Прошлое интервью informburo.kz с Шолпан Жусанбаевой, или, как её знают многие в Instagram и Facebook, Венерой Номад, было многими воспринято как вызов "уятменам". Почти два года назад мы разговаривали о келинках, импотенции казахстанских мужчин и роли женщин в нашей стране.
Сегодня повестка дня изменилась. В обществе всё чаще поднимаются вопросы о сексуальном воспитании, насилии и о том, как ему противостоять. Мы снова встретились с Шолпан и поговорили о том, что изменилось в сексуальной жизни казахстанцев.
"Мы имеем право на свою сексуальность"
– Шолпан, когда мы с вами встречались в прошлый раз, очень актуальна была тема "уята", ваши секс-шопы достаточно быстро открывались и также быстро закрывались. Арендодатели не хотели видеть ваш товар на своих полках. С тех пор вы стали заниматься секс-просвещением. Поменялось ли что-то? Заметили ли вы, что казахстанцы и казахстанки стали более раскованными, более просвещёнными в интимной сфере? Что сейчас происходит с вашими секс-шопами?
– Недавно я анализировала свой путь. Я начала свою деятельность осенью 2016 года, ещё трёх лет нет, это были сложные годы становления. Все эти сложности были связаны с тем, что невозможно было снять в аренду помещение. Ты вроде договариваешься, тебе говорят "да", а потом: о, вы там вот это будете продавать – нет, мы не хотим, чтобы это было в нашем помещении, ни в коем случае!
Были и проколотые шины, и хейтеры, но было и очень много побед, связанных с моим ростом. В первую очередь я прошла большой ребрендинг и начала работать под псевдонимом Венера Номад, который стал моим именем успеха. Второе, я создала новый бренд секс-шопов "Между нами", эта сеть – четвёртая попытка поработать в этом направлении.
Из личного: жизнь поменялась на 180 градусов, я завершила свои прошлые отношения, у меня начался новый этап – и профессиональный, и личный, – это всё за какие-то три года. Иногда я думаю, что люди за год не проживают столько, сколько я проживаю за неделю.
Почему так происходит? Наверное, потому что в той сфере, где мы работаем, нужна бешеная скорость, там нужно избавляться от своих стереотипов, от своих блоков, от каких-то своих ограничений, не бояться, рисковать, пробовать, идти вперёд, переубеждать общество, идти наперекор каким-то общественным стереотипам. Естественно, что это накладывает отпечаток на характер.
Я кардинально изменилась. Если раньше я могла сказать себе: "Ну да, ну ладно, ну человек такой, потерпи", – сейчас нет. Если мне не нравится, я на дыбы встаю: мне не нравится, я не хочу. И вот это "мне не нравится, я не хочу, я хочу, чтобы было по-моему", – мне кажется, это такое важное качество, которое нужно развивать нашим женщинам. Да и мужчинам тоже, если так посмотреть. И тема уята не перестаёт быть актуальной, но сейчас много и мужчин и женщин стали говорить: мы имеем право на свою жизнь, мы имеем право на своё тело, на свою сексуальность, жить так, как мы хотим.
"Ты мужик, ты должен быть сильным"
Первыми об этом начали говорить женщины, женщины просто сказали: мы против института келинства, мы не хотим тащить на себе всё это – хозяйство, родственников, быт, детей – и при этом ещё успевать работать. Надо быть успешной, потому что если ты домохозяйка, безработная, сидишь на шее у мужа – это плохо, надо в чём-то реализоваться, быть интересной собеседницей, сексуальной, потому что иначе как? Он же будет смотреть по сторонам, и опять ты виновата.
И женщины сказали: всё, больше мы не хотим, мы хотим жить для себя, для удовольствия. И самое интересное, что сейчас в это включились мужчины.
Я была в шоке, потому что сейчас очень часто на консультацию приходят мужчины с проблемами эректильной дисфункции (уже больше нет такого термина "импотенция"). Вроде бы он здоров по всем показателям: тестостерон, гормоны, никакой хронической простаты, но у мужчины проблемы с эрекцией. И понятно, что корни здесь психологические. Моё основное направление – психологическое консультирование в сексологии. Когда я начинаю общаться, выясняется, что мужчина устал, потому что ему навешали стереотипов: ты мужик, ты должен быть сильным, ты должен всех обеспечить, должен быть защитой. Их так воспитывают с мальчикового периода, когда говорят "казахский мужчина не танцует и не плачет" и полностью отключают ему чувственный план.
А счастья-то хочется, а чувствовать-то хочется, удовольствия хочется. И когда всё это срабатывает, накладывает отпечаток в постели, они теряют свою мужскую силу.
"Я хочу, чтобы она кайфовала"
Мужчины стали меняться, начали ходить на тренинги, на консультации, узнавать: как мы можем изменить себя, как мы можем изменить качество отношений со своими женщинами, стать более счастливыми. И в этом плане, да, мне нравится такая борьба с "уятом головного мозга", которая происходит в нашем информационном пространстве, я вижу её позитивное влияние на всё общество.
– Женщина в постсоветских странах – скорее объект, а не субъект, в Казахстане очень сильны патриархальные нотки: прежде всего она мать, и ей много чего не положено. Есть ли изменения в этом плане?
– Есть, я это замечаю по тренингам. Я организовываю тренинги, приглашаю разных тренеров к нам по сексуальному образованию, провожу сама, и ещё лет 5-7 назад основная тема тренингов была: "Как сделать горловой минет, чтобы он тебе шубу подарил, как сделать так, чтобы удержать мужа, чтобы он от тебя с ума сходил", – то есть вся сексуальность женщины работала на то, чтобы удовлетворить мужчину.
Опять-таки, это проблема. Почему? Потому что женщина сфокусирована на других больше, чем на себе, эта проблема не только в сексе, она во всех сферах жизни прорывается. А сейчас женщины стали приходить и спрашивать: а что есть для меня, как мне испытать оргазм, как мне лучше чувствовать, как мне получить удовольствие? Я удивляюсь, что женщины стали больше заботиться и думать о себе. Самое интересное, что даже мужчины начали об этом думать.
Мне стали писать мужчины: научите, как доставить женщине удовольствие, я хочу, чтобы она кайфовала. Я спрашиваю, почему для вас это важно, и он говорит: я буду чувствовать себя тогда таким сильным, таким умелым любовником.
Мужчины по-другому стали рассуждать. И далее я спрашиваю: почему для тебя это важно, – и он говорит: я понимаю, что те женщины, которые мне стали интересны сейчас по разным причинам (он повзрослел, поумнел, он поездил по миру, он уже не хочет хозяйку в замызганном халате), женщины, которые мне нравятся, с тем духовным, интеллектуальным, сексуальным уровнем, я их не удержу деньгами. Их стало невозможно удержать даже статусом.
Читайте также: Шолпан Жусанбаева: У нас очень самоуверенные мужчины, а на деле 4 из 5 женщин живут без оргазма
"Подавление сексуальности выплёскивается в виде агрессии"
– Бытовое насилие – актуальная тема не только для Казахстана, но и для всего постсоветского пространства. Как думаете, почему так происходит? Что не так с нашим менталитетом?
– У нас вообще всё принято решать через насилие, когда не могут договориться, когда не могут конструктивно общаться, когда не могут слышать друг друга, когда не принято узнавать: а что ты чувствуешь, что ты думаешь по этому поводу? И женщина переходит в вопль, а мужик начинает использовать другую свою силу – физическую, и происходит это столкновение.
Я могу с точки зрения психологии сказать, что это проблема нарушения личных границ, которые у нас вообще в принципе размыты. Насилие – это я применяю силу, я нарушаю границы другого человека – значит, я его не уважаю, значит, можно пройтись по личным границам всех вокруг. Это агрессия, которую я выливаю на своего партнёра, агрессия – это ещё и твои эмоции, связанные с сексуальностью. Подавление сексуальности выплескивается в виде агрессии, когда я не в постели даю выплеснуться своей энергии, я выплескиваю её вот так.
У меня есть несколько клиенток, сейчас нарисую обобщённый портрет: они намеренно раскачивают своего мужчину на такое поведение, на весь этот выплеск адреналина, эмоций, а потом они занимаются сексом. Я спрашиваю: зачем так? И тогда вроде получается цикл: отвращение – вина, отвращение – вина, жертва, опять вина, и он бесконечен.
Если посмотреть на наших казахстанских и российских женщин, есть большая фиксация на окружающих, не на себе: когда я не фиксируюсь на своих чувствах, я фиксируюсь на чувствах других. Из-за этого и получается, что мне хочется себя почувствовать, а как это сделать красиво, в любви, экологично, я не понимаю.
А так вроде бы меня шлёпнули – о, я почувствовала, у меня болит – значит, я живая. Вот эта жертва и агрессор, они каким-то образом всегда находят друг друга. Даже если они в разводе, жертва находит следующего партнёра, он тоже будет агрессором. А её бывший муж-агрессор точно такую же жертву себе найдёт.
– Сколько к вам в магазин приходит женщин, сколько мужчин?
– Наша сеть полностью заточена на женщин. Концепцию я взяла на Западе, и мы изначально всё это создавали для женщин. Если вы посмотрите на мой магазин, то увидите, что у нас небольшой ассортимент, у нас нет фаллоимитаторов realistic, у нас нет БДСМ-штук, у нас достаточно всё обтекаемое, всё похожее на игрушки, всё очень женственное, мягкое, романтичное.
Когда я создавала эту сеть "Между нами", я знала, что моей клиенткой будет женщина, и чётко понимала её запросы, что она хочет, какая у неё личная история. 98% – женщины. Те два процента мужчин, которые приходят, приходят вместе с женщинами, и я радуюсь, когда приходят к нам мужчины, но, к сожалению, у нас для мужчин мало что есть, только то, что можно для пары использовать. У нас всё для удовольствия женщин.
"Секс теряется"
– С какими вопросами как к специалисту к вам чаще всего обращаются женщины и мужчины?
– К сожалению, большая проблема – это всевозможное сексуальное насилие, которому подвергается женщина, начиная с детского возраста, когда она ещё совсем девочка (родственники в семье: старший дядя, брат, гости приезжали).
Домогательства, которым подвергаются девочки, носят ужасающий масштаб.
Мы удивляемся, когда читаем в официальной хронике о резонансных случаях. Но на самом деле этого больше, просто об этом молчат. Дети молчат, потому что не знают, как пойти и рассказать маме. А если и рассказывают, то часто и матери молчат, потому что стыдно об этом сказать, а может, она не так поняла?
И женщины как раз-таки приходят с проблемами доверия, у них теряется доверие не только к мужчинам, у них теряется доверие к родственникам, у них теряется доверие к институту семьи, у них теряется контакт со своей телесностью: я не владею своим телом, я не хозяйка своему телу. "Это так всё больно, я не хочу это вспоминать", – память амнезирует эти воспоминания, и женщина уходит во что-нибудь – в обжорство, алкоголизм, если у неё есть секс, она ничего не чувствует, у нее аноргазмия, тотальная бесчувственность либо, наоборот, какие-то сумасшедшие боли. Это такой большой пласт проблем, с которыми я работаю.
Читайте также: Аружан Саин: Почему покрывают насилие над детьми?
Вторая проблема, с которой сталкиваются наши женщины, – поиск себя как женщины после родов. Когда наступает этот, казалось бы, прекрасный период беременности, максимальное проявление женственности, ты вся на гормонах, на эстрогене, тестостероне. Ты вся пахнешь женственностью и сексуальностью, но почему-то в этот момент исчезает секс: мужчина боится ранить ребёнка, или она начинает со своим драгоценным животиком избегать мужа. Или она стесняется своего тела, боится, что он увидит её разжиревшей, с растяжками, и постепенно секс теряется, особенно если ещё во время беременности врач сказал "половой покой", а наши женщины понимают половой покой буквально, они не понимают, что только запрещён пенильно-вагинальный контакт, а всё остальное можно.
А как по-другому, она не знает. Она не знает, что есть какие-то ласки, есть какие-то игрушки, она не знает, что это вообще существует. И постепенно ещё во время беременности теряется эмоциональный контакт с партнёром, потом она рожает. И через два-три года у всех исчезает секс, женщина растворена в детях, она нашла себя в хозяйстве, мужчина живёт какой-то своей параллельной жизнью с маленькими перебежками по любовницам. И с этим тоже приходят. Часто женщина не понимает, что дело не в том, что он изменяет, а что она в первую очередь изменила самой себе, когда пошла против своих желаний. Она не слышит, что она хочет от мужчины, от жизни, от себя.
И сейчас – так удивительно! – сейчас пошли запросы у женщин на тему сублимации сексуальной энергии, это то, с чем я работаю вплотную. Я плотно изучаю даосские практики, восточные практики, где к сексуальности относились не только как к постельной утехе, а как к некой мощной энергии жизни, которую можно направлять в разные сферы. Термин "сублимация" придумал Фрейд, он писал об этом много, что это энергия, которая направляется в бизнес, развитие, здоровье. Вот с этим стали обращаться, то есть женщины уже стали понимать, что секс – это не только чтобы ублажить мужа или родить ребенка, и не только про оргазмы и утехи, также это то, что может тебя создать, что может тебя укрепить, что может поднять ценность самой себя.
"Проблема казахского общества – создание иллюзии благополучия"
– Шолпан, как считаете, почему казахстанским женщинам никак не победить синдром жертвы? Каждый случай с изнасилованием заканчивается скандалом, не потому что сам случай из ряда вон выходящий, а потому что жертва вынуждена обращаться за помощью в соцсети, какие-то фонды, полицейские не доводят дело до конца, а если доводят, ей надо пройти все круги ада – на неё выходят и родственники подозреваемых, и давление постоянное, и нападки общества.
– Сейчас есть позитивные изменения, и буквально в прошлом месяце президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев попросил ужесточить наказания за преступления сексуального характера. Я этому обрадовалась, потому что впервые заговорили о такой статье как "Сексуальное домогательство". Часто подобное встречается на работе, когда ещё преступление не совершилось, но есть уже какие-то домогательства, угрозы со стороны начальника: не "дашь" – уволю. Но почему так происходит? Наверное, это клубок проблем, начиная с "сама виновата". Буквально недавно был резонансный случай, когда таксист изнасиловал девушку и сказал: ты же всё равно не девочка была, не сотрётся у тебя.
Действительно, очень часто в сексуальных преступлениях и преступлениях сексуального характера большая проблема с доказательствами. Есть такая наука – криминальная социология и судебная социология, в Казахстане большая проблема с такими специалистами, и не всегда можно доказать факт изнасилования, особенно это касается детей. Потому что иногда и нет этого пенильно-вагинального контакта. Например, он потрётся своим членом между ножек девочки или мальчика (у нас очень много мальчиков подвергается сексуальному насилию в детстве).
Если девочки ещё об этом как-то говорят, и слава богу, что говорят, то мужчины, которые подвергались в детстве сексуальному насилию, молчат и никогда никому не расскажут, – вот это действительно ужасно.
И такие преступления часто бывает сложно доказать, у нас не выработан точный механизм, как определять, что такое насилие, что такое насилие сексуального характера. Если тебя убьют, изобьют, глаз выколют – доказать можно, а тут до конца не разработана методология.
Читайте также: Как в Казахстане проводят судебно-медицинскую экспертизу при сексуальном насилии над детьми
– Если бы вы меняли этот закон, какие изменения бы внесли?
– Я не юрист, поэтому точно сказать не смогу. Единственное, что я бы обязательно сделала, это психологическое сопровождение жертвы и психологическое сопровождение преступника. Ведь часто преступники возвращаются, они потом повторяют то же самое. Есть серийные насильники, если он один раз это сделал с ребёнком, то, скорее всего, будет это повторять.
Здесь нужно понимать, почему так происходит: скорее всего, они сами подвергались подобному, им самим нужна помощь. У них срабатывает: со мной так поступили, я тоже так будут поступать. Почему женщины, которые подвергались сексуальному насилию в детстве, потом вымещают это на своих детях, избивают детей?
У меня был такой случай: женщина, которая подвергалась подобному, рассказывала, что приходила домой и избивала ребёнка, оставляла его в самой тёмной комнате. Он там орёт, и, пока он орёт, она мастурбирует, это её возбуждает, это такой способ разрядки для неё.
Это всё происходит в нашей стране со счастливыми с виду жёнами, матерями. Большая проблема казахского общества – создание иллюзии благополучия: у нас всё хорошо. Но не всё хорошо, надо поднимать эти вопросы, их надо решать.
Что мне не очень нравится, что это всё превращается в вопли, крики и в одностороннее обвинение мужчин: мужики – козлы, мужики такие ужасные, сволочи, извращенцы. Нет, давайте-ка, если мы всё-таки за права женщин, то мы и за права мужчин одинаково.
Обсуждение – это открытый диалог, это самый главный шаг сейчас, честный шаг, что у нас есть эти проблемы, мы их не скрываем, но мы не уходим в эмоции, вопли, мы садимся за стол переговоров и думаем: а как защитить самих себя, своих детей.
– Скажите как сексолог, почему в последнее время, когда речь идет о случаях изнасилования, чаще всего насильник – семьянин, у которого есть дети, тот же таксист, пример которого вы привели?
– Да, так чаще всего и бывает, такие примерные семьянины, и все недоумевают, как такое могло произойти. То же самое касается и женщин. Мы просто замечаем, когда к нам в магазин приходит раскованная, смелая, яркая женщина, покупает вполне стандартные вещи. И приходит тихоня, и она просит у нас такие вещи, что волосы шевелятся. Я говорю: знаете, у нас такого нет, я сама о таком никогда не слышала и не пробовала, расскажите, почему вам это нравится, мне интересно.
Я долго наблюдала, почему подобное происходит в Казахстане, сейчас пишу диссертацию на эту тему, пришла к такому выводу, чем больше в обществе подавляется сексуальное либидо и право человека на проявление своей сексуальности как в постели, так и в отношениях, тем в более неэкологичных формах оно проявляется.
Каждая третья моя клиентка в детстве подвергалась сексуальному насилию ещё до 10 лет! Почему? Потому что это большое подавление. Когда говорят: это влияние Запада, – нет, это всё было, не только до перестройки. Ко мне приходят очень взрослые женщины, которые ещё в Советском Союзе жили в аулах, и с ними такое творили! Это такой закон: если ты подавляешь, оно всё равно вылезет, но в такой форме – агрессивной, уродливой, неэкологичной, которая потом заставляет нас просто трястись, бояться и замыкаться, что секс – это зло и грязь. Секс – это прекрасно, но когда мы это делаем в любви, в радости, открыто, а не насилуя маленькую девочку, потому что она будет молчать и никому не скажет. Наверное, вот это – самая главная причина.
Читайте также: Химическая кастрация педофилов может не сработать. С какими проблемами столкнётся государство?
"Свингерство – не самая лёгкая тема"
– Насчёт форм сексуальных отношений, в которые они выливаются. Насколько популярны в Казахстане нестандартные эксперименты, различные клубы?
– В Астане стали популярны свингер-клубы. Люди дают объявления во "ВКонтакте", собираются, снимают квартиры, ищут единомышленников, и это стало такой массовой вещью. И для меня это так удивительно. Сразу вопрос встает: не бывает так, что пришли, встретили своих знакомых, родственников, одноклассников? Потому что Казахстан – это маленькая страна, мы все друг другу тут родственники, с кем-то вместе учились. Приходишь в свингер-клуб – и там знакомые лица! Я спрашивала, почему это привлекает? Ведь свингерство – не самая лёгкая тема, с которой можно начинать сексуальные эксперименты. У нас свингерство стало популярным быстрее, чем многие какие-то другие более простые вещи.
И я заметила, что когда всё, блоки сняты: я теперь не испытываю никакого стыда, мне теперь можно всё, я теперь буду делать всё что хочу, я теперь такая смелая, раскованная, – я теперь всем буду показывать, что я гиперсексуальная самка, я теперь всем покажу, что я ого-го, и сразу пойду в свингеры. Чего мелочиться, зачем мне начинать с партнёром что-то экспериментировать, какие-то ролевые игры, массажики делать? Это всё детский сад, мы сейчас наберём сразу 20 человек, устроим вечеринку, и это будет классно.
В сексологии есть такое понятие "комплекс Мессалины" – это сексуальный комплекс у женщин, у мужчин он тоже проявлен, когда у меня столько комплексов и запретов, но мне так больно, и это не модно, модно быть сексуальной, и поэтому я всем буду показывать, какая я горячая раскованная штучка. Тот же эффект Байзаковой – это классическая Мессалина: гиперсексуализация, воинственность, "вот я докажу сейчас всем, что я имею право", – это то, что я сейчас наблюдаю в нашем обществе.
Я сейчас хочу ко всем обратиться: многие в таких клубах не продумывают вопросы контрацепции, просто забывают, что это нужно – типа мы все друг друга тут знаем, все друг другу доверяем, все тут чистые. Хотя у многих болезней инкубационный период до шести месяцев. Если вы идёте на эксперименты, помните всегда про безопасный секс, презерватив вам в помощь.
Надо ещё понимать, что всегда есть риск. Если в Европе такие клубы легальны, они работают по чётким правилам. Когда приходишь в такой клуб, чувствуешь себя в полной безопасности, потому что никто не имеет права прикасаться, до тех пор пока ты не дал согласия. И даже перед тем как проникнуть, мужчина спросит: точно этого хочешь? И там реально эти правила все соблюдают, если кто-то забылся, его попросят уйти. У нас это всё дикое, всё похоже на пьянку.
– После таких вечеринок приходили к вам клиенты, жаловались?
– Приходили, жаловались. Приходила девушка, это была очень печальная история, я уже ей не могла ничем помочь, только медикаментозное восстановление психики, потому что там прошлись по ней... Хотя в начале это была вполне приятная вечеринка, но когда в этом участвуют люди, которые долго в себе это всё подавляли, а потом всё себе позволили, там все шлюзы слетают, плюс ещё алкоголь, наркотики, кокаин.
Это вообще большая проблема в Астане: треть моих клиентов на кокаине, без него они не могут ни заняться сексом, ни расслабиться.
Опять же почему – потому что внутри очень много конфликтов, нужно идти к психологам, не стесняться, – очень много сейчас психологов, которые имеют квалификацию по сексологии в том числе, психотерапевты также есть. И спрашивать у психотерапевта: работаете ли вы с темой сексуальности, у меня есть вопросы, и не стесняться. Психотерапевт – это не только пойти и поговорить, какая мама плохая была, мне 500 тенге в детстве не дала, и эти темы тоже нужно обсуждать, работать над собой, не гнаться в поисках острых ощущений.
"Никто не пришёл, не спросил: где ваши дипломы?"
– Как, кстати, у нас обстоит ситуация с сексологами и психотерапевтами в стране, насколько квалифицированы и образованы?
– Есть цикл проблем, с которыми я не имею право работать. Темы моих консультаций и тренингов носят информационный, развивающий характер, я не имею права работать с терапией, я не имею права работать с личностными глубинами переживаниями. Я сексолог-консультант, но сейчас я получаю второе образование по психологии, сейчас заканчиваю, собираюсь писать докторскую, для того чтобы у меня было право работать как терапевт сексуальных расстройств.
Это не просто так придумано, что нужно образование. Минимальные требования к психотерапевту – это университетское образование. Вы должны прийти к терапевту и спросить, когда он последний раз проходил супервизию и личную терапию. Я прохожу регулярно, буквально сейчас я приехала с терапии, супервизии, которую проходила неделю и отдала за это почти 2000 долларов. Третье – какие методики используют, помимо образования терапевтического. Нужно понимать, по какой методике работает человек, насколько она эффективна. Я использую телесные методики, потому что в развивающих тренингах танцевальные методики работают лучше всего.
У меня дома все дипломы распечатаны, в рамочках висят, раньше они здесь висели, в моём "Инстаграме" выложена на отдельной строчке информация о моём образовании. Как вы думаете, сколько раз у меня попросили выслать им эти файлы? Ни разу.
Сколько я работаю, сколько веду тренинги, никто не пришёл и не спросил: где ваши дипломы?
Понятно, что мне доверяют, ко мне идут, у меня есть личная ответственность перед людьми, но иногда такая безрассудность и наивность людей меня пугает, значит, к другим они так же идут. Особенно то, что касается секс-тренингов, – это кошмар.
Ко мне девочка пришла после такого секс-тренинга, у неё был нервный срыв. Я не буду говорить, чей тренинг, кто надо поймёт: сначала людям завязали глаза и через холотропное дыхание ввели в состояние транса, сексуальный ресурс – это трансовый ресурс, и они в этом трансовом состоянии, плюс им ещё дали выпить кое-что, и под оглушающую музыку они все друг с другом там занимались сексом: мужик с мужиком, женщина с женщиной, все втроём, вчетвером. А она не захотела во всём этом участвовать, у неё сработал внутренний механизм, и тогда этот тренер устроил ей публичную порку: ты закомплексованная, ты такая-сякая, ты не принимаешь в себе свою внутреннюю шлюху, наверно, ты внутренне замужем за своим отцом, если ты это не проходишь, ты должна это признать. В общем, проломили её границы, она пошла на это против себя, когда она пришла ко мне, её всю трясло. А у меня моя сессия начинается с того, что закройте глаза, сделайте вдох и выдох, она глаза не может закрыть, потому что её сразу поражают эти воспоминания.
Терапия таких вещей – это не мой профиль, и я её сразу отправила к специалисту, потому что я не психиатр, а тут нужно сейчас лечиться уже сейчас медикаментозно, потому что первичный стресс сейчас убрать никакими медитациями не получится.
– Чтобы подобного не было, с какого возраста нужно вводить сексуальное воспитание и как бороться с ранней беременностью?
– Я помню, когда-то я сказала, что сексуальным воспитанием ребёнка надо заниматься чуть ли не с трёх лет, меня хейтеры обвинили, что я растлительница малолетних. Хотя я за то, чтобы действительно с трёхлетнего возраста объяснять ребёнку, что такое половые органы, как за ними ухаживать. Я была в Москве, зашла в аптеку и в разделе интимной гигиены нашла гигиеническую умывалку для девочек от трёх лет. То есть Москва вполне нормально относится к тому, что у девочки есть интимные органы, и есть специальные средства, чтобы за ними ухаживать. Первый момент – это чтобы была гигиена, гигиена мальчиков и девочек, они могли ухаживать за собой, – это часть полового воспитания. Удивительно, как много людей взрослых это игнорируют.
Второе, как раз-таки для того, чтобы была профилактика травматичных историй в детстве, объяснить ребёнку, что твои половые органы – это табуированная зона, но не потому, что это грязно, их могу подмывать я как твой родитель, только для того, чтобы провести гигиену. "Никто не имеет права дотрагиваться до твоих половых органов из взрослых. Если вдруг это произойдёт, ты всегда можешь обратиться ко мне, и ты знаешь, что мама всегда за тебя, ты можешь мне об этом рассказать". Вот для этого нужно половое воспитание. Это то, что касается именно дошкольного периода.
В школе даже первоклассники уже все всё знают, они уже всё посмотрели.
У меня ребёнок школьник, и меня спрашивают: а как ваш сын относится (к вашей работе. – Авт.)? Поверьте, мой ребёнок больше узнал не от моей деятельности, что я с этим работаю, этим занимаюсь, а от того, что он с пацанами в интернете посмотрел. Важно объяснить ребёнку: то, что он там видит, это не всё правда. У нас выросло целое поколение ребят, мальчиков и девочек на порно, и у них сформировалась психологическая зависимость, они не могут без него вообще. Они занимаются любовью, только когда смотрят порно: идёт цикл "голова – половые органы – возбуждение – эрекция", он срабатывает ещё с детского периода. Нужно общаться с детьми, но не тоталитарными методами, репрессивными, с отбиранием телефона решать вопрос, – нужно разговаривать.
Читать также: Как работает индустрия порно и какие фильмы для взрослых смотрят в Казахстане?
Про контрацепцию. Очень много молодёжи, которая занимается петтингом, занимается оральным сексом, и они считают: так я не забеременею, это же безопасно, и не понимают, что очень много венерических заболеваний передаётся через оральный секс, и об этом тоже нужно разговаривать. Есть формы сифилиса, которые передаются через куннилингус, через минет, об этом нужно рассказывать, потому что прятаться и делать вид, что со мной и моим ребёнком это не произойдёт, это глупо.
Насчёт ранней беременности есть такая шутка: я бы не хотела, чтобы ты занималась в 15 лет сексом, но если у тебя встанет вопрос о предохранении, обратись ко мне. Без этого никак, нужно объяснить, что такое презерватив, как им пользоваться, зачем вообще он нужен, что девочке иметь презерватив в своей сумочке – это нормально, потому что когда нахлынет возбуждение, и ты захочешь заняться любовью, тебе будет не до аптек.
Я недавно была в женской гинекологии, сидела в очереди, и привела мама дочку – сразу прибежала завотделением, прибежал участковый, и я так поняла, что вопрос как раз-таки связан с тем, что девочка несовершеннолетняя, и все собрались вокруг. Нужно без ханжества на это смотреть, это наша реальность.
