Атеистический взгляд позволяет увидеть, в чём один из главных камней преткновения в вопросе об уместности хиджаба в школе. Все участники процесса разделяют иллюзию того, что все мусульмане братья и сестры, а ислам един. Но стоит только признаться, что это не так, как ситуация оказывается не такой уж и сложной.
История противостояния Министерства образования и родителей, требующих разрешить их дочерям носить хиджаб в школе, продолжается. 13 октября на сайте Верховного суда Казахстана было опубликовано сообщение о том, что суд признал требования о соблюдении в школах установленной формы одежды соответствующими Конституции. Верховный суд поддержал решения местных судов, также не нашедших противоречий между министерским требованием и Международным пактом о гражданских и политических правах, а также Конвенцией о борьбе с дискриминацией в области образования.
Нужно признать, что с самого начала конфликта казахстанцы, исповедующие ислам, находятся в растерянности, поскольку не знают, как им реагировать, и на какую сторону становиться. С одной стороны, вроде бы "наших бьют", и необходимо проявить солидарность с братьями и сёстрами по вере. С другой стороны, не вызывает сомнений, что чиновники и администрация школ, вставшие на пути девочек к образованию, тоже мусульмане. Есть и другие факторы, которые усложняют ситуацию. Например, позиции националистов, которые находятся в идеологическом конфликте с людьми, активно продвигающими ислам. Это и понятно: они боятся, что казахская идентичность будет замещена религиозной идентичностью и впоследствии в ней растворена. Отсюда тезис о народном исламе, а также призывы прекратить одевать казахскую женщину в арабские наряды.
Читайте также:Зачем нужна школьная форма и как такие ограничения влияют на личность ребёнка?
Государство не знает, какой сделать выбор. Казалось бы, парадоксальная ситуация: в стране, в которой около 70% граждан называют себя мусульманами, власти принимают решения, направленные как бы против исламских порядков. Сначала исполнительная власть в лице Министерства образования, а теперь и судебная власть в лице Верховного суда отчётливо дают понять, что государство не намерено даже торговаться с оппонентами и собирается далее отстаивать светскость в образовательных учреждениях.
К сожалению, кроме принципиальной позиции и запретительных мер, государство ничего не может предложить в плане идей, не может объяснить сложившуюся ситуацию, привести серьёзные аргументы в защиту своей позиции.
Не может оно этого сделать по той же причине, по которой большинство казахстанских мусульман находится в растерянности: и граждане, и власти находятся под действием одного мощного мифа. Это миф о единой исламской умме. Правда, разглядеть основы этого императива можно лишь находясь вне рамок исламского мировоззрения. Будучи атеистом, я попробую это сделать.
Один за всех?
Идея о том, что все мусульмане представляют собой единую общину, в которой все – братья, очень заманчива. Единая умма представляет собой некое идеальное общество справедливости, основанное на одних и тех же идеалах и принципах. О единой мировой исламской умме мечтал аятолла Хомейни, закрепив это положение в иранской Конституции 1979 года. На необходимости воссоздания единства исламского мира настаивал и известный российский интеллектуал Гейдар Джемаль. Даже президент светского Казахстана Нурсултан Назарбаев, выступая в 2017 году перед делегатами Организации исламского сотрудничества (ОИС), выразил сожаление, что исламский мир, объединяющий более 1,5 миллиарда человек, сегодня не показывает своего единства.
"И от этого мы тоже страдаем. Раздробленность и деление среди мусульман на конфессии внешние силы используют для своих целей. Мы должны искоренить это", – добавил он.
Идея о том, что все, исповедующие ислам, представляют одну общность, неминуемо ведет к определённым последствиям. Например, к коллективной ответственности. Именно это случилось 11 сентября 2001 года, когда в немусульманском мире слово "мусульманин" стало ассоциироваться со словом "террорист". Ведь если вы заявляете о себе как о едином сообществе, то, значит, действия ваших членов, заявленные как идеи ислама, автоматически воспринимаются как действия, одобряемые всеми мусульманами.
Единственная реакция, которая была возможна в этой ситуации и которая, собственно, и последовала, – это политика исключения. "Это были не мусульмане. Или мусульмане, но не такие". Почему же террористам отказали в их праве на самоидентификацию? Ведь никто не сказал: "Это, конечно, мусульмане. Но мы с их действиями не согласны". Смертникам было однозначно отказано в принадлежности к умме, поскольку только так можно было поддерживать иллюзию единства глобального исламского мира. Точно также не являются мусульманами члены "Хизбут Тахрира", движений под брендом ИГИЛ и других организаций, признанных мировым сообществом террористическими.
На самом деле никакой единой уммы не существует, но увидеть это может лишь человек, находящейся вне исламской парадигмы. Доказательств этому можно привести очень много. Начать можно хотя бы с хадиса, который вносит множество сомнений в умы мусульман. Это хадис о существовании 73 течений ислама, лишь одно из которых ведёт в рай, тогда как остальные 72 ведут в ад. Теологи достаточно легко обходят это препятствие: например, популярный среди казахстанцев российский богослов Шамиль Аляутдинов достаточно наглядно показывает, что этот хадис не является достоверным. Но если с этим хадисом богословы разбираются достаточно просто, то с реальностью внутриисламских отношений дела обстоят гораздо сложнее.
В 2007 году вышла книга Мурата Мамиргова "Книга исламских сект и вероучений", в которой автор переложил труд известного мусульманского ученого Абд аль-Карима аш-Шахристани (1075-1153 гг.), а также дополнил современными данными. Говоря о разделении ислама на течения, он приводит четыре крупных группы: сунниты, шииты, хариджиты и мутазилиты. Однако в книге он перечисляет 22 школы, которые отличаются в понимании атрибутов бога, вопроса о предопределении, концепции покаяния или обвинения в неверии и т.д., а также в толковании Корана.
Но даже если не углубляться в отличия в понимании доктрины, ежедневно в СМИ нам рассказывают о противостоянии шиитов и суннитов. Или же о суннитах из ИГИЛ, которые грозятся взорвать Каабу, обвиняя других суннитов, совершающих паломничество, в том, что они идолопоклонники. Не секрет, что даже внутри Казахстана мусульмане делятся между собой по этносам – есть мечети, в которые ходят только узбеки, только уйгуры или только казахи.
В конечном счёте иллюзия единства мусульманской общины не даёт пастве ничего фундаментального и всеобъемлющего – слишком сложно преодолеть существующие доктринальные и даже не-религиозные противоречия. Но при этом накладывает это давящее чувство ответственности за всё, что происходит в исламском мире: все мусульмане ответственны за действия всех мусульман.
Власти в Казахстане также находятся в этой ловушке. Они не могут себе позволить политику исключения: они не могут сказать "это не мусульмане, мусульмане не такие", так как они сами верят в несуществующее единство.
В то же время пример христианских объединений показывает, каких проблем можно избежать, если признать существование разных течений. Есть привычные и понятные православные и католики. Есть менее понятные протестантские общины. Но даже в их отношении чиновники применяют различные подходы: отношение к баптистам отличается от отношения к корейским харизматам из церкви "Благодать". И уж точно на особом счету будут мормоны и иеговисты. Последние вообще воспринимаются чуть ли не как маргинальная группа.
Так почему в отношении исламских сект и течений власти не применяют точно такой же дифференцированный подход? Когда свидетели Иеговы запрещают переливать своим детям кровь по религиозным соображениям, с их мнением никто не считается. Так почему же требование отдельной группы разрешить девочкам носить в школу хиджаб становится для государственных мужей головной болью?
Очевидно, то, как развивается исламский сюжет, не устраивает очень многих – в первую очередь это связано с тем, что людей заставляют делать сложный моральный выбор. Признавать светскость государства или поддерживать "своих" единоверцев? Выйти из этого диссонанса не поможет даже решение Верховного суда, которое не сумеет поставить точку в решении проблемы.
Разумным выходом для властей было бы объяснить гражданам, что "свои" по религиозной ориентации могут быть очень разными. Обозначив существование в Казахстане различных течений, они обнаружили бы возможность увереннее артикулировать, почему требования конкретно этого исламского направления на ношение в школе хиджаба неприемлемы, и почему это отнюдь не нарушает права на свободу совести остальных казахстанцев, называющих себя мусульманами.
Но это кажется невозможным. И не только из-за низкой религиоведческой экспертизы. Дело в другом. Будучи верующими, сами чиновники крепко связаны с исламским дискурсом: они не могут позволить себе объявить те или иные исламские группировки сектами. Ведь в мифе о единой глобальной умме нет места сектам – есть лишь братство и солидарность.
