Будет ли на АЭС в Казахстане использоваться отечественное сырьё?

Ульбинский металлургический завод, входящий в тройку крупнейших предприятий Восточного Казахстана, в следующем году отметит своё 75-летие. Пожалуй, это единственный завод в мире, объединяющий три высокотехнологичных производства – урановое, танталовое, бериллиевое.

Председатель правления АО "УМЗ" Сергей Бежецкий рассказал, почему продукция завода востребована в мире, но не пользуется спросом в Казахстане.

– Сергей Владимирович, ваш партнёр по производству тепловыделяющих сборок (ТВС) – CGNPC-URC – стал и основным заказчиком нового вида продукции. Почему только один заказчик?

– Долгое время конечной продукцией уранового производства АО "УМЗ" являлась топливная таблетка. В мире аналогичные предприятия имеют полный технологический цикл, конечным продуктом которого является топливо, готовое для загрузки в реактор – ТВС. Напомню, наш завод выпускает урановые таблетки, начиная с 1977 года, а ТВС с таблетками АО "УМЗ" во времена СССР комплектовали в России. Дело в том, что во времена холодной войны специально построили два завода в разных местах, чтобы они одновременно не пострадали в случае возможного нападения со стороны капиталистических стран – один в городе Электросталь, второй в Усть-Каменогорске.

После развала Союза в РФ ввели в эксплуатацию замещающие мощности на базе Новосибирского завода химконцентратов. Там в настоящее время изготавливают и топливные таблетки, и тепловыделяющие сборки. Поэтому сейчас у нас только китайский рынок, куда мы поставляем и топливные таблетки, и готовые тепловыделяющие сборки.

Мы понимали сложности выхода на внешние рынки, учитывая, что все заинтересованы в готовых изделиях, а не в полуфабрикате. И надо сказать, была проделана очень большая работа и со стороны УМЗ, и со стороны "Казатомпрома", в состав которого входит наш завод, для запуска проекта – производства и поставок ТВС на рынок Китая. На самом деле китайцы самодостаточны, и у них есть такие технологии.

Этот заказ мы получили на 20 лет с проектной мощностью предприятия в 200 тонн. На этот показатель мы должны выйти уже до конца года.

– На каком этапе сейчас находится будущий проект УМЗ – запуск производства закиси-окиси урана мощностью 6000 тонн в год? Каковы сроки реализации?

– Сроки реализации и стоимость проекта, скорее всего, будут увеличены, потому что ТЭО мы считали три года назад. Сейчас заканчивается стадия выдачи рабочего проекта. Затраты на реализацию проекта из-за инфляционных процессов возросли (предварительные данные говорят о том, что стоимость будет выше более чем на 10% от первоначальной), поэтому проект ещё раз пройдёт все стадии корпоративных процедур и госэкспертизу – соответственно, будут пересмотрены сроки его реализации.

На УМЗ и сегодня производят закись-окись урана, но по технологии, оставшейся нам в наследство от Советского Союза. Эта технология даёт жидкие отходы. Новый проект будет реализован с использованием канадской технологии. Её прелесть в отсутствии жидких отходов и значительной экономии основных реагентов.

При запуске нового производства старое будет остановлено, но оборудование всё равно планируем использовать для получения порошка диоксида урана и топливных таблеток природного обогащения. Этот опыт у нас имеется. Понятно, что в мире в основном используются реакторы на низкообогащённом урановом топливе. Но немало и реакторов, которые работают на природном уране. Например, в Канаде, Индии. Мы сможем предлагать нашу продукцию на рынке компонентов природного топлива.

– "Росатом" для УМЗ партнёр или конкурент?

– Ни то и ни другое. Дизайн ТВС, которые выпускаем мы, отличается от дизайна российских сборок. Мы имеем лицензию только на выпуск ТВС французского дизайна AFA-3G. С "Росатомом" мы успешно сотрудничаем по поставкам порошков урана, но объёмы поставок невелики.

– Какие планы у завода по наращиванию объёмов производства ТВС? Планируете ли выпускать эти сборки для будущей казахстанской АЭС?

– Окончательного решения о строительстве АЭС в Казахстане до сих пор не принято. Есть и сторонники, и противники такого решения.

Моё личное мнение: Казахстану придётся строить АЭС.

Но вот будем ли мы поставлять тепловыделяющие сборки для казахстанской АЭС – вопрос другой.

УМЗ сможет, если будет выбран соответствующий дизайн. Либо китайский подобной сборки, либо французский. Если же будет выбран дизайн российский или корейский, то не сможем. Потому что для этого придётся организовывать новый производственный участок под другие сборки, но чтобы проект был экономически привлекателен, мощности производства должны быть не меньше 200 тонн в год. Учитывая, что у казахстанской АЭС будет перезагрузка всего в 35 тонн (один реактор), то проще и дешевле будет покупать.

– Но нарастить производственные мощности на "Ульба-ТВС" возможно?

– Да, оборудование, установленное на заводе по производству ТВС, рассчитано на производство 400 тонн в урановом эквиваленте в год. А у нас пока заявлено 200 тонн. Для наращивания объёмов предприятию нужно будет просто изменить режим работы, то есть перейти на работу в две смены.

Переговоры с китайской стороной об увеличении заказа мы ведём постоянно, но рынок ТВС очень закрытый.

К примеру, поставки сборок для американских реакторов закрывают два подразделения – производитель в самой Америке и производитель из Швеции, а реакторы французского дизайна производят в самой Франции. Китайцы купили лицензии у французов и помимо своих реакторов в КНР работают и французские. То есть китайцы самодостаточны и закрывают потребности. У России два типа реакторов, и ТВС они тоже делают сами.

У китайцев есть заинтересованность в наших ресурсах, поэтому нам позволили открыть производство ТВС. Мы создали совместное предприятие по добыче природного урана. 49% одного из рудников – это собственность китайской компании.

– Пока совместное предприятие не вышло на уровень рентабельности в 200 тонн в год. За счёт чего УМЗ строит свою экономику?

– Посмотрите на большие компании в разных странах. Их бизнес всегда диверсифицирован. Также и у нас три основных бизнеса – урановый, бериллиевый, танталовый. Случаются и сложности при реализации того или иного вида продукции в разные периоды, какие-то из производств проседают. И то, что бизнес диверсифицирован, позволяет заводу оставаться на плаву.

Долгое время локомотивом УМЗ было урановое производство, когда мы производили около 80% урановых таблеток для России и стран, дружественных СССР. Затем появилась возможность построить рудники за счёт средств, заработанных на урановом производстве.

Потом случился провал, когда в 2009 году Россия отказалась от топливных таблеток казахстанского производства. В то время мы проходили процесс сертификации и изготавливали маленькие партии таблеток. УМЗ жил в основном за счёт деятельности танталового производства.

Был период, когда мы полностью останавливали бериллиевое производство из-за невостребованности нашей продукции на мировом рынке. Очень сложно было запускать вновь, в основном привлекали людей, которые раньше работали на предприятии, – пенсионеров. Запустить удалось, в том числе, с привлечением молодых специалистов.

На сегодня самое прибыльное – это бериллиевое производство. Самодостаточным является танталовое производство. С наращиванием мощностей и урановое производство становится рентабельным.

– Какие перспективы у редких металлов – тантала и бериллия?

– Наша доля на мировом рынке по танталу доходит до 10%, по бериллию – больше, около 20%. Мы производим более 250 видов готовой продукции из тантала и бериллия. То есть ассортимент очень широкий. И эта продукция пользуется сегодня очень большим спросом. Она востребована и в авиа-, и в ракетостроении, и в электронике.

Хотел бы подчеркнуть, во всех контрактах мы указываем, что бериллий может использоваться исключительно в мирных целях.

– Бериллий считается продукцией двойного назначения. У Ульбинского завода не могут появиться проблемы в связи с его поставками в Россию и ужесточением антироссийских санкций?

– Да, мы этого опасались. Переживали, что это может серьёзно повлиять на наш бизнес. Но отмечу, что мы поставляем бериллий и в РФ, и в США.

Поэтому в Америке заняли по нашей продукции нейтральную позицию, то есть не препятствуют её поставкам в Россию. К тому же в США мы поставляем продукцию через территорию Российской Федерации.

– Откуда поступает сырьё на танталовое и бериллиевое производство? И есть ли перспективы по обеспечению УМЗ собственным сырьём?

– Мы работаем над этим вопросом. Конечно, мечта каждого предприятия иметь собственное сырьё. В основном сырьё УМЗ приобретает в Африке. Сложности приобретения танталового сырья: оно должно пройти процедуру проверки легальности. Мы должны подтвердить это бирочками, которые снимаем с каждой упаковки. Мы эти бирочки храним, у нас ежегодно проводят аудит, легально ли мы покупаем тантал. Только при получении положительного заключения аудиторов мы имеем право продолжать этот вид бизнеса.

Бериллий тоже покупаем в основном в Африке. Но у нас ещё осталось сырьё с момента развала Советского Союза. Тогда было принято решение: что находится на территории союзных республик, остаётся в их собственности. Нам достался неплохой склад по урану и хороший склад по бериллию. Часть бериллия мы покупаем, часть берём из старых запасов.

Кроме того, мы получили лицензию на разведку месторождения Верхний Иргиз (Актюбинская область), изучили исторические данные и выбрали два месторождения, которые будем исследовать. По бериллию недалеко от нашего рудника Каражал мы будем проводить геологоразведочные работы.

Данные геологов, которые проводили разведку месторождений в разные годы, сильно отличаются. Дело в том, что в прежние годы если подтверждалось, что месторождение богатое, то геологоразведка прекращалась, месторождение разрабатывали. Если же не подтверждались богатые запасы, то данные часто занижали, чтобы не вкладывать деньги в дальнейшую разведку.

Мы надеемся, что на выбранных участках содержание полезных компонентов будет гораздо лучше, чем заявлялось прежде. Но эти данные разрозненные, и их мало. То есть нормальной геологоразведки не проводилось. Теперь мы будем привлекать геологов сторонних организаций, потому что в штате таких специалистов нет.

В общем, лицензии получили и занимаемся.

– "Казатомпром" принял программу по развитию редких и редкоземельных металлов. В ней прописано, что потребности будут закрываться за счёт внутренних ресурсов.

– По редким металлам мы исследовали несколько месторождений. Например, Нура-Талды. Там залежи полезного компонента находятся глубоко под землёй, то есть добыча будет достаточно сложной, да и геологоразведка затратной. Может быть, когда появятся новые методы для исследования, тогда можно будет вернуться к этому вопросу. И там не только бериллий, а ещё ряд полезных ископаемых. Мы не хотим нести дополнительных затрат, потому что это очень дорого. А государство заинтересовано в комплексном извлечении полезных ископаемых.

– Есть ли в продукции производителей тех же смартфонов доля казахстанского содержания?

– Безусловно, есть, но мы об этом точно не знаем. Мы в основном направляем зарубежным покупателям (а у нас продукция экспортоориентированная) слитки готовой продукции. Из слитков затем изготавливают разнообразные изделия. Мы прекрасно понимаем, что и прокат, и порошки используются в зарубежных конденсаторах.

– А почему бы вам не запустить следующий металлургический передел? Насколько это сложно?

– Конечно, это очень сложно и при производстве, и при реализации продукции. Поставщики тех же самых конденсаторов проходят сертификацию, и эти рынки тоже полностью закрыты. Поэтому надо иметь представление, куда и кому мы будем продавать свою продукцию. И тогда на основе экономических расчётов можно будет говорить о наращивания производства.

– Можно, к примеру, подвинуть российских производителей в связи с антироссийскими акциями?

–  В России нет ни танталового, ни бериллиевого производств. Пока они строят планы на протяжении последних десятилетий, что у них будет создан полный технологический цикл по бериллию и танталу. Даже для собственного авиа- и ракетостроения россияне до сих пор закупают металлы: и слитки, и прокат, и порошки, и готовые изделия. И в нынешней экономической ситуации, в которой находится Россия, не думаю, что в ближайшее время будет принято решение о создании подобного производства. Это дорогостоящие проекты.

– К вам обращались китайские покупатели?

– В Китае тоже освоены собственные технологии по танталу и бериллию. Наше преимущество в том, что технологические процессы по редким металлам очень чистые и позволяют выпускать качественную продукцию. Но нас есть дочернее предприятие Ulba-China. Оно находится в Шанхае, и через него мы выходим на рынок Китая.

– Каков "вклад" Ульбинки в загрязнение Усть-Каменогорска?

– Наш вклад в загрязнение атмосферного воздуха Усть-Каменогорска по основным загрязнениям – менее 0,1%. Это ничтожно малый показатель.

В прудах-испарителях происходит отстаивание, осадок осаждается на дне, а вода испаряется естественным способом. По мере заполнения прудов-испарителей происходит их рекультивация. Котлован сверху покрывается геомембраной, полностью засыпается суглинком, а сверху выравнивается плодородной землей, затем на этом месте высаживают траву. Мы постоянно работаем над сокращение отходов, это одно из направлений деятельности Научного центра УМЗ.

Контроль на всех этапах жёсткий. Когда вы посмотрите, как организовано производство, заметите, что на всех производственных участках внедрена двойная, а то и тройная система газоочистки. То есть напрямую в атмосферу ничего не выбрасывается.

Работа любого предприятия невозможна без образования отходов, по нашей специфике у нас образуются радиоактивные отходы, но в них содержание урана исчисляется в миллиграммах.

Наши жидкие отходы хранятся в прудах-испарителях, которые расположены на специальном участке, называемом  хвостохранилищем. Эти пруды-испарители люди называют "картами", они построены по специальному проекту, имеют высокую степень защиты,  дно застелено несколькими слоями геомембраны и суглинка, и это предотвращает загрязнение грунтовых вод. По периметру каждого пруда-испарителя расположены наблюдательные скважины, с целью отбора проб и постоянного мониторинга за состоянием грунтовых вод.

– Как вы уменьшаете количество несчастных случаев на производстве?

– Завод действительно очень большой, и у нашего производства немало вредных факторов. Но мы придерживаемся ведущих мировых практик, ежегодно проводим оценку рисков работ и рабочих зон, разрабатываем мероприятия по исключению или минимизации возникновения рисков на рабочих местах. Это всё делается с одной целью – исключить несчастные случаи на производстве.

Если посмотреть данные внутреннего портала УМЗ, то увидите, что на УМЗ, где работают четыре тысячи человек, уже свыше 600 дней не было травм. Травмы если и бывают, то по неосторожности самих работников. Например, из-за зимней гололедицы. Понятно, что разработаны маршруты передвижения по предприятию, организована подсыпка противоскользящих материалов на пешеходных участках. Но всегда найдутся те, кто из желания сократить пять метров дороги пойдут мимо тротуара.

Очень строго следим, чтобы наши работники были обеспечены средствами индивидуальной защиты. Зимняя и летняя спецодежда, индивидуальные средства защиты органов дыхания. У нас все сотрудники работают в респираторах-"лепестках", хотя последние требуются только на участках, где возможно появление пыли. Но мы ввели правило – обязательное ношение респираторов на урановом, бериллиевом производствах и в других местах, где это необходимо.

Уточню, мы работаем с ураном, который не использовался на атомных станциях. Поэтому радиация на производстве минимальная. В основном у нас альфа-излучение, которое способен задержать обычный лист бумаги. Главное, что мы требуем от сотрудников – обязательное использование  спецодежды и средств индивидуальной защиты органов дыхания.

Наконец, уран – легкорастворимый материал. В случае попадания в организм легко выводится.