В состав Фонда национального благосостояния "Самрук-Казына" входят около 350 компаний, где трудятся 297 тысяч сотрудников. Понятно, что анонсированная продажа активов фонда так или иначе затронет интересы миллионов казахстанцев. В интервью Informburo.kz казахстанский экономист Расул Рысмамбетов предложил свой подход к оздоровлению активов фонда.

– На опыт каких международных фондов ориентировались, когда создавали Фонд национального благосостояния "Самрук-Казына"? 

– Самрук-Казына создавали по аналогии с сингапурском фондом Temasek. Во-первых, он управляет национальными компаниями в своей стране и, во-вторых, вкладывает в перспективные компании за пределами Сингапура. Опыт ещё одной инвестиционной компании, уже из Китая, был также взят на вооружение – это China Investment Corporation, которая инвестирует в интересные проекты как внутри Китая, так и за его пределами. То есть намерения при создании фонда "Самрук-Казына" были благими, и брались за основу весьма успешные прототипы.

Расул Рысмамбетов / Фото Informburo.kz

– Что у нас пошло не так?

– Сильным демотиватором на тот момент оказалось подорожание энергоносителей. То есть фонд стал зарабатывать, не напрягаясь, на одном "КазМунайГазе" и металлургических предприятиях.

Ещё одной из проблем холдинга стало желание власть имущих пристроить на "хлебные места" в ФНБ родственников и ближайшее окружение. Я думаю, в какой-то момент такое трудоустройство превысило все разумные пределы. Затем, когда в раздутый штат "Самрука" уже перестали пристраивать отставных чиновников, их стали отправлять в дочерние компании. То есть управляющий аппарат увеличивался, при этом начало падать качество его функционирования, а параллельно пошло и снижение мировых цен на сырьё.

Следующим минусом "Самрука" стало ещё и то, что людей туда набирали по политической или иной протекции, но они не просто сидели и получали хорошие заработные платы, они ещё старались активно вмешиваться в бизнес-процессы. Как говорится, нет хуже дурака, чем инициативный дурак…

Когда количество непрофессионалов внутри фонда достигло критической массы, а приток денежных ресурсов сократился, вот тогда фонд начал испытывать серьёзные проблемы.

– Как, по-вашему мнению, должен функционировать головной офис "Самрука"?

– По идее, это должен быть маленький аппаратик, который держит руку на пульсе, активно общается с правительством, переводит какие-то крупные политические меры в нормальные экономические показатели и распределяет их между нацкомпаниями. Я думаю, мы изучили международный опыт и захотели сделать по-своему. То есть хотели сделать, как лучше, а получилось – как всегда.

– Недавно была утверждена новая структура центрального аппарата с сокращением численности на 50% – с 248 до 124 человек. Как вы оцениваете такое решение руководства фонда?

– Мы уже не первый год обсуждаем "Самрук-Казыну" и чётко видим, что многие принимаемые решения внутри холдинга – политические, а не экономические. Сейчас самое время начать работать над эффективностью "Самрука". И над эффективностью не только 124 управленцев из центрального офиса, а всех дочерних компаний. Наивно рассуждать о том, что сократили почти половину этой маленькой надстройки – и всё хорошо. Нет! Хищения происходили не только в центральном аппарате, они фиксировались и внутри "дочек".

Повторюсь, сократить центральный аппарат наполовину недостаточно. С другой стороны, не надо принимать спешных мер по фонду: срочно приватизировать "дочки", избавляться от непрофильных активов. Опять-таки – нет! Давайте сначала разберёмся: где были неэффективные траты, кто в этом виноват, накажем виновных, истребуем деньги от нерадивых поставщиков. Или заставим их переделывать. Вот только после этого можно будет приватизировать "Самрук-Казыну".

И такой план вполне реализуем в короткие сроки. Положим, года напряжённой работы вполне достаточно. Просто нужно привлечь к этому людей, которые заинтересованы в результатах, не боятся неформальных отношений, давления со стороны.

Согласитесь, в январе у нас произошёл некий переворот… Я не про события говорю, я про переворот в сознании. Но в то же время низкоуровневые и среднеуровневые коррупционные связи никуда не делись. Поэтому необходимо наведение порядка, пересмотр всех контрактов.

Уверен, что и сегодня часть контрактов, по которым "Самрук" платит, закупает товары или услуги, были заключены под политическим давлением, это так называемые коррупционные сделки. И продажа компании в таком виде принесет мало денег. Любой аудитор скажет, что компания неэффективна, и дорого её никто не приобретёт.

– В этом году ФНБ планирует выставить на продажу ценные бумаги КМГ и "Эйр Астаны". Вы считаете это решение слишком поспешным?

– КМГ уже два года работает над своими обязательствами, снижает долги. Неплохо у них получается, но… у КМГ есть гостиница в Турции. Большой комплекс, который стоит не одну сотню миллионов долларов. При продаже этого актива необходимо будет посчитать доходность этого объекта за последние три года. И что мы получим? В 2020-2021 годах была пандемия, туристический бизнес просел, поэтому в нынешних условиях мы сможем продать отель за копейки – меньше ста миллионов. А кто считал: за сколько государство приобрело этот отель, сколько агашек там бесплатно отдыхали за счёт налогоплательщиков? То есть возникает множество вопросов.

Если сейчас что-то начнём поспешно делать, то получится, что в распродажах будут участвовать люди, собравшиеся погреть на этом руки.

Так надо ли его продавать? Мой ответ: нет. Надо навести там порядок, выйти на показатели прибыли, которые показывал комплекс до пандемии, а уж потом продавать.

Или ещё пример. Нам предлагают продать месторождения. Надо ещё раз оценить, что за объекты выставляют на торги, надо ли вообще от них избавляться.

Напомню, когда продавали акции нацкомпаний в рамках программы "Народное IPO", ценные бумаги "Казатомпрома" оказались в руках ЕНПФ. Меня лично эта продажа удивила: не кажется ли вам, что мы из собственных пенсионных накоплений профинансировали национальную компанию? И кто проверяет, какие сделки у "Казатомпрома", кому принадлежат подрядные организации, которые обслуживают нацкомпанию, выполнили ли они все свои обязательства в рамках договора или им что-то "простили"? Там контракты могут быть и на 500 тысяч, и на 12 млн долларов. Кто-то же должен проверить, все ли контракты выполнены и с надлежащим качеством?

– Сильный аргумент тех, кто требует приватизации, – это то, что государству сейчас очень нужны деньги.

– Но серьёзные аудиторы скажут, что из "Самрука" можно выжать гораздо больше денег, чем при спешной продаже активов. Ошибка всего в один процент при продаже того же отеля в Турции, о котором мы говорили выше, – это почти 10 млн долларов недополученной прибыли. Повторюсь, если устраивать срочную распродажу, то кто-то на этом наживётся, и потом – кого-то придётся трудоустраивать.

Согласен, что надо избавляться от непрофильного и убыточного. Но коли это всё оказалось в собственности государства, надо ещё раз оценить, не продадим ли мы в спешке курицу, которая несёт золотые яйца.

Вопрос о повышении эффективности и наведении порядка в фонде благосостояния – это не вопрос об увольнении 100 человек из центрального аппарата. Это вопрос тотальной люстрации контрактов.

Уверен, что у "Самрука" есть и нормальные поставщики с нормальным качеством услуг, но есть и компании-паразиты. Надо сначала от них избавиться, а затем посмотреть, сколько вылеченная корова сможет давать молока. И уж тогда принимать решение о дальнейшей судьбе актива.

– Существует мнение, что скупать активы по бросовым ценам будут, скорей всего, казахстанцы – настоящие или бывшие.

– Согласен, сейчас денег ни у кого нет. И в торгах будут участвовать те, кто хапнул деньги раньше и у кого есть свободный кэш. Ещё и продавят себе выгодные условия: с дисконтом или в рассрочку. И когда это всё вскроется, мы можем стать свидетелями народного возмущения гораздо большего, чем январское. Меня тоже возмущают несправедливые контракты и то, как люди на них зарабатывают. Но я также понимаю, что спешка в этом вопросе обогатит лишь кучку покупателей, о которых мы упомянули, но уж никак не государство. Есть специалисты, возможно, их следует послушать. Нужно просто засучить рукава и не бояться работы. Холдинг "Самрук-Казына" – это реально авгиевы конюшни, которые нуждаются в наведении порядка.

– А каким вы представляете это наведение порядка в реальной жизни? Заводить в "Самрук" специалистов со стороны?

– Очень хорошо этим занимался раньше Счётный комитет. Или кто-то из Big Four – "Большой четвёрки" аудиторских компаний с чётким техзаданием. Во время ревизии специалисты распределят контракты на "зелёные", "жёлтые" (которые требуют дополнительной проверки) и "красные" (которые объективно выше рыночных цен). По "красным" нужно будет сразу объявлять новый конкурс, по "жёлтым" – проводить собеседования, выяснять, нет ли здесь аффилированных лиц. Такие проверки не должны быть разовыми, в солидных, уважающих себя компаниях их проводят на постоянной основе. Зубы чистить, тренироваться, совершенствовать себя надо каждый день, так и проверки устраивать – тоже на постоянной основе. Только тогда холдинги вроде "Самрука" и их руководство будут в тонусе.

Где большие деньги, там, как правило, наблюдаются коррупционные движения из-за отсутствия контроля. Мы видим, как в Китае регулярно расстреливают за это. Я не предлагаю никого расстреливать, а лишь – честно работать.

– Удастся ли добиться заметных изменений в стране, если команда топ-менеджеров в разных структурах фактически та же самая, что была прежде?

– Надо признать, что в команде президента находятся те люди, при которых нынешние проблемы, собственно, и назревали. Поэтому заставить себя жить и работать по-новому очень тяжело. Но история знает тысячи успешных примеров, когда вчерашний наркоман выбивался, скажем, в олимпийские чемпионы. Просто этот человек сделал однажды усилие над собой и не остановился в изменениях. Вот и в нашей ситуации так же: если мы сможем перестроиться, значит, всё получится. Нам теперь важно не потерять скорость в изменениях. У общества в январе сорвало крышку, и теперь люди не будут молчать. Сегодня руководству того же фонда "Самрук-Казына" нужно не просто начать бегать по утрам, но ещё и вести видеозапись и показывать, какие изменения происходят.

Читайте также: