Жванецкий в Алматы: Я не теоретик юмора, я практик

Юлия Молчанова и Кирилл Пашкин из клуба Lectoriy.kz, организаторы вечера Жванецкого, анонсировали его ещё несколько месяцев назад. Идти или не идти – для меня сомнений не было, и я стал отсматривать на YouTube все подряд выступления Михаила Михайловича, которые только мог найти. От самых ранних, "пострайкинских", до последних выпусков "Дежурного по стране" и юбилейного концерта этого года. Шутка ли, 85 лет человеку исполнилось. Но пусть кто-то попробует сказать, что он "не торт". По-прежнему зажигает публику и сам же от неё заряжается, как и положено носителю харизмы, да ещё такой.

В пятницу во второй половине дня мы с Кириллом и Юлей ждали гостя в "предбаннике" для VIP-пассажиров алматинского аэропорта. Вот наконец появился Жванецкий со своим неизменным директором Олегом Сташкевичем. У меня было несколько минут, пока не пришёл багаж. Вместо визитки подарил ему свою книгу "Народные инородные", предупредив, что он найдёт в ней немало своих знакомых.

Вадим Борейко: Михаил Михайлович, собираюсь задать вам этот вопрос уже тридцать лет. Вам не обидно, что в вас видят только сатирика? Мне кажется, вы прежде всего тонкий лирик. Мало у кого можно найти столь пронзительные строки о любви к женщине, к городу, к вашей Одессе.

Михаил Жванецкий (вздохнув): Да. Вы совершенно правы.

В.Б.: Вам приходилось сталкиваться с так называемым стихийным юмором, когда человек не сознаёт, что говорит остроумно и смешно?

М.Ж.: Конечно. Это идёт от общего иронического отношения к жизни.

В.Б.: Приведу вам свежий казахстанский пример, а вы скажете, то ли это, о чём я говорю. Глава одного района обматерил подчинённого, чтобы заставить его работать, а тот попал в больницу с повышенным давлением. Районного начальника не уволили, но сделали ему выволочку за "бедный словарный запас".

М.Ж.: Мат – "бедный словарный запас"? Это то, о чём вы говорите. А вообще, я не теоретик юмора, я практик.

В.Б.: Вы видели фильм "Юморист" режиссёра Идова?

М.Ж.: Это где герой постоянно выступает, потом идёт спать, но мы не слышим ни одного его текста?

В.Б.: Один всё-таки был – "Бархатный сезон". Герой читает ту же самую репризу и в 1984 году, когда идёт действие, и в финальном кадре, когда он выходит на сцену в 2018-м. Вот и ваши раки сегодня всё так же свежи.

М.Ж.: Да, раки свежи. Но Ромы Карцева нет (монолог "Я видел раков" был коронным номером Романа Андреевича, который ушёл из жизни 2 октября прошлого года. – Авт.). Я просто написал этот текст столбиком. Но как он его читал! Он был гениальным артистом. Как никто, умел держать паузу. А пауза, может быть, главное в юморе...

В.Б.: Потому что зритель наполняет её своим пониманием и становится соучастником артиста, его сотворцом?

М.Ж.: Да. Ромы нет. А раки свежи.

В.Б.: Давно вы не были в нашем городе?

М.Ж.: Ой давно! (Уже дома я уточнил, что Жванецкий выступал в ГАТОБ им. Абая пять лет назад. – Авт.). И летели сюда так долго – четыре часа!

Я понял, что мне пора закругляться с вопросами: маэстро явно утомил перелёт. Михаил Михайлович вместе с Юлей и Сташкевичем сели в чёрный "Мерседес" и покатили в отель. Я помахал вослед ручкой.

Вечером подводил итоги дня. Видел живого гения. Волновался, как школяр. Задал несколько глупых вопросов. Ещё и на концерте его увижу. День удался. Да что там – жизнь удалась!

Впервые я увидел его живьём 30 лет назад, на первом ленинградском фестивале юмора "Очень-89", куда поехал в качестве председателя алматинского клуба карикатуристов "Чёрным по белому" и где сам участвовал в выставке сатирического рисунка. Позже этот фестиваль превратился в "Золотого Остапа".

То были незабываемые дни. Основная тусовка шла в здании ВТО (Всесоюзное театральное общество), где действо плавно перетекало из ресторана в актовый зал, а оттуда в бар. Расходились к шести утра. Кто был способен.

Такое созвездие юмора и сатиры в одном месте видеть мне прежде не доводилось. Геннадий Хазанов, совсем недавно окончивший кулинарный техникум, точнее покончивший с ним. Весёлый и хмельной Илья Олейников в костюме гусара и в паре, но не с Юрием Стояновым – до "Городка" было ещё четыре года, а с артистом Семёном Фурманом. Начинающий пародист Михаил Грушевский в роскошной шевелюре, которой, казалось, нет сносу. Не седой ещё клоун Слава Полунин. Александр Иванов, Аркадий Арканов, Семён Альтов, Ефим Шифрин, Вадим Жук, – несть им числа.

И в этом гейзере талантов Михаил Михайлович уже тогда был королём, занявшим опустевший после Аркадия Райкина трон. Думаю, он сам это хорошо знал, поскольку вёл себя просто, но с царским достоинством.

То было самое его золотое время. Перестройка пылала вовсю. На питерских фестивальных концертах перечисленные спикеры отжигали такие шутки, что я постоянно оглядывался, ожидая, что всех вот-вот заметут: советский "жим-жим" у меня ещё не отвалился.

Для меня встретиться со Жванецким – всё равно что для изобретателя – с Илоном Маском, а для айтишника – с Биллом Гейтсом. В лучах чужой бессмертной славы погреться каждый не дурак, правда же?

А Жванецкий, кажется, был всегда. Он и будет всегда. Никуда ему от этого теперь не деться.