На расширенном заседании бюро политсовета партии Nur Otan мы увидели возвращение правоцентристской риторики. Нурсултан Назарбаев недвусмысленно дал понять, что помощь государства многодетным семьям оказалась не такой эффективной, как, видимо, ожидалось, а только раздула патерналистские настроения. На АСП потратили более 100 млрд тенге, так как количество её получателей выросло до 1,5 млн человек из-за пробела в законодательстве. Из способа переждать невзгоды эта мера превратилась в безусловный базовый доход – ради такого можно не работать или просто скрывать зарплату.
Читайте также: Безусловный базовый доход: что это такое, и как он работает?
За последние полтора года работа Правительства показала чудеса и одновременно пределы гибкости. Мы увидели, как с весны 2018-го (5 социальных инициатив) и вплоть до прощения кредитов этим летом, придуманным и исполненным администрацией Токаева, власть пыталась завоевать расположение социально уязвимых слоёв населения. Правда, вместо системного оздоровления экономики получился аналог разбрасывания денег с вертолёта: кому-то они упали на голову просто так, а кто-то проявил сноровку и собрал все возможные бонусы. Тот самый момент, когда инклюзивные по замыслу перемены превратились в нечто абсолютно противоположное. Да и люди брали эту помощь с фигой в кармане: не расценивая её как поддержку, а как то, что им и так принадлежит по праву.
Зачем всё это было нужно?
Не исключено, что весь этот популизм был способом консолидировать вокруг государства тех, кто без него жить не в состоянии – во всяком случае, на тот момент. Перед отставкой первого президента и становлением второго было не до системных перемен, да и исполнительная власть находится на пределе возможностей. При ближайшем рассмотрении кажется, будто она уже с трудом переваривает государственную повседневность – протоколы, поручения, работающие светофоры, обновляющиеся дороги и т.д. От митингов это не уберегло, как и от разговоров о политических реформах – особенно в свете надвигающихся парламентских выборов. После самой неожиданной и одновременно самой ожидаемой в истории Казахстана электоральной кампании многие захотят реванша.
Другие материалы автора:
- "Кто мы?" и "Где деньги?" – два главных политических вопроса десятилетия
- Год молодёжи, министерство маркетинга и политический метамодернизм
- Почему для казахстанцев экологические проблемы стали важнее коррупции
При этом Касым-Жомарт Токаев, несмотря на изначальное отрицание, стал популярным политиком. Но он находится в выигрышном положении: фигура главы государства остаётся сакральной, несмотря на то, что новый президент значительно более открыт к диалогу. Его легитимность строится на образе исключительного человека, абсолютно не сливающегося с остальной бюрократией, каким он, скорее всего, и является. У него впереди 5 лет во главе Казахстана, и всем очевидно, что он далеко не всё сказал. Можно предположить, что пока его легитимность оторвана от действий всего остального аппарата, в том числе и партийного.
Но такая расстановка временная, потому что до выборов в Мажилис и маслихаты осталось не так много времени. При этом на расширенном заседании политсовета Нурсултан Назарбаев чётко дал понять, что Nur Otan не собирается сдавать нынешние позиции. Это, с одной стороны, логично, потому что любая новая оппозиция, какой бы она ни была, быстро подорвёт легитимность нынешней власти, а с другой, создаёт потенциал для протестного голосования.
Антиэлитные настроения – общемировой тренд, который не обошёл стороной и нас. Но запрос на политические реформы, то есть либерализацию партийного законодательства, с высокой вероятностью, останется без ответа.
Возможно, обращение к правоцентристской риторике, снижение налогов для бизнеса (а следом и отмена 5% дополнительных пенсионных взносов) – один из первых шагов, который проливает свет на будущее государственной политики. В силу отсутствия каких-либо данных антиэлитные настроения в Казахстане можно истолковать следующим образом: если вы не можете восстановить общественный договор, то пусть его придумывают другие. Без радикальных экономических реформ с очень чётко сформулированной целью развеять эти настроения не получится, а политика продолжит перекрывать отчёты о "росте ВВП" и "сдерживании инфляции", которые больше никто не слышит.
Учитывая, что Правительство находится в цейтноте и не в состоянии исполнять ворох стратегических документов (от "Казахстан-2050" до предвыборной платформы Токаева, а ведь близится послание 2 сентября), у государства остаются два актора, находящиеся вне пределов этой кабинетно-протокольной повседневности, от которой зависит просто исполнение текущих задач. Первый актор – это глава государства, второй – Nur Otan, а точнее, фракция в Мажилисе (не как генератор смыслов, а как инструмент). Реформаторского потенциала у кабмина не осталось: даже государственные программы на новую пятилетку пишутся по образу и подобию предыдущих, чтобы не разрушить текущее зыбкое положение дел и не разбалансировать бюрократические процедуры. Что нужно сделать государству, чтобы выдавить политику из публичного дискурса?
Nur Otan нужна настоящая история успеха
Для того чтобы вернуть политическое влияние и встать если не в один ряд с президентом, то хотя бы быть для него надёжной опорой, партии необходимо рекрутировать новых людей не только в центральном аппарате, но и на местах – для поиска новых идей и пресловутого усиления связи с "народом". Партии это будет сделать значительно проще, чем АП или Правительству, – чисто юридически она более гибкая структура. К тому же будущие парламентские выборы невозможны без кардинального обновления партийных списков, без открытой процедуры праймериз, без большого количества новых контактов с теми, кто ранее был критичен или тех, кто не хочет безрезультатно поддерживать политику акиматов и Правительства. Для этого партия должна генерировать смыслы, признавать ошибки и избавляться от тех, кто давно перестал справляться со своей работой (а может, и не начинал). Благо, что память участников инфополя сильно сократилась в объёме.
На самом деле вариант остался чуть ли не один-единственный – обратиться к среднему классу во всей его красе. Социально уязвимые и непостоянно занятые не стали опорой государственности, а просто тянут из него деньги и не вызывают сочувствия, а бизнес-элиты слишком малочисленны и преследуют меркантильные интересы.
Из-за того что люди среднего достатка, как правило, молчат, их мнение остаётся неучтённым, а возможно, считается, что они всё стерпят в угоду этой абстрактной стабильности. Но постоянное состояние немого большинства на протяжении последних лет – это фрустрация из-за курса тенге, растущих цен, больших сборов в разнообразные фонды (ОСМС, ЕНПФ, ГФСС), которые при этом совершенно неэффективны и расходуются на поддержку бюджета или инициатив вроде Astana LRT, отсутствия качественного образования и медицины, подотчётной судебной системы, бесконечной поддержки банков и просто ощущения, что о них (о нас?) забыли или вовсе предали.
Тот, кто вспомнит о среднем классе, получит большие политические очки и сможет сохранить политическое лидерство на более долгий срок. Безусловно, пенсионная реформа, жёсткие антикоррупционные законы из рекомендаций Совета Европы, ломка банковского лобби, радикальное снижение налогов и вообще изменение дизайна фискальной системы и т.д., – это нетривиальные задачи, которые придётся решать в обход современного государственного управления.
Но никто не обещал, что будет легко.
Совершенно очевидно, что либерализация неизбежна и работать, как прежде, невозможно из-за того, что общество модернизировалось, и остаётся только один ход – не сопротивляться общему тренду, а возглавить его. В этом свете инвестиции в средний класс, который всегда был главным источником происхождения оппозиции, выглядят не такими рискованными, как это было раньше. В конечном счёте этим людям есть что терять, и о них никто не заботился в последние годы. Да и поддержка значительной части населения теперь значит гораздо больше, чем поддержка узкой группы элитных силовиков и региональных начальников. Осталось набраться смелости и быть готовыми идти до логического конца. Окно возможностей закрывается слишком быстро.
