Карт-бланш на самосуд: кто спасёт от ксенофобии?

Общество и госаппарат, взаимно подталкивая друг друга, оцивилизовывают межнациональные отношения.

Привечать униженных изгнанников и калик перехожих, депортированых и раненых у Казахстана и Германии получалось почти синхронно.

В середине прошлого века Великая степь обогрела корейцев и немцев, турков и крымских татар, карачаевцев, ингушей, калмыков. Будни пленных японцев в далёком казахском ауле запечатлел кинорежиссёр Сатыбалды Нарымбетов ("Жизнеописание юного аккордеониста", 1994).

Германия после 1945 года ждала своих горе-вояк, отцов и братьев из сибирских лагерей: сюда же со всей Европы изгоняли с насиженных мест всех, кто говорил на языке Шиллера и Гёте. Три миллиона судетских немцев были изгнаны из Чехословакии в период 1945-1946: многих забили просто по дороге домой. Приём возвращенцев был организован в городке Фридланд. Затем здесь же принимали беженцев из Африки и Восточной Европы, переселенцев из экс-СССР.

Сегодня вдохновлённые Ангелой Меркель немецкие девчонки встречают на вокзалах сирийских беженцев с плакатом: Willkommen! Немецкие футбольные болельщики на стадионах разворачивают баннеры Refugees welcome♥. Бизнес напрямую жертвует крупные суммы, хоть и скрупулёзно ведёт подсчет таким пожертвованиям. Медиа подчёркивают: жизнь в Германии стала безопасней, и даже последние теракты не позволяют лепить врага из мигранта.

Эмпатию – сочувствие и сопереживание чужой боли – немцы пытаются воспитывать ещё со школьной скамьи. Немецкий книжный рынок, например, предлагает для читателей в возрасте от 5 лет красочное издание под названием Alle da! ("Все здесь!"). Речь в книге идёт о том, как и почему в киндергартенах и школах появляются необычные однокашники. Цена – 14,4 евро.

"Снова и снова люди отправляются в дорогу… Одни бегут со своей Родины, потому что правительство грозит каждому, кто ему не нравится. Или потому что на своём языке людям говорить опасно или запрещено… Некоторые уезжают, потому что они бедны и ищут себе другой доли. Они хотят, чтобы их дети пошли в школу".

На деревню героини вот этого сюжета в полночь налетели самолёты и разбомбили её. Семья бежала прочь. Попала в турецкую тюрьму. Перебиралась через море. Пряталась в грузовике. И вот теперь все вместе они – в общежитии для беженцев (Flüchtlingsheim).

В следующем сюжете лошадиная упряжка времён Екатерины Великой влечёт сани по бесконечным снегам в Россию. А вот уже современная семья возвращается на авто из России в Германию…

То, что в Казахстане стало ядром внутренней политики – межнациональное согласие, мир и дружба – в Германии выступает под брендом multikulturelle Gesellschaft (многонациональное общество), Multi-Kulti.

Но дружить и водить хороводы мечтают не все.

Майской ночью 1993 года в немецком Золлингене (Северная Рейн-Вестфалия) четверо скинхедов подожгли дом турецкой семьи. Семья традиционно была большой, по-восточному многодетной. Погибли три девочки, две женщины, 14 членов семьи получили ранения, в том числе и дети. Перед этим общежитие беженцев уже поджигали в Росток-Лихтенхагене. Трагедия в Мельне и Хойерсверде тоже стали частью новейшей истории ФРГ в части разрешения непростого миграционного вопроса. А был ещё и Любек, и Франкфурт-на-Майне…

Та волна насилия породила ответную реакцию. Но не брутальную, а мирную. Более 700 тысяч рядовых немцев протестовали против ксенофобии. Выявленные (хоть и не особо скрывавшиеся) неонацистские группы были объявлены вне закона.

По Золлингену пять судей земельного Верховного суда вынесли максимальный приговор несовершеннолетним скинхедам – 10 лет. 15 лет получил тот, что постарше. Турецкая семья в гражданском порядке взыскала 270 000 тогда ещё немецких марок. На похороны погибших прибыли топовые немецкие политики, – кроме тогдашнего бундес-канцлера Гельмута Коля. Его отсутствие заметили все: в знак протеста лидер ФРГ получил тогда 1 200 000 открыток с надписью Ik ben woedend! ("Я в ярости!"). Надпись была на голландском, потому что кампанию организовали в соседних Нидерландах, хотя участвовали в ней многие европейцы. В Золлингене, рядом со школой, где училась погибшая Хатидже Генч, установили мемориал из двух металлических фигур, разрывающих свастику напополам. По тому адресу Wernerstraße, 81, в восстановленном доме по-прежнему живёт турецкая семья. Табличка напоминает: "На этом месте погибли жертвы поджога расистов – Гюрсюн Индже, Хатидже Генч, Гюлюстан Озтюрк, Хюлья Генч и Саиме Генч". Однако едва поджигатели Золлингена освободились (условно-досрочно, за "хорошее поведение") и покинули стены тюрьмы, как один из них за нацистское приветствие скоро снова загремел на 4 месяца.

После волны ближневосточных мигрантов у полицейских и пожарных ФРГ снова закипела работы на пепелищах сожжённых общежитий для беженцев.

На трагедии такого рода реагируют не только местные политические лидеры. После пожара в турецком хайме (общежитии) Людвигсхафена, унёсшем в 2008 году девять жизней (ещё 60 человек пострадало), в Германию прилетел тогда ещё премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Его выступление перед 15-тысячной ревущей аудиторией Кёльнского стадиона было беспрецедентным. Турков Германии он призвал не ассимилироваться с немецким сообществом, а напротив сохранять свою идентичность. От полицаев он требовал ускоренного расследования причин трагедии. Своих единокровников Эрдоган терзал непростыми вопросами: "Вот уже более сорока лет вы вносите вклад в экономику Германии. Почему бы вам не стать мэрами немецких городов? Почему у нас так мало депутатов бундестага?"

Заметьте: иностранный лидер требует на немецкой земле от немецких властей сделать свою работу добросовестно, защищает интересы своей диаспоры и вдохновляет её на политическую борьбу за власть.

Вы можете себе представить, чтобы после аналогичных трагедий в Казахстане на пепелище побывал Эмомали Рахмон или, скажем, Рамзан Кадыров? Ведь ходил разгневанный Елбасы по головешкам Жанаозена в декабре 2011 года…

Теперь давайте просто полистаем наш календарь. Атырауская область в октябре 2006-го. Село Шелек в Алматинской области в ноябре 2006-го. Cёла Маловодное и Казатком в марте 2007-го (Алма-Атинская область): трое погибших, 15 раненых, сожжены дома и автомобили. Ноябрь 2007 года – село Маятас (ЮКО). Август 2014 года – село Карамурт (ЮКО). Село Ровное (Бурыл) под Таразом (февраль 2016): здесь погромы были предотвращены.

Снова ЮКО, сельский округ Ералиево: задержаны 72 человека.

Кто они, эти "папаши во гневе"? Они сидели и читали детям Алтынсарина или пахали поле, когда им кто-то наврал про изнасилованную девочку? И тут они бросили все, схватили палку, бензин и побежали спасать мир? Кем по профессии должен быть такой социально заострённый казахстанец, чтобы бросить дом, семью и примчаться в соседнее село? Бэтменом? Экспертом в области ювенальной юстиции? Бездельником? Доморощенным "титушкой" – наёмным погромщиком?

В Казахстане общество пока не протестует против вопиющих фактов самосуда. Или об этих протестах мало известно. Получив такой карт-бланш, государство фактически действует постфактум и по счетам платить, похоже, не спешит.

Да, преступник должен быть изобличён и наказан.

Но у преступления нет национальности. Ущерб лояльным и законопослушным гражданам должен быть полностью возмещён государством. Раз уж вовремя уберечь их и их добро государство не смогло.

Отдавать новым черносотенцам своё эксклюзивное право на суд и насилие государство не вправе, ибо 72 разъярённых "папаши", похоже, входят во вкус. И завтра они сами могут попытаться заменить нам государство.