В СССР каждый ребёнок мог слушать "вражьи голоса"

Роясь в старых вещах в сарае, нашёл чемодан с отцовскими радиолампами. Теми, которыми пользовались не только в эпоху моей юности, но и в пору освоения Арктики, полярных станций на дрейфующих льдах, знаменитых санно-тракторных поездов в Антарктиде. Тех, которые были залогом спасения для терпящих бедствие моряков в Мировом океане и успеха разведчиков в глубоких тылах во время войны. Если, читатель, ты держал в руках такие хитрые лампы или просто видел их в разобранном телевизоре или радиоприёмнике, то тебе, как и мне, довелось пожить в эпоху совершенно иных технологий и понятий. В эпоху радио.

Как быстро время меняет значения вещей и ценностей! Вот и этот старый чемодан, пропахший канифолью, как-то незаметно, но безвозвратно превратился из заветного хранилища технологических изюминок XX века в склад антикварной рухляди века XXI. Вот и я смотрю на него совсем с иными чувствами, нежели тогда, в детстве, когда открывал крышку с вожделенной страстью и долго перебирал всё это хранимое богатство: лампы, реле, сопротивления, конденсаторы, провода, вольтметры.

Добраться до заветного чемодана было и удовольствием, и таинством. В нём, помимо прочего, сберегалось зримое воплощение того технического прогресса, которым так гордились тот век и его жители. И в котором отец, успевший поучиться в техникуме связи в Алма-Ате и в Московском институте инженеров связи, а потом ещё и поработать радистом на Камчатке и на кораблях Тихоокеанского флота, чувствовал себя в своей стихии. Он так много знал обо всём этом и так хорошо рассказывал, что каждый раз увлекался и уводил маршруты своих повествований в такие непроходимые дебри, в которые мой детский ум мог пробраться уже исключительно через воображение. Ну, не был я уже тогда склонен к технике и точным наукам.

Правда, в те годы я про то ещё не знал, и меня неодолимо чаровало и манило всё, связанное с техническим прогрессом и радио. Этот чемодан, пропахший первобытным пластиком и канифолью, и эти таинственные стеклянные лампы, внутри каждой из которых высматривался свой непостижимый мирок, неизменно захватывали детское восприятие мира, отвлекая от массы других важных дел, присущих возрасту.

Несмотря на это, я не стал технарём. Хотя и собрал под руководством отца простейший детекторный приёмник (это была ещё вовсе примитивная, "доламповая" технология), по которому ночами слушал "Голос Китая" (в те годы один из "вражьих голосов"). Я не стал технарём, но на всю жизнь сохранил благоговение перед радиотехникой.

Позже я даже изучил азбуку Морзе, получив на то в школе ДОСААФ соответствующий сертификат о присвоении квалификации радиотелеграфиста третьего класса, способного отправлять с помощью ключа и принимать на слух сообщения со скоростью 60 знаков в минуту. А потом, полгода мотаясь с геологами по якутской тайге, научился правильно вешать антенну и выходить на связь с базой.

Но для меня радио так и осталось чуждой стихией. В отличие от многих моих сверстников, которые научились чинить домашние радиоприёмники вроде достопамятного "Иртыша" (по крайней мере, не только разбирать, но и собирать). А ещё потом и таким же макаром пользовать телевизоры (типа "Старт" или "Берёзка") – читать (и понимать!) схемы, "прозванивать", находить полетевшую лампу, заменять её новой и возвращать домашнего любимца в лоно семьи. (Об этом, в частности, можно почитать в статье "Каким было алма-атинское телевидение 60 лет назад").

Многие мои сверстники занимались ещё и практически забытым ныне радиоспортом. Спорт этот имел несколько направлений-дисциплин, как то: скоростная радиотелеграфия (приём-передача данных с помощью морзянки), радиосвязь на разных волнах (она устанавливалась на скорость между участниками соревнований), многоборье, ориентирование – так называемая охота на лис. Всё было по-настоящему, начиная от градации соревнований – от районных до всесоюзных и международных и заканчивая оценкой достижений – от третьего юношеского разряда до мастера спорта международного класса. На представленных тут фотографиях – моменты таких соревнований на первенство Алма-Атинской области, проходивших в 1976 году.

Культ радио возник в СССР в 1920-е годы на гребне индустриализации, освоения Севера, успехов авиации и… подготовки к войне. Радио почти мгновенно стало любимым и массовым. А как иначе?

Хочу привести выдержку из мемуаров отца Вячеслава Фёдоровича Михайлова, которые относятся к 1939 году, когда семья жила в Семипалатинске.

"В одном классе со мной учился мальчишка, с которым мы сошлись на почве увлечения техникой. Звали его Вовкой, вот фамилию не помню. Вовкин брат был радиолюбителем, и он выписывал радиолюбительский журнал, который тогда назывался "Радиофронт". После того, как этот журнал попал в мои руки, судьба моя была решена. Журнал был рассчитан на читателя с самой разной подготовкой. Там описывались схемы приёмников, усилителей и передатчиков любой сложности и, что самое главное для меня в то время, был раздел для начинающих. Именно с этого я и начал и достиг того уровня, что, когда я учился в техникуме связи, для меня преподаваемый там материал не был большим откровением.

Немалую роль сыграла и романтика – зимовки, северные экспедиции, перелёты, дрейфующие станции.… Во всём этом самое активное участие принимали радиолюбители-коротковолновики. К этому времени они успешно освоили отданный им раньше коротковолновый диапазон и научились устанавливать связь даже с антиподами. Эфир был наполнен свистом морзянки. В фантастике того времени радио было главным: будет радио – будет и всеобщее счастье".

А ещё, кроме чисто технической составляющей, радиотехника была для многих советских иллюзией свободы. Если даже с помощью простейшего приёмника можно было услышать позывные враждебного в те годы Пекина, то серьёзная связь (о ней напоминают сохранившиеся кое-где на крышах наших домов остатки мощных антенн) на коротких волнах позволяла не только слушать дружные "вражьи голоса", но и общаться с коллегами-радиолюбителями со всего мира. Разумеется, не выходя за рамки дозволенного.