Академия наук Казахской ССР вылупилась из местного филиала союзной академии. Перед войной Казахский филиал Академии наук СССР насчитывал лишь сотню научных сотрудников, из которых всего трое (по другим данным – семеро) были обременены званием докторов, а ещё 14 человек – кандидатов наук. Сегодня таким ассортиментом может похвастать самый захудалый вуз.
Но вот грянула Великая Отечественная, и из осаждённых академических центров сюда, в глубокий тыл, переселился чуть ли не весь цвет тогдашней советской науки. Большинство старых академиков с семьями осело, правда, в курортном Боровом, но значительное учёное пополнение прибыло и в Алма-Ату.
Заполненный беженцами город утерял свой обычный сонный облик в какие-то несколько недель. Но на фоне множества незнакомых людей, озабоченных вопросами выживания и объединённых одним общим горем, замелькали благообразные старички в академических ермолках. Одно их появление на улицах заставляло толпу благоговейно застывать.
Ещё бы, ведь в Алма-Ате в те годы можно было запросто встретить, например, прогуливавшегося географа-академика Л. И. Прасолова (известного ещё во времена земства и переселенческих комиссий). А на Зелёном базаре легко было столкнуться не только со знаменитым агрономом Д. И. Прянишниковым, апологетом применения азотистой подкормки полей и огородов, но и увидеть своими глазами "металлурга" И. П. Бардина – главного научного руководителя мобилизацией ресурсов Востока, вице-президента союзной академии.
В те грозовые годы в столице советского Казахстана оказались учёные практически всех направлений и профилей – от историков до палеонтологов. А такие науки как, например, астрономия, были представлены всеми корифеями во главе с академиком В. Г. Фесенковым. В мае 1942-го в Алма-Ату приехал и сам В. Л. Комаров, президент Академии наук СССР. Жили академики, правда, не в самом городе, а в санатории на Медео. И не только жили – работали.
Немудрено, что к 1946 году в Казахском филиале насчитывалось уже 700 научных сотрудников, 78 докторов и 200 кандидатов. Так что явление собственной академии было вопросом времени. И лишь только закончилась война, появилось постановление № 2747 Совнаркома СССР от 26 октября 1945 года "Об организации Академии наук Казахской ССР". Вот его полный текст:
"Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляет:
1. Удовлетворить просьбу Совнаркома Казахской ССР и президиума Академии наук СССР о реорганизации Казахского филиала Академии наук СССР в Академию наук Казахской ССР.
2. Поручить Совнаркому Казахской ССР и президиуму Академии наук СССР провести всю подготовительную работу по организации Академии наук Казахской ССР.
Зам. председателя Совнаркома Союза ССР В. Молотов.
Зам. управляющего делами Совнаркома Союза ССР М. Смиртюков".
1 июня 1946 года в Алма-Ате, в Театре оперы и балета – главном зале столицы тех лет – состоялось торжественное заседание, на котором присутствовал не только весь бомонд республики, но и те, кто возглавлял и прославлял своими трудами всю советскую науку непосредственно.
Для того чтобы уяснить важность и неординарность события, достаточно было взглянуть на президиум. Тут рядом с прославленными гостями – академиками-орденоносцами Мещаниновым, Фесенковым, Бардиным (вице-президент АН СССР), Григорьевым, Заварицким, сидели и Мухтар Ауэзов, и Куляш Байсеитова, и Алиби Джангильдин, и Сабит Муканов, и Каныш Сатпаев. А ещё – командующий ТуркВО генерал Петров и СтепВО генерал-лейтенант Курбаткин, министр внутренних дел Казахстана Богданов и его коллега из госбезопасности Бызов, секретарь ЦК ЛКСМК Канапин и простой директор средней школы Кубеев.
Открывавший заседание предсовмина КазССР Н. Д. Ундасынов начал так:
"Товарищи. Сегодня мы с вами переживаем волнующее событие. Мы воздвигаем наш храм науки – Академию наук Казахской Советской Социалистической Республики (продолжительные аплодисменты)".
Вскоре новая академия обрела и своих первых действительных членов: Сатпаева (ставшего и её первым президентом), Ауэзова, Бектурова, Галузо, Горяева, Жубанова, Кассина, Кенесбаева, Павлова, Русакова, Сауранбаева, Тихова, Фесенкова, Юшкова. Были избраны и почётные члены, ими по традиции стали "союзные академики", связанные с Казахстаном: Вавилов, Обручев, Бардин, Мещанинов.
Первоначально академия располагалась в здании на улице Кирова (сейчас – Богенбай батыра). Оно сохранилось. Ныне тут находится институт микробиологии.
Но ещё в 1945 году начались движения и по строительству нового дома для академии на улице Шевченко. В своём первом докладе в качестве первого президента К. И. Сатпаев сказал:
"Согласно личному указанию товарища Сталина уже идёт подготовка к строительству главного здания Академии наук КазССР, которое явится монументальным сооружением в столице Казахстана – городе Алма-Ате. Строительство главного здания академии будет закончено в четвёртом пятилетии".
А спустя два года московские мэтры – академик Щусев вместе с архитектором Простаковым выдали два варианта проекта. Комиссия выбрала один. Со временем, впрочем, фамилия Простакова стала появляться всё реже, пока не оказалась практически выдавленной авторитетом маститого соавтора. Ещё бы – сам Щусев. Архитектор ленинского Мавзолея у Кремлёвской стены.
Впрочем, Щусев и сам натерпелся от своей сомнительной славы "строителя пирамиды". Печать "придворного архитектора Сталина" и автора Мавзолея задавила все прочие архитектурные достоинства и достижения Алексея Викторовича. А между тем он имел определённую известность ещё до того, как Россия стала страной большевиков. Взять хотя бы хорошо известный всем казахстанцам старшего поколения Казанский вокзал в Москве, строительство которого началось ещё в 1914 году.
Но надо признать, что по-настоящему Щусев развернулся лишь при новой власти. В первое же её десятилетие он не только построил Мавзолей, но и успел побывать директором Третьяковки, приложить руку к первому советскому плану реконструкции Москвы (после которого от старой Москвы остались лишь фрагменты), стать одним из апологетов советского конструктивизма (разрушенная уже при Лужкове гостиница "Москва" – его детище).
Немало внёс архитектор-академик и в "развитие национальной архитектуры братских республик". Многие видели его прекрасное творение в Ташкенте – Большой театр оперы и балета. Большое место в его послевоенной биографии занимает и восстановление разрушенных городов: Истры, Новгорода, Кишинёва.
Что до нашей академии, то увидеть это своё детище Щусев не успел – умер в 1949 году. Родное и знакомое алма-атинцам здание на улице Шевченко появилось лишь в 1957-м.
Монументальное, чем-то схожее с египетским храмом, здание Академии наук в Алматы – один из немногих памятников истории и архитектуры, которым горожане гордятся уже не одно поколение. То, что оно сохранило свой облик после капитальной реставрации (а реставрацию у нас переживают далеко не все памятники) и вернулось к изначальному хозяину, многие воспринимают как маленькое чудо.
Увы, про самого хозяина после всех реформ и нововведений сказать что-то определённое довольно трудно. Места Академии наук в современной науке Казахстана не понимают даже те, кто, несмотря ни на что, продолжает работать в её системе. Может быть, с этой неопределённостью и связана заминка с 70-летним юбилеем, проведение которого затянулось более чем на полгода?
Хотелось бы всё-таки, чтобы здание на улице Шевченко, олицетворяющее собой гордость за казахстанскую науку, было схоже с Мавзолеем только именем архитектора. Согласитесь, что науке более приличны храмы, нежели памятники.
