Прямой эфир Новости спорта

Каким был Каныш Сатпаев? Штрихи биографии

Фото из изданий прошлого века
Фото из изданий прошлого века
Каныш Имантаевич Сатпаев стал великим учёным благодаря одной случайной встрече.

Человек, богато наделённый от природы удивительными достоинствами, ярчайший представитель истинной национальной интеллигенции – Каныш Имантаевич Сатпаев, несомненно, проявил бы себя в любом месте, куда бы ни направила его судьба. Он и проявлял!

В молодости юноша, переполненный энергией и вдохновлённый множеством вдруг открывшихся вариантов приложения молодецких сил, пробовал себя во всём. Известно, что трудовая биография начиналась для него с должности народного судьи. Менее известно, что молодой Сатпаев, к примеру, организовывал в те же годы самодеятельный театр, в котором ставил пьесу "Энлик-Кебек", написанную старшим товарищем по учительской семинарии Мухтаром Ауэзовым.

Но по-настоящему судьбу Сатпаева навсегда определила одна-единственная случайная встреча. В 1921 году в родном Баянауле молодой судья повстречал нестарого ещё томского профессора Михаила Антоновича Усова. Профессор приехал в Степь не с научной экспедицией, а с прозаической целью – подлечить лёгкие. Случайность, столкнувшая Сатпаева с Усовым, предопределила всю его дальнейшую жизнь и обрекла стать тем, кем он стал.


Фото из изданий прошлого века


М.А. Усов, ученик и участник экспедиций самого В.А. Обручева (обратим внимание на этот момент преемственности идей наиболее передовых представителей русской науки), в считанные дни заразил Сатпаева тем, чем серьёзно болел сам, – геологией.

Так что неудивительно (для самого Сатпаева, а не для современных казахстанцев), что осенью того же года он бросает юридическую практику (навсегда), расстаётся с прошлой жизнью и едет в Томск, в университет. А маститый профессор вовсе не делает удивлённые глаза, когда тот неожиданно появляется на его пороге, а наоборот – принимает в судьбе молодого казаха самое живое участие. И не только как учитель. Достаточно сказать, что Сатпаев во время учёбы жил не в общежитии, а в комнате, которую предоставил ему в своей квартире М.А. Усов. Такие вот необычные отношения.

Позже Сатпаев познакомился и с самим Обручевым. И когда Каныш Имантаевич станет первым президентом Академии наук Казахской ССР, Владимир Афанасьевич будет избран её первым почётным академиком. (Позднее это, правда, не помешает невежественным воинствующим "ономастам" стереть его имя с карты алматинских улиц).


Фото из изданий прошлого века


Чтобы описывать жизнь Сатпаева, нужны тома, а не рамки небольшой статьи. Ибо жизнь эта того достойна. Здесь я могу лишь остановиться на некоторых мгновениях этой достойной жизни, мгновениях, очень показательно характеризующих незаурядную личность Каныша Имантаевича.

Битва Сатпаева за Большой Джезказган – широко известна. Это был звёздный час Сатпаева-практика, автора величайших геологических открытий (мирового уровня!) в Казахстане. Открытий, во многом повлиявших не только на престиж республики, но и на судьбу и жизнь сотен тысяч тогдашних и нынешних казахстанцев.

Самым грозным противником Сатпаева в "битве за Джезказган" были ленинградские чиновники от геологии. А уж на втором месте – неприветливые и враждебные природные условия, для которых +40º летом компенсировались такой же сорокаградусной температурой зимой (но уже со знаком минус).

Чтобы доказать свою правоту, защитнику Джезказгана нужно было немногое – бурить землю. Бурить всегда, бурить везде! В том числе и зимой. А вот это в те годы первых пятилеток как-то принято не было. К морозам мастера-бурильщики бурить прекращали, а начинали "буреть": получали расчёт, собирали манатки и отправлялись на родной Урал, коротать время до весны. Но нетерпеливый Сатпаев, обладавший не только уникальным геологическим чутьём, но и огромной силы пробивными способностями, вырвал-таки у бюрократов разрешение продолжать разведочные работы зимой.

Вырвать-то вырвал, но тут оказалось, что не только люди, но и техника, буровые станки, а это были завезённые ещё в старые времена "Крелиусы", отказываются работать в условиях зимнего Карсакпая. Их нужно было отогревать, укрывая в отапливаемых деревянных сараях. А для этого необходимы были хотя бы доски, которых в степи невозможно было сыскать по определению.

Останавливаться? Нет! Не такой человек был Каныш Имантаевич Сатпаев! А что делать?


Фото из изданий прошлого века


И первый геолог-казах придумал то, что вряд ли пришло бы в голову геологу-неказаху – утеплять станки… юртой! Придумка сработала: поставленные над станками войлочные стены (фото одной такой производственной юрты сохранилось) позволили обогреть станки, масло оттаяло, бур вновь начал вгрызаться в землю, вынося с каждым метром керна на поверхность всё новые и новые аргументы в пользу Сатпаева.

Самым знаменательным годом для Сатпаева стал 1946-й. В этот год он возглавил открывшуюся в Алма-Ате Академию наук Казахской ССР, к созданию которой приложил немалые старания.


Фото из изданий прошлого века


В этом же году Каныш Имантаевич был избран академиком Академии наук СССР, чем в советские времена могли похвастаться немногие учёные из союзных республик. В число настоящих академиков (бессмертных!) в те годы можно было попасть только через придирчивое голосование строптивой академической общественности, которая в такие моменты не взирала на высшие партийные авторитеты и не особо прислушивалась к особым "советам посторонних", стараясь не опускать планку в угоду конъюнктуре.

А ещё в 1946-м Сатпаев был избран депутатом Верховного Совета СССР. Но это уже – скорее почётно, чем неожиданно. Остаётся добавить, что в 1946-м Сатпаеву исполнилось всего 47 лет.

Несмотря на высоты, на которые вознесла его судьба, он до конца жизни оставался самим собой: тем самым пламенным юношей, немного – судьёй (руководство неспокойной научной общественностью сие предопределяло), немного – режиссёром (место обязывало), и всегда – исследователем. Любовь Сатпаева к родной геологии привела к тому, что в Казахстане его усилиями появилось много выдающихся геологов – приглашённых и воспитанных. Так что Казахская Республика прочно стала в этой сфере второй после РСФСР, а Алма-Ата превратилась в третий по значимости центр геологической мысли Советского Союза, пропуская вперёд лишь Москву и Ленинград. А в некоторых сферах даже превзошла лидеров, что позволило говорить об оригинальной "казахстанской школе" в геологии.


Фото из изданий прошлого века


И когда на несколько лет он оказался отставленным от руководства академией (как и многих, его также не обошли стороной подловатые интриги и несправедливая обструкция), то с упоением вернулся к научной работе в родном институте. Результатом чего явилась созданная под его руководством революционная "Металлогеническая прогнозная карта полезных ископаемых Центрального Казахстана", которую можно приравнять к волшебному плану, указывающему, где лежит клад. Да не один!

Но при всём при том Сатпаев всегда оставался доступным для всех. И попасть к нему на приём – не было неразрешимой проблемой. Он умел выслушать и проникнуться чужой проблемой. И не завидовал чужим успехам.

А ещё он умел (и любил) пошутить и посмеяться. И в этом отношении интересен его визит в Лондон в 1947 году.

То, что Запад многие века интересовался Востоком только как источником богатства и рынком для собственных товаров (и прочих ценностей), общеизвестно. Даже современным американцам с их хвалёной системой образования бывает трудно понять, что Земля вообще-то состоит из двух полушарий. В связи с этим вспоминается любопытная история, происшедшая во время визита членов Верховного Совета СССР в Великобританию.


Фото из изданий прошлого века


Во время встречи с Уинстоном Черчиллем, который в то время возглавлял уже не правительство, а оппозицию, и потому принимал гостей дома, хозяин поинтересовался национальностью Сатпаева. А когда ему сказали, что он казах, то удивился, что бывают такие "казаки". Пришлось объяснять, что казахи и казаки – вовсе не близнецы-братья. И тут выяснилось, что Черчилль вообще-то никогда не слышал о таком народе. Чтобы как-то сгладить неловкость, британец спросил Сатпаева, который отличался монументальной фигурой:

– А все казахи такие богатыри?

– Нет, – нашёлся Каныш Имантаевич. – Я – самый маленький!..


Фото из изданий прошлого века


Смерть Сатпаева, с тревогой ожидаемая близкими, стала полной неожиданностью для всех прочих. Он скончался в московской больнице 31 января 1964 года.

Помню растерянность деда, Фёдора Кузьмича Михайлова, ветерана Академии наук. Вернувшись с фронта, дед возглавил в академии сектор научной агитации и пропаганды, а позже перешёл в Институт истории, где и доработал до пенсии. Дед неплохо знал Каныша Имантаевича, которого уважал так, как мало кого вокруг.

– Как же так? Чего теперь будет-то? – всё приговаривал он.

А запомнилось мне всё это потому, что дед взял меня с собой на похороны. От того момента засела в детской памяти огромная молчаливая толпа людей в чёрном, над которой висела тонкая пелена выдыхаемого морозного пара. Наверное, это было на площади перед новым ещё зданием академии. Сатпаева похоронили 4 февраля 1964 года.

Могила Каныша Имантаевича находится на старом кладбище старой столицы Казахстана.

Поделиться:

  Если вы нашли ошибку в тексте, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter

  Если вы нашли ошибку в тексте на смартфоне, выделите её и нажмите на кнопку "Сообщить об ошибке"

Новости партнеров