Оппозиционный российский политик Алексей Навальный впал в кому 20 августа. Его госпитализировали в Омске, после того как ему стало плохо в самолёте. Российские врачи диагностировали нарушение обмена веществ, вызвавшее резкое снижение уровня сахара в крови.
Его сторонники настояли на транспортировке Навального в Германию. 3 сентября немецкое правительство заявило, что оппозиционера отравили субстанцией из группы боевых веществ "Новичок".
10 сентября он пришёл в себя. Спустя почти месяц Алексей Навальный дал первое развёрнутое интервью самому популярному российскому видеоблогеру Юрию Дудю. Беседа длилась почти два с половиной часа. Рассказываем о самом главном.
"Выживших после боевого химического оружия не так много"
Мне гораздо лучше, чем 20 августа, но руки дрожат. Если буду пить воду из бутылки – это будет маленький аттракцион (смеётся). Реально мне с каждым днём лучше. Я занимаюсь с физиотерапевтом. Сегодня он начал учить меня жонглировать, поэтому через некоторое время вы увидите, как я жонглирую, еду на одном колесе и достаю кролика из шляпы (шутит).
Мне ещё нужно делать много упражнений, чтобы мозг соображал. Всё-таки "Новичок" разрушает нервную систему, нужно восстанавливаться. Но всё будет хорошо, я поправлюсь. Период, когда меня носили на руках, прошёл. Врачи удивлены, что я восстанавливаюсь с такой скоростью, потому что выживших после боевого химического оружия не так много.
Прелесть ситуации в том, что они (пилоты самолёта и медработники. – Авт.) классно выполнили свою работу по инструкции. Пилотам сказали, что человек сейчас отбросит кони – они моментально начали сажать самолёт. Фельдшерам сказали: "Чувак в отключке", – они пришли, сказали: "Ну, похоже, что он действительно...", и вкололи атропин. Приехала реанимация, сказала: "Да он похож на наркомана в передозе, у него явно отравление, поэтому везём его в токсикологическое отделение". Они всё чётко сделали по инструкции. В России это, скорее, цепь счастливых случайностей.
Мне сказали, что на эту цепочку случайностей, из-за которой я остался жив, ещё повлияло то, что у меня хорошая физическая форма. Последние два года я старался бегать три раза в неделю, хотя ненавижу бег, я бегал и ненавидел каждый шаг, а сейчас подумал, что это кармическое вознаграждение за эти страдания.
"Что-то со мной такое сделали, что явно несовместимо с жизнью"
Сел в самолёт, потирал руки, потому что предвкушал, что будут прекрасные три с половиной часа, когда никто тебя не трогает. Я включил на ноутбуке сериал "Рик и Морти" (я всегда так делаю на взлёте), ровно поэтому я знаю, на какой минуте мне стало плохо – потому что я открыл ноутбук.
На 20-й минуте чувствую, как холодный пот течёт по мне. У меня спрашивают: каково это – умирать от "Новичка"? Сложно объяснить, потому что есть такое, чего ты никогда не испытывал. Ты можешь представить базовые ощущения при инфаркте или когда тебе бензопилой ноги отрезают. А тут по тебе льётся холодный пот, и ты чувствуешь, как тебе плохо становится. Такое ощущение "сейчас умру", и оно накатывает и накатывает.
Это, может, звучит странно, но наиболее близкое описание – это поцелуй дементора из "Гарри Поттера" (выдуманное слепое существо, которое высасывает из человека положительные эмоции. – Авт.). Джоан Роулинг пишет: когда дементор тебя целует, тебе не больно, а жизнь уходит. Вот абсолютно не больно, но главное поглощающее тебя ощущение: я сейчас умру.
Мой пресс-секретарь Кира сидела рядом со мной. Я закрыл компьютер и говорю: "Кира, можешь поговорить со мной, потому что мне надо сконцентрироваться на каком-то голосе, у меня всё плывёт". Она стала со мной говорить. Я вижу, что рот открывается, она что-то говорит, но не очень понятно. Потом думаю: лучше пойду в туалет, помою лицо. Босиком пошёл в туалет, умылся, посидел минуту. Выхожу, вижу недовольных людей, в голове мелькает мысль, что я минут десять был в туалете.
Читайте также: В организме Навального нашли следы яда из группы "Новичок". Россия считает, что заявление не подкреплено фактами
Думаю: надо попросить помощи, но неожиданно для себя поворачиваюсь к бортпроводнику и говорю: "Меня отравили, я сейчас умру" и ложусь ему под ноги с твёрдым намерением умирать, потому что такое ощущение, что весь организм тебе говорит: "Алексей, пора прощаться, что-то со мной такое сделали, что явно несовместимо с жизнью".
Потом я видел эти душераздирающие видео, где Навальный кричит от боли в самолёте. Очевидно, что кричал, но я не помню ничего такого. Мне не было больно, но это хуже, чем больно.
"Очевидно, что они ждали, что я помру или превращусь в овощ"
Это боевое отравляющее вещество ("Новичок". – Авт.) запрещено, его нельзя хранить нигде и ни в каких количествах. Для Путина одна из проблем заключается даже не том, что он приказал меня убить (или не он), а в том, что в России некто достал "Новичок" и использовал, что является нарушением конвенции о запрете химического оружия.
Я из номера выходил, схватившись за бутылку с водой, будучи уже поражённым. Значит, заражение произошло в гостинице. Потом прошло три-три с половиной часа – это долгий период. Если бы я выпил это, съел или вдохнул – я бы, конечно, отбросил кони за полчаса-час.
Боевое химическое оружие состоит из нескольких компонентов. Нужно микроскопическое количество, чтобы убить человека. Самое главное, оно растворяется в организме бесследно. Именно поэтому меня так долго держали в Омске, ждали пока всё разложится в организме и не будет никаких следов "Новичка". Но тут они ошиблись с таймингом.
Было очевидно, что сначала они ждали, что я помру или превращусь в овощ, либо выйдут следы ("Новичка". – Авт.). Идея была в том, чтобы меня не выпускать как можно дольше. Кома – такая штука, что чем дольше ты в ней находишься, тем больше будет последствий. Если бы я ещё несколько часов в Омске находился, то, наверное, интервью больше никогда не давал, а в лучшем случае меня на инвалидном кресле сюда бы прикатили.
Читайте также: Алексей Навальный полностью пришёл в себя
Почему меня отравили в регионе? Они понимали, что в Москве много классных врачей, есть контроль над ними. В Москве, может быть, не так бы эффективно лечили, как в Германии, но мне бы не дали умереть. В омском морге бы сказали: "подозрительная смерть", и всё.
Моя семья понимала, что нужно меня вывозить, а задача властей – держать меня как можно дольше. Врачи, с которыми они связывались, говорили, что нет такого понятия "нетранспортабельный пациент", потому что медицинский самолёт оборудован лучше, чем омская больница. Но врачи выходили с наглыми лицами и говорили: "Он нетранспортабельный". Я благодарен своей жене, которая устроила битву за меня и заставила власть отпустить меня.
"Желающих меня убить довольно много"
Моя версия заключается в том, что это сделали сотрудники либо ФСБ (федеральная служба безопасности), либо СВР (служба внешней разведки). Безусловно, по указанию Путина.
Можно ли купить "Новичок" в супермаркете? Можно ли сварить его в химлаборатории? Нет, невозможно это сделать. Это должна быть довольно сложная химическая лаборатория и, кроме того, его нужно уметь применять.
Два человека – Бортников (Александр Бортников, директор ФСБ. – Авт.) и Нарышкин (Сергей Нарышкин, директор СВР. – Авт) – могут написать "Применить активные мероприятия и сварить коктейль №9". И, безусловно, никто, кроме Путина, не может отдать им приказ о применении коктейля №9 в отношении гражданина России.
Это довольно хитрая операция, это же нужно было рассчитать так, чтобы я оказался в самолёте на несколько часов без медицинской помощи.
Если бы застрелили, свалился на голову кирпич, сбила машина или было использовано общедоступное оружие убийства – тогда версий было бы много. Я думаю, желающих меня убить довольно много, но инструмент (отравления. – Авт.) – большой указатель. Не может какой-то чувак взять "Новичок" и задействовать бригаду киллеров, которая может им пользоваться.
Где видеозаписи из моего номера в гостинице? Почему нет уголовного дела? Почему врачи в Омске вели себя так странно и не выпускали меня? Было задействовано так много ресурсов, поэтому я понимаю, что нет никакой мании величия.
"Ничего сенсационного в разговоре с Меркель не было"
Это было (встреча с Ангелой Меркель. – Авт.), когда я был последнюю неделю в больнице – уже не в реанимации, а в обычной палате. Заходит сначала профессор и говорит: "К вам гость". Я не был в курсе (о её визите. – Авт.).
На самом деле ничего сенсационного не было сказано. Это был действительно частный разговор, я не буду рассказывать никаких подробностей. Не было сказано ничего значительного, это не был политический разговор.
Меня поразило, насколько она хорошо понимает, что происходит в России, Хабаровске, Беларуси. Ещё и говорит на русском языке. Потом мы перешли на английский, но мне показалось, что она явно могла продолжить говорить на русском. Разговариваешь с человеком и понимаешь, почему она одна из европейских лидеров, – она очень умная, продвинутая женщина.
"Мы успешно побеждаем на выборах, даже когда нас не пускают"
Я у врачей спрашиваю: сколько понадобится времени, чтобы руки не дрожали. Они отвечают: "Мало опыта на эту тему. Вот на тебя посмотрим – и будем знать, сколько это требует времени – три недели или два месяца".
Я исключаю вариант (что не вернусь в Россию. – Авт.). У нас растёт аудитория, количество сторонников, у нас 40 штабов, которые являются лидирующей оппозиционной силой. Мы успешно побеждаем на выборах, даже когда нас не пускают. Нас смотрят всё больше и больше людей, наши расследования – классные.
Это не так, что я сейчас песни пою самому себе. У нас много ошибок и проблем, но самое главное, я чувствую за собой внутреннюю правоту, меня окружают люди, которые верят в то, что они делают. И это счастье – заниматься тем, что любишь.
