нам на внутренний рынок зашло бы некачественное зерно.

Ещё одной заслугой палаты мы считаем приостановку процедуры СНТ (сопроводительная накладная на товар). Напомню, ещё в 2020 году в Казахстане запустили проект по внедрению электронных сопроводительных накладных на ряд товаров. Это была полностью сырая система, хотя в её подготовку вложили немалые деньги. Тысячи людей писали жалобы. Нам удалось убедить госорганы, что это провальный проект для казахстанского бизнеса.