Для любого истинного жителя нашей Южной столицы Иссык-Куль – это почти окраина города. И причиной тому не одна лишь географическая близость (от Алматы до Чолпон-Аты расстояние примерно такое же, как до Капчагая, но это, правда, только по карте). Нас сближают ещё и несколько поколений отдыхающих, которые каждое лето отправлялись по непростой дороге к "Киргизскому морю". Отправлялись, отправляются и будут отправляться.
Да простят меня патриоты Капчагая и Алаколя, но никаких полноценных альтернатив Иссык-Кулю природа в нашем регионе не придумала. Не случайно осенний вопрос "Был ли ты этим летом на Иссык-Куле?" по-прежнему равнозначен для нас традиционному: "Ну как жизнь, состоялась?"
Я и в этом отношении самый, что ни на есть эталонно-коренной алмаатинец. Впервые родители привезли меня на Иссык-Куль в двухгодовалом возрасте. От того самого первого в жизни путешествия остались лишь смутные ощущения: манящая полоса прибоя, обжигающе холодная вода, горячий песок, аромат абрикосов, крик чаек… А после той первой поездки Иссык-Куль стал постоянной темой новых воспоминаний. И каждое лето приносило с собой всё больше и больше тем.
Ещё от первого путешествия сохранилось смутное ощущение перелёта на самолёте. Самолёты становились в те годы всё более привычным транспортом для жителей СССР и Казахстана (об этом я рассказывал – "Авиарейс в Баканас: прерванный полёт"). Билет из Алма-Аты в Чолпон-Ату стоил рублей 7-10. Из Алма-Аты в сезон каждый день прибывало до 10 бортов (типа Ил-14 и Ан-24). А ещё несколько ежедневных рейсов связывали Алма-Ату с Пржевальском. Летали в те годы многие. Хотя, конечно, большинство двигалось по земле и пользовалось общественным автотранспортом ("Как алмаатинцы добирались до Иссык-Куля полвека назад").
Первые поездки обычно закачивались в Чолпан-Ате – частный сектор, необорудованные пляжи и питание с местного базара (он в те годы был в самом центре села). Но вскоре взошла и засияла звезда Бозтырей.
С Бозтырями связаны наиболее ранние попытки массового курортного освоения побережья Иссык-Куля, начавшиеся в 60-е годы ХХ столетия. Во времена СССР тут имелись пансионаты многих союзных ведомств, а строительство здравниц вели организации из многих республик – Казахстана, Узбекистана, РСФСР.
В разгар сезона в Бозтырях можно было повстречать и гордое лицо кавказской национальности, и наивного представителя крайнего севера, и даже непроницаемо-холодного прибалта. Дармовой профсоюзный Иссык-Куль манил всех одинаково. А удалённость и экзотика лишь добавляла баллы в его всесоюзный туристический рейтинг.
За Бозтырями – поворот к одному из старейших санаториев побережья – "Киргизскому взморью", который принадлежал ведомству с невинным названием "Министерство среднего машиностроения". С "Киргизским взморьем" у меня связано очень много детско-юношеских воспоминаний и впечатлений. Дело в том, что тут же, за забором здравницы, располагался скромный дом отдыха "Самал", которым владела казахстанская Академия наук, и куда временами удавалось приобрести путёвки моим родителям.
Разница между средмашевским "Взморьем" и нашим "Самалом" была с самого начала столь разительной, что никакому доброму сравнению не поддавалась. В первый год существования, когда вполне счастливые кандидаты и доктора наук (и даже академики!) вместе с семьями по лагерному жили в военных палатках (это было в 1964-м), гордые работники оборонки пользовались уже всеми благами респектабельного отдыха. "Киргизское взморье" обладало для того всем необходимым – от пивного ларька до капитального спального корпуса, кинотеатра и собственного катера на подводных крыльях.
Но, несмотря на разницу в сервисе, тогда это не являлось предметом особой зависти "бедных родственников" к тем, живущим "за забором". К соседям "самаловцы" относились с лёгкой иронией и незлобной улыбкой. Забор, которым гордые обитатели элитного санатория отгородились от всего прочего отдыхающего мира, был в те годы единственным на всём побережье. Из-за забора обитателей "Взморья" в разговорах между собой величали не иначе как "зэками".
Забор этот, несмотря на грозный вид, был вполне проницаем для искушённого (места знать надо!), и ничто не мешало проникновению страждущих на закрытую территорию – за пивом, в кино, на танцы. Или для походов на дикий пляж: за территорией "Киргизского взморья" начиналась полоса девственного побережья. Туда обычно ходили для того, чтобы насладиться тишиной, прибоем и безлюдьем.
А вот в другую сторону, к Чолпан-Ате, берег застраивался стремительно и… хаотично. Никакого плана организации всесоюзного курорта не было в помине. Каждое ведомство, которому удавалось урвать кусочек побережья, застраивало его сообразно своим финансовым возможностям.
Этот участок можно было с полным правом считать Маленьким Казахстаном. Кроме нашего аскетичного академического "Самала" тут располагались студенческие лагеря КазГУ и КазПТИ. А ещё – многоэтажный корпус турбазы "Казахстан", где отдыхали многочисленные плановые группы, добравшиеся сюда пешим порядком, через горы из Алма-Аты.
Уже к середине 1960-х (именно к тому времени относятся представленные здесь снимки), жизнь на этом отрезке иссык-кульского побережья бурлила и кипела всеми оттенками курортных радостей. И это несмотря на то, что особых возможностей для полноценного отдыха никто не выдавал. Жизнь в пансионате начиналась побудкой и утренней зарядкой для желающих. Бодрая металлическая музыка из алюминиевых горшков-громкоговорителей лилась беспрестанно, лишь изредка прерываясь объявлениями ("Первая смена – пройдите в столовую!" или "Внимание! Сегодня состоится чемпионат пансионата по волейболу!", или "Желающие ехать на экскурсию в Григорьевское ущелье, запишитесь у массовика") и умолкая в священное время мёртвого часа.
Волейбол, нужно сказать, был одним из главных видов курортного спорта (наряду с преферансом). Площадка располагалась рядом с огромным массивом облепихи, извлечение мяча из колючих зарослей добавляло этому массовому спорту изрядную долю остроты.
Но главным развлечением для всех было озеро, идеальное для детей: пологий песчаный берег не позволял достичь глубины. Высокогорный Иссык-Куль сам оберегал своих юных почитателей. Прежде чем непоседа мог добраться до ближайшего омута, его юное существо начинало синеть и отчаянно дрожать всеми фибрами от пробирающей до костей прохлады озёрной воды. Честно говоря, я не припомню ни одного трагического происшествия с детьми на Иссык-Куле. Да и со взрослыми тоже (если не считать боевых увечий, приобретённых на танцах).
Но несмотря на то, что вода была холодной, притягательность её была неодолимой. Тем более что согреться для следующего погружения, зарывшись в горячий песок пляжа, труда не составляло.
Из более серьёзных развлечений, доступных отдыхающим 60-х, можно вспомнить лодки и катамараны. Тяжеленные катамараны, выпускаемые, наверное, каким-нибудь военным заводом, использовались для лёгких прогулок. (Катамараны те, кстати, кое-где плавают по озеру и сегодня.) Для более серьёзных мероприятий на прокат бралась лодка – тоже неповоротливая, алюминиевая плоскодонка. С лодок рыбачили.
Самые заядлые рыбаки проводили "в море" все дни, не отвлекаясь даже на обед. Обратно, на берег, они гордо сходили на закате со связками знаменитых на всю страну чебачков, нанизанных на леску. Возле каждого "коттеджа" (обычно скроенного из фанеры и листов ДСП) висели длинные гирлянды вяленного чебачка, добытого самими культурно отдыхающими. Запах вяленной рыбы был одной из составляющих непередаваемой ауры иссык-кульского воздуха той поры. Запахом этим были пропитаны и автобусы, и поезда, и даже самолёты, увозившие отдохнувших и загорелых людей (тот загар – песня особая!) во все концы большой страны.
Это из прошлого…
Потом наступили трудные времена самоопределения и из всего былого иссык-кульского интернационала остались только сами братья киргизы и мы, вечные соседи. Прочие залетали сюда редко. В результате незаполненные здравницы, которые строила и поддерживала огромная страна, не могли окупить даже своего прозябания. И то, что местный отдых пережил период распада и, несмотря ни на что, сохранился (и сохранил свою притягательность!) – это во многом благодаря и нашей искренней любви к Иссык-Кулю.
О более ветхой истории читайте "Легенды озера Иссык-Куль: Ильф – Петров, хан Джанбек и забывчивая девушка"
