Если я скажу, что в бытность СССР любимым праздником были вовсе не Первомай и 7 ноября, а Новый год, то это может стать открытием лишь для тех, кто Советского Союза не нюхивал. Кто жил и рос в те времена, тому ничего объяснять не нужно. А потому лучше просто вспомнить о приятном. И самом приятном.

К празднику праздников начинали готовиться загодя. Недели за две, за три. Нужно было сотворить достойный новогодний стол. Для этого предстояло отстоять не одну очередь, изрядно помять бока и помотать нервы. Но всё это воспринималось строителями коммунизма как данность и лишь усугубляло мечтания по поводу общества, в котором будет "каждому по потребностям".

Но ограничиться во встрече Нового года одной лишь едой – было для многих советских признаком скудости и мещанства. Для многих это было возможностью выплеснуть творческую энергию, проявить себя с неожиданной стороны на капустнике и карнавале, к чему также готовились загодя: писали сценарий, заучивали роли, шили костюмы.

Костюмы готовили и детям. Причём родители часто подходили к этому также необыкновенно ответственно и творчески. Все наши мамы умели шить. А отцы, по традиции, также большей частью были людьми мастеровыми. Так что костюмированные утренники и вечера в те времена выглядели куда более изощрёнными в фантазиях и нарядах, нежели нынешние продукты непритязательной фабрикации made in China.

У меня сохранился разворот из журнала "Работница" за ноябрь 1963 года, где предлагались маскарадные костюмы, приличествующие детям страны строителей коммунизма.

Выбор характерен сам по себе: от разорвавшего цепи рабства негра и культового Самоделкина до неизменного космонавта и Аэлиты – неземной девушки с далёкого Марса.

Правда, в массе своей с костюмами для малышей особо не морочились. Так, почти все девочки детсадовского и младшешкольного возраста автоматически становились снежинками, а мальчики – зайчиками. Но эта унификация если и разочаровывала носителей навязчивых образов, вовсе не умаляла волшебной составляющей праздника.

Новый год имел не только свой стиль, но и свой характерный запах. Самым главным атрибутом праздника всё же была ёлка. И не какой-то там пластиковый эрзац, а самая настоящая лесная красавица – с облетающими хвоинками и смолянистым дурманом, который наполнял праздничной аурой игровую комнату в детском саду, зал в школе и каждый дом в Союзе. Настоящие ёлки благоухали настоящей хвоей, а добытые невероятными усилиями апельсины, малодоступные в любое другое время, добавляли аромат чего-то воистину волшебного и особого.

Ещё одним архиважным моментом детского восприятия праздника были подарки. Не те игрушки и книжки, которые под утро 1 января отыскивались под ёлкой дома, а те, которые в шуршащих целлофановых кульках дарил Дед Мороз на утренниках или приносили с работы родители ("от профорганизации"). Подарки также усугубляли иллюзию чего-то сказочного, потому что в никакое иное время мы, дети 60-х, не становились обладателями такого изобилия разнообразной кондитерской снеди, какая перепадала нам в эти новогодние дни. Именно с этими прозрачными кульками связана первая память о легендарных конфетах – "Мишках" и "Белочках", а также более ординарных "Ласточках", "Стартах" и совсем не впечатлявших "Кис-кисах" и "Клубничных". Вместе с конфетами в кульке лежала ещё и обязательная маленькая шоколадка "Сказки Пушкина", крохотная пачка вафель, печенье "Шахматное" и неизменное безвкусное яблоко (где уж такие тогда брали?).

А ещё Новый год был немыслим без непременного Деда Мороза. В нашем посёлке под Алма-Атой (все фото сделаны там в середине 60-х) Деда Мороза звали Алексеем Михайловичем Мелешкиным. Но это по паспорту, для детворы же этот вездесущий, весёлый и общительный (и добрый ко всем!) человек, который в эти дни вообще не снимал дедморозовского костюма, был непременным атрибутом нормального новогоднего волшебства.

Он успевал быть везде и всюду. И на утреннике в детском саду, и на вечере в школе (и там и там кульминацией действа был протяжный призыв, исходящий из сотен юных глоток: "Дедушка Мороз, приходи!"). И в каждом доме, куда нужно было по поручению родителей завезти подарок детям. И на улице, где он просто добавлял сказочности моменту, разъезжая по посёлку на арендованной в ближайшем совхозе тройке с бубенцами.

Ежегодно менялись и мельтешили Снегурочки, а Дед Мороз Мелешкин всегда оставался собой. Зарабатывал деньги? Х-хе! Про деньги вообще разговора не было! Душа требовала дарить окружающим радость. И он дарил. Непонятно? Так праздник же! Новый год!

Фото из личного архива автора