Кто стоит за Альнуром Ильяшевым?

Окончание. См. начало: Альнур Ильяшев: С нами Бог и Конституция.

Круги по воде

Вадим Борейко: Альнур, в круг ваших общественных интересов входит не только отстаивание права на митинги. Мы с вами познакомились в декабре прошлого года на суде по вашему иску к акимату города по поводу его бездействия в сфере экологической безопасности. Хотя Бостандыкский суд Алматы ваш иск не удовлетворил, но сам процесс, по моему мнению, имел очень важное значение.

Во-первых, мы узнали много новой информации о загрязнении воздуха и влиянии смога на здоровье горожан. А во-вторых, и, может быть, это особенно примечательно, движение против смога стало приобретать черты массовости. Уже в марте была создана общественная экспертная группа "Чистый воздух Алматы", которая сейчас работает над программой снижения загрязнения атмосферы мегаполиса. Вас радует, что расходятся круги по воде от брошенного вами камня?

Альнур Ильяшев: Это естественный процесс. Долгое время я ждал, когда кто-то появится и что-то сделает. Но после гибели Дениса Тена понял, что пора самому это делать. У меня принятие на себя ответственности за процессы в обществе произошло в 2007 году. Я тогда проходил интенсивный курс программы по лидерству. Меня это зацепило: я увидел, какие возможности открываются перед человеком и, в первую очередь, от его принятия ответственности за происходящее вокруг.

Как развивать конкуренцию в школе

А.И.: Я начал создавать инструмент, чтобы аналогичным образом заниматься развитием детей. И к 2008 году разработал концепцию конкурса конкурентоспособности школ Алматы. Концепт заключался в том, что наш город – своего род планета Земля в миниатюре и в зависимости от того, в какой части этой планеты находится та или иная школа, она соответствует какому-то государству. В "золотом квадрате" – условно говоря, в Швейцарии, США, других развитых странах – там преподавательский состав сильный, состав школьников по месту проживания подобран. И, наоборот, окраины: "Шаныраки", Первая Алма-Ата и т. д. – там не столь благополучная социальная обстановка, и, соответственно, эти районы можно сравнивать со странами Латинской Америки.

В.Б.: Ничего себе концепция! Как говорится, два мира – два кефира.

А.И.: С этим проектом я обратился к акиму Имангали Тасмагамбетову, он отписал его в управление образования. В управлении меня с этой инициативой направили во Дворец школьников, где директором был Талгат Игисинов, молодой менеджер. Он загорелся. Мы пригласили директоров школ, объяснили суть концепта. Я свои собственные средства, около 3000 долларов, потратил на призовой фонд и атрибутику. И назвал этот конкурс "50 самых конкурентоспособных школ города Алматы". Та гипотеза, которая закладывалась в концепцию, сработала: первые места заняли "центровские" школы. Но в любом случае был получен опыт, многим понравилось, школьники индивидуально раскрылись. Ведь суть конкурса была как раз в том, что каждый ребёнок силён по-своему как индивидуальность.

Изначально было шесть номинаций, попросили две добавить. Я брал за основу рейтинг конкурентоспособности стран (в первую полусотню Казахстан регулярно пытается войти, но нас выкидывают оттуда по объективным причинам): это инновации, наука, творчество, спорт (здоровье), социальная активность, бизнес. И вот в этих сферах каждый ученик так или иначе мог себя продемонстрировать, и его достижения становились его вкладом в общий результат школы. Итоги подводились по-честному: была рейтинговая система подсчётов, в жюри входили известные предприниматели (Сакен Сейфуллин и другие), которые оценивали бизнес-планы.

На конкурс были хорошие отклики. Любопытно, что в ходе него даже борьба подковёрная пошла: пытались "решить вопрос" с победой коррупционным путём. Я сказал: исключено. И, чтобы застолбить инициативу, получил авторское свидетельство на этот конкурс.

Пробовал в 2009 году его провести, но акимом уже был Ахметжан Есимов, и акимат почему-то не отреагировал.

Отступные за снятие с выборов

В.Б.: То есть конкурс прошёл всего один раз?

А.И.: Нет, потом я его повторил в 2016 году. Разрешение провести конкурс было своего рода компенсацией за то, что я сниму свою кандидатуру с выборов в маслихат.

В.Б.: Вы сняли?

А.И.: Да. Я тогда в школе № 56 работал – своей родной, в которой учился. Пришёл как волонтёр после тех тренингов, классные часы проводил для школьников. Старался пробуждать в них ответственность, напоминал о тех ошибках, которые в своё время совершал сам, рассказывал, как терял товарищей, лично их хоронил, в землю закапывал. Словом, пытался детей от ошибок предостеречь через эти классные часы. Образование соответственное получил – педагога-психолога. С руководством школы у меня сложились хорошие отношения.

И вот три года назад я баллотировался в маслихат. Мне директор утром звонит: тут по твою душу из управления районного отдела образования, хотят проверку устроить в нашей школе, тебе надо прийти. Я думаю: неужели до такого дошло? Сразу написал заявление на увольнение, чтобы администрацию не подводить и директора: она ко мне хорошо относилась. Пришла заведующая районо, мы познакомились. Меня отправили на встречу с акимом Медеуского района, тогда Султанбек Макежанов был, сейчас он обратно на эту должность вернулся. В акимате подняли мою биографию. А мой дед в своё время возглавлял Алматы, короткое время председателем горисполкома был в 1950-х годах, даже есть улица его имени в микрорайоне "Алгабас" (Рымбек Ильяшев, 1910-1993, партийный и советский работник Казахстана, председатель Алма-Атинского горисполкома в 1950-1952 гг. и Алма-Атинского облисполкома в 1952-1955 гг., первый секретарь Алма-Атинского обкома Компартии Казахстана в 1955-1957 гг., министр торговли КазССР в 1957-1962 гг., председатель правления Казпотребсоюза в 1962-1971 гг. – Авт.).

Аким сказал: зачем тебе вот это (депутатство в маслихате. – Авт.)? Давай лучше "по-хорошему дружить" и т.д. Я ответил: "Понимаю, что вы мне не дадите пройти на выборы. В таком случае предлагаю: давайте проведём конкурс школ, который я уже проводил". – "Я тебе за город не обещаю, но по району сделаем". И в этот раз все школы района в конкурсе участвовали.

В.Б.: То есть это своего рода отступные были, компромисс?

А.И.: Да. Мы доработали условия, бизнес-номинацию разбили на две категории – "бизнес-план" и "уставный капитал". Дети собирали макулатуру и ПЭТ-бутылки, за месяц 26 тонн сдали. В одной школе микрорайона "Думан" поняли, что не смогут с "центровскими" конкурировать в других номинациях, и сделали упор на сборе макулатуры. И всех в этой номинации обошли. Они собрали 4 тонны, взяли первый приз, им вручили сертификат на 400 000 тенге. Люди правильно восприняли понятие конкуренции, а не так, чтоб кого-то душить. Многие ребята раскрылись, показали себя. Все опять были довольны. Но мне поставили условие – чтобы конкурс прошёл под эгидой "Нур Отана". Ну, ради детей я даже на это подписался. И они себе звёздочку нарисовали для отчёта.

На 20 мая 2016 года было назначено награждение. А 18 мая меня задерживают, арестовывают и закрывают на трое суток в ИВС (подробности дела в первой части интервью. – Авт.). А я автор конкурса и ведущий. Прошу отпустить хотя бы на торжественную церемонию: дам расписку, что вернусь, никуда не сбегу. Мне сказали: нет, ни фига. И торжественная часть конкурса прошла без меня. Но там хорошая команда из общественного фонда "Арнау" работала, они справились.

20 мая меня повезли на санкцию в наручниках в городскую прокуратуру. Нас там продержали и обратно привезли. А в субботу, 21 мая, как раз в тот день был земельный митинг в Алматы, меня в 11 часов из ИВС отпустили. И я без шнурков, без ремня пешком по улице, с одним пакетом вещей, который мне передали родители.

Терминальное состояние

В.Б.: Кто ваши соратники?

А.И.: Прежде всего, находящийся сейчас в заключении Марат Турымбетов, который всегда вдохновлял меня и поддерживал. Познакомился с ним при таких обстоятельствах.

Во вторую митинговую волну я попал благодаря моему брату. Дос Ильяшев младше меня, он знает все мои перипетии 2016-2017 годов. Когда в прошлом году убили Дениса Тена, он через портал "Электронное правительство" отправил письма во все акиматы с одним вопросом: где и когда можно провести митинг? Отправил и уехал отдыхать на Иссык-Куль на неделю. Уехал в выходные, а во вторник к нему на работу пришли, к нам домой приходили с визитом, военкомат вдруг начал интересоваться. Из банка, в котором он никогда не обслуживался, начали звонить, расспрашивать, где он. Я так возмутился: человек даже не подал заявление на проведение митинга, просто задал вопрос, и такая волна закрутилась.

В.Б.: Куда он отправил письма?

А.И.: В региональные акиматы по всей стране. Есть, оказывается, города, где население намного меньше, но там четыре места для митингов, а в Алматы всего одно. И вот тогда Марат Турымбетов, я ещё тогда не был с ним знаком, предложил Досу прийти на общественный совет при акимате, а брат попросил меня посетить то мероприятие за него. Как раз было заседание по реформе МВД, и я там выступил в защиту брата. Так мы с Маратом познакомились и начали общаться.

В.Б.: За что он осуждён?

А.И.: Как Марат объяснял, была фабрикация уголовных дел в отношении него. В первый раз его обвинили в том, что он якобы угнал собственную машину, совершил страховое мошенничество, при этом машину найти не могут, денег никому никаких не выплатили. Человек, который давал на него показания, от них потом в суде отказался, но они легли в основу обвинения. В итоге Марата осудили, по этому приговору он сейчас там находится.

Потом второе дело, ему, опять-таки, мошенничество приписали: якобы он машину кому-то незаконно продал. И человек, который на него заявление написал, в итоге уехал, испарился, куда-то пропал. "Потерпевший" жив, слава богу, просто совестно ему: он даже не заявляет претензий за понесённый им "ущерб".

В.Б.: Не могу оценивать справедливость или несправедливость обвинения, не зная дел досконально, и без аргументов ставить под сомнение решения суда. Давайте поговорим о состоянии Марата. В Facebook от вас регулярно поступают очень тревожные сигналы на этот счёт.

А.И.: У Турымбетова хроническая болезнь почек, он уже 6 лет как инвалид, постоянно нуждается в диализе. Но, находясь в заключении, не получает надлежащее медицинское обслуживание.

В.Б.: Где он находится сейчас?

А.И.: В учреждении ЛА 155/18, это СИЗО г. Алматы. До этого его три раза в неделю вывозили на диализ. На прошлой неделе поступил сигнал о резком ухудшении его состояния, о том, что у него проблемы, иммунитет не выдерживает, диету не могут ему обеспечить, надлежащую еду, которая по медицинским показаниям требуется для обеспечения водно-солевого баланса, учитывая, что почки не функционируют. Мы с делегацией общественников встретились с представителями КУИС. Они сказали: да, мы понимаем его проблему и собираемся выступить с инициативой о предоставлении ему отсрочки по исполнению наказания. По второму делу он уже получил отсрочку. Но по так называемому страховому мошенничеству её до сих пор нет.

В.Б.: В Facebook вы сообщали о "терминальном состоянии" Турымбетова (патологофункциональные изменения, в основе которых лежат нарастающая гипоксия всех тканей и интоксикация продуктами нарушенного обмена веществ. – Авт.).

А.И.: Вообще, терминальным оно и до этого было. Люди на этом акцент сделали, потому что болезнь в любом случае к смерти приведёт: так долго жить с нефункционирующим органом – лишь вопрос времени, которое зависит от того, насколько хорошо будет обеспечиваться медицинское обслуживание. А у них там нередко бывали случаи, когда люди рядом с ним ложились на диализ и их оттуда уже в морг увозили.

В.Б.: Пожелаем Марату скорейшего освобождения и, по крайней мере, нормального состояния. И будем ждать милосердия от органов. (В пятницу, 5 июля, через час после выхода этого интервью Марату Турымбетову была предоставлена отсрочка наказания по первому делу в связи с состоянием здоровья. Поскольку его болезнь неизлечима, отсрочка фактически будет пожизненной).

Как нейтрализовали "Клуб любителей Конституции"

В.Б.: Как я понял, сейчас ваши соратники – это в том числе независимые наблюдатели, работавшие на выборах и выступавшие на митинге 30 июня: Серик Абишев, Айман Турсынхан, Тимур Почанов.

А.И.: Да. И ещё и многие другие – например, Даная Калиева, она освещала выборный процесс от газеты "DAT", Санавар Закирова, Геннадий Крестьянский, Айжан Амирова, Аскар Иманалиев.

В.Б.: Вы тоже были независимым наблюдателем?

А.И.: Да.

В.Б.: Вы писали в соцсетях, что 20 февраля, перед отчётной встречей акима Байбека с населением, вас, Марата Турымбетова и кого-то ещё из ваших единомышленников "нейтрализовали". Вспомните, как это было. И только ли в этом году?

А.И.: Это уже сложившаяся практика. В прошлом году я с этим не сталкивался. Но тогда нашего товарища Абая Ерекенова, защитника Кок-Жайляу, задержали на подходе ко Дворцу Республики: якобы была ориентировка на человека, который украл у женщины кошелёк, и Абай под его описание подходил.

В этом году мы, в принципе, уже морально были готовы к такому обороту, но думали: неужели этот абсурд может произойти с людьми, которые проявляют активность? У нас была группа "Клуб любителей Конституции". Мы собирались по воскресеньям в офисе у Абая, общались, поддерживали тех, кто в судебных процессах не может добиться правды. И вот мы ждали этого дня (20 февраля. – Авт.): кто-то подготовился, заранее уехал из города. Но я не думал, что дело обстоит настолько серьёзно. К Марату уже с утра выставили пост, полицейские сопровождали его на диализ.

В.Б.: А вы не выходили из квартиры?

А.И.: Я уже собирался было выходить на улицу, как в окно увидел, что недалеко от подъезда стоят полицейская машина и два человека, один в форме, другой в гражданском. Я выглянул из окна: "Вы, наверное, по мою душу?" – "Да". – "Я здесь, я пока никуда не выхожу". – "Хорошо, мы подождём вас". И они ждали ровно до того момента, пока мероприятие во Дворце Республики не закончилось.

Аналогичная история произошла, когда мы собирались 9 марта на учредительный съезд партии "Наше право". Когда я вышел из подъезда, меня ждали двое в полицейской форме: проследуйте с нами в департамент полиции. Меня привезли в управление по борьбе с экстремизмом, допрашивали на причастность к ДВК. Так что система работает. Не знаю, правда, зачем.

В.Б.: Выяснили причастность?

А.И.: Ну нет, конечно.

В.Б.: То есть вы заслужили звание нежелательной персоны этим "Клубом любителей Конституции"?

А.И.: И плюс тем, что я как гражданский активист подавал заявления на митинги, иски в суд на акимат города, имею собственное критическое мнение о деятельности государственных органов, которое не скрываю.

Юрист от нефтянки

В.Б.: Мне, да и, наверное, не мне одному, о вас, кроме как об общественном активисте, почти ничего не известно. Думаю, читателям будет интересно узнать подробнее детали вашей биографии. Где и когда вы родились?

А.И.: В Алма-Ате в 1977 году. Окончил 56-ю среднюю школу, в 1994 году поступил в Казахский государственный юридический институт (КазГЮИ), сейчас это гуманитарная юридическая академия. Несмотря на то, что факультет был следственно-криминалистический, я пошёл работать в гражданский сектор, в цивилистику. Адвокатскую лицензию не получал, трудился корпоративным юристом в различных организациях.

В.Б.: В каких?

А.И.: Начинал юрисконсультом в корпорации "Акцепт". Мой учитель-практик – Валентина Георгиевна Рогова, супруга Игоря Ивановича Рогова (в 2004-2017 гг. председатель Конституционного совета РК, ныне заместитель исполнительного директора Фонда Первого Президента РК. – Авт.). Надо отдать ей должное, тщательность работы и оформление документации я от неё приобрёл. Под патронажем Роговой полтора года был.

Потом меня пригласили на винзавод "Иссык", я там короткое время поработал тоже юристом и советником президента. Затем в компании "Достар сауда", которая в своё время владела Зелёным базаром и барахолкой. Оттуда ушёл в РГП "Главное диспетчерское управление нефтегазовой промышленности" при Министерстве энергетики и минеральных ресурсов, там тоже год. После этого до 2015 года занимался юридическим сопровождением нефтяного бизнеса.

Параллельно с 2008 года работал в школе, получал образование и самореализацию.

Хобби – поиск без вести пропавших

А.И.: У меня ещё хобби было. В 2010 году завершили оцифровку Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации и выложили в открытый доступ все имевшиеся документы по потерям в войне и наградные дела. И я искал места захоронения без вести пропавших казахстанцев. У меня в газете "Караван" даже рубрика одно время при главном редакторе Ларисе Увалиевой была – "Найти каждого!" Читатели обращались ко мне с просьбой найти могилы их родственников, погибших на войне. Я находил их через архивный поиск. Средняя результативность – 15-20 % от общего количества обращений, всего больше 30 найденных захоронений было. Потом я перестал таблицу вести, просто находил сведения и давал их клиентам.

Богат тот, кому хватает, а не у кого много денег

В.Б.: Общественным активизмом сыт не будешь. Чем вы сейчас на хлеб зарабатываете?

А.И.: В своё время, когда трудился в нефтегазовой отрасли, заработки нормальные были. взаймы давал людям, до сих пор потихоньку расплачиваются. С другой стороны, для жизни много не требуются. Плюс ещё в какой-то степени религиозный момент: ценность моя не в том, какое я произвожу впечатление на людей, а в том, что я делаю, какой эффект от меня исходит. И в этой связи я для себя построил концепцию эффективности, взяв за пример Махатму Ганди и его замечательную книгу "Моя жизнь": я пережил её, через себя пропустил. Он же аскет был. А испытания, связанные с моим заключением, и религия укрепили меня в убеждении, что человеку много не надо. Школьной зарплаты мне хватало.

В.Б.: Это мне понятно: богат тот, кому хватает, а не у кого много денег. Но я вернусь к сермяжной простоте моего вопроса: сейчас вы живёте на накопления?

А.И.: Кое-что осталось. К тому же иногда я оказываю разовые услуги как юрист.

Мама, папа, я – дружная семья

В.Б.: Кто ваша семья?

А.И.: Я разведён, живу с родителями, с нами ещё младший брат со своей семьёй. Дочка моя с матерью своей живёт, деньгами я помогаю, поддерживаю, она также учится в моей школе.

В.Б.: Родители кто по профессии?

А.И.: Мама – педагог по образованию, преподавала английский язык, сейчас работает персональным ассистентом у человека, который связан со старой командой "Акцепта". А отец пенсионер, просто маме помогает. В 1990-х он бизнесом занимался, а до того работал в системе МВД КазССР – в ГУИТУ (Главное управление исправительно-трудовых учреждений): инспектирование, пожарная безопасность и прочее. Сам он энергетик по образованию, КазСХИ оканчивал и потом ещё КазГУ, получил диплом юриста.

Хадж в подарок

В.Б.: На следующий вопрос не хотите – не отвечайте, потому что он будет про религию. Я обратил внимание, что вы человек религиозный, но не грузите своей верой окружающих, не проповедуете. Могу предположить, что для вас это интимная сфера. Когда вы пришли к вере и как она вам помогает?

А.И.: Я верю в Бога давно. Сначала признавал единобожие, но не было определённости с религией: в равной степени уважал и христианство, и ислам. С 2006 года оразу держал – потихоньку, не сразу на весь месяц Рамадан, а частями. Когда ко мне обращались: "Признаёшь ли ты бога, признаёшь ли пророка Мухаммеда?" – я говорил: "Да, но в то же время не уверен, что его именно так зовут". – "Ну, если ты в это веришь, значит, ты уже мусульманин". – "Если вы считаете, пусть будет так". Но я себя ни к одной из религий не относил до 2012 года. Я тогда работал в нефтегазовом секторе, у нас появились иностранные партнёры, и один из них был из Азербайджана, мусульманин. Возможно, он что-то во мне разглядел. И я стал в мечеть ходить с его подачи. Потом для них завершил проект серьёзный, оформив пакет документов на нефтяное месторождение с правом пользования. И азербайджанский партнёр в благодарность за мою работу организовал мне в качестве подарка хадж в Мекку. После того как я там оказался, ещё больше проникся исламом, начал читать намаз и выполнять остальную религиозную практику. В какой-то период старался людям внушить, донести важность ислама. Потом понял, что навязывание не лучшая форма убеждения. Личным примером ты больше сделаешь для людей, нежели пытаясь в чём-то их переубедить.

Язык до Киева доведёт

В.Б.: Вернёмся к общественным вопросам. Точнее сказать, к общественно-политическим. Каково ваше отношение к такому ныне создаваемому институту, как Национальный совет общественного доверия?

А.И.: С сомнением отношусь, потому что эта инициатива нацелена на то, чтобы в условиях экстренного пожаротушения как-то обуздать усилившиеся протестные настроения. Это же не первый подобный совет, который создаётся. Есть общественные советы при региональных акиматах. Но неудобных людей оттуда выживают, и в итоге они по сути обслуживают акимат, в поддержку в качестве буфера выступают, заявление сделать могут, но ничего решить не в состоянии. Маслихат ещё более или менее дееспособный орган, но туда не пускают, сколько раз мы ни пробовали.

В.Б.: Кстати, на митинге я видел одного члена общественного совета, но он, по-моему, представлял самого себя.

А.И.: Он один из немногих, кто хоть что-то делает. А так на острие общественного внимания членов совета я не вижу. Хотя в идеале воспринимаю его как организацию, обслуживающую интересы общества.

Нацсовету я не доверяю, и у меня есть альтернативное предложение.

Ситуацию, сложившуюся в стране, я воспринимаю как перманентную "гражданскую войну" – как в "Игре престолов", но которая ведётся невоенными средствами. Политических конкурентов, да просто неугодных людей либо уничтожают репутационно, либо выгоняют за пределы правового поля, делая из них осуждённых. Много правозащитников, которых власти прижимают, закрывают СМИ – это я тоже считаю инструментом, от которого надо избавляться. В этой связи я считаю, что надо идти к примирению.

В.Б.: Но разве Национальный совет общественного доверия – это не путь к примирению?

А.И.: Мы там будем заседать, условно, в "Звезде смерти" (так в народе называют большую сферу на территории ЭКСПО. – Авт.) или в "Пирамиде", какие-то решения принимать, под эгидой "Нур Отана" всё будет происходить. Зачем нам старые декорации?

Давайте переговоры вести на нейтральной территории. Я предлагал даже в Киеве это провести, назвать, например, "Совет национального примирения" и там обсуждать.

В.Б.: Почему в Киеве?

А.И.: Потому что в украинскую столицу смогут приехать те, кому небезопасно находиться в Казахстане. По крайней мере, перед выборами там был небольшой сбор: Рысбек Сарсенбайулы, Айдос Садыков, который сам партию уже создал, Ержан Тургумбай, другие. После победы Зеленского площадка в Киеве для восстановления нашего гражданского общества в его правах – лучшее место. Я ездил на выборы президента Украины, в офисе Зеленского в качестве волонтёра поработал – там дух свободы.

В.Б.: Интересная, хотя и спорная дебютная идея. Кстати, вас самого приглашали в Национальный совет?

А.И.: Пока нет, но в ходе встречи с советником президента Максатом Скаковым, которая состоялась на прошлой неделе, я ему сказал сразу: "В Нацсовет не пойду. Если вы хотите это предложение сделать – меня там не ждите". Также говорил, что, по моему мнению, надо другую площадку для диалога создать.

В.Б.: Можете сказать, какие ещё вопросы с ним обсуждали?

А.И.: Он просто спросил моё мнение. Его задача – из первых уст услышать, что здесь происходит вообще – в обществе, в городе, какие оценки идут. Ну я и ответил как на духу. Встреча короткая была, но он меня услышал, сказал: будем на связи, дал мне свой номер. Его статус советника президента позволил нам встретиться с Маратом Турымбетовым, несмотря на то, что он осуждён.

За мной, кроме Бога, никто не стоит

В.Б.: Заключительный вопрос. Один человек, который не живёт в Казахстане, но активно интересуется нашими внутриполитическими делами, спросил меня на днях: а Ильяшев – он чей будет?

А.И.: В каком смысле?

В.Б.: У нас в Казахстане принято думать, что никто не способен на самостоятельные поступки, каждый обязательно находится под кем-то, кто ему их диктует. Раньше говорили "лежит под тем-то", потом "ходит под таким-то", а теперь говорят "бегает под этим". Даже по эволюции этого выражения видно, что общественные процессы ускоряются. Итак, кто за вами стоит? Или вы сами по себе?

А.И.: За мной, кроме Бога, никто не стоит. Он меня оберегает и защищает от всего. Я всегда доброжелателен ко всем, никогда не нарываюсь на конфликт. Вот почему я с такой лёгкостью всегда иду в полицию – у меня нет страха перед ними.