Как показывает действительность, "китайская партия" – наиболее верный и действенный способ возбудить инертных казахстанских пользователей. Особое отношение казахстанцев к китайцам предопределяется не только географической близостью двух стран. Но и ментальными стереотипами, которыми мыслит и оперирует наш обычный обыватель. Корни геопсихических причин такого отношения следует искать как в событиях местной истории, так и в том неприглядном образе, который веками создавался из жителей Поднебесной идеологами и политтехнологами "прогрессивного Запада". Об этом я говорил ранее и здесь повторяться не буду.

А сегодня мне хотелось бы остановиться вот на чём. Мне кажется, что корни неосознанной тревоги казахстанцев во многом определяются незнанием и непониманием соседей. Симптоматично при этом, что узнать-понять китайцев никто особо и не старается: общество, похоже, удовлетворено уровнем своего ординарного невежества, которое со временем не изменяется. Ладно, если б речь шла о каких-нибудь неграх-банту или индейцах-бороро. Но мы-то умудряемся питаться стереотипами и не питать интереса к жителями страны, с которой имеем тысячи километров общей границы!

По-хорошему, специальный курс китаеведения (из сведений по истории, географии и литературе) был бы уместен в школьных программах РК. Потому что относительно всех прочих соседей, связанных с нами сотнями видимых и невидимых онтологических нитей, Китай для казахстанцев как был, так и остаётся неизведанной землёй, населённой опасными существами. И изучение такого сложного и неоднозначного соседа – разве это не те знания, которые пригодятся любому человеку, претендующему на образ "политически  грамотного" гражданина?

Однако  это –  в плане фантазии. В стране, где для исчисления общего количества истинно грамотных специалистов-китаеведов достаточно пальцев одной руки, что-то иное вряд ли возможно.

Тем не менее для нас жизненно необходимо знать не намалёванных китайцев, а истинных.

И какие же они – ненамалёванные? Рамки жанра не предоставляют мне возможностей для капитального анализа. Но остановлюсь на некоторых важных моментах, о которых нелишне знать и помнить массовому читателю, озабоченному данной темой.

Все западные наблюдатели, начиная с первых путешественников, проникших за Великую Стену после Марко Поло, характеризуя тамошних жителей, в первую очередь говорили о крайнем рационализме китайцев. Доходящем даже до абсурда.

Корни китайского рационализма нужно искать в тотальной перенаселённости страны. Беспочвенные идеалисты имели в этих условиях так же мало шансов на выживание, как и благодушные мечтатели. Неслучайно "государственным вероисповеданием" Серединного государства стало конфуцианство, система с наиболее выраженным антиэнтропийным потенциалом из всех религиозных систем, изобретённых на Земле. И даже популярный антипод конфуцианства – даосизм, с его нарочитым раздолбайством и подчёркнутым приватом личности, вовсе не был непримиримым супостатом государственности и прекрасно укладывается в рамки здешнего рационализма. Нельзя всё время только закручивать гайки – конструкция не выдержит. Для того чтобы снимать напряжение в обществе, и возник спускной клапан в виде даосизма.

Рационализм подразумевает жёсткость и даже жестокость в общественных и чёрствость в личных отношениях. Наверное, присмотревшись повнимательнее к современному китайскому обществу, мы насобираем довольно примеров и того, и другого. Но и тут – ничего личного!

О том, что в работе там не принято щадить ни себя, ни своих подчинённых, знают все,  даже те, кто никогда не бывал в Китае. Помню, во времена оные в одной профсоюзной здравнице на Родине внимание привлекал плакат с зажорно-зубастым юношей и надписью: "Весел на работе – игрив на отдыхе!" Такая постановка вопроса для Китая – нонсенс. В здешних цехах висят бескомпромиссные плакаты совсем другого содержания, типа "Сегодня ты плохо поработал – завтра будешь искать работу". И это не просто так. В Китае с его миллиардным населением никогда не было незаменимых.

Временами китайский рационализм плавно переходит в откровенный цинизм. Но лишь с точки зрения иностранца. Сами китайцы вряд ли об этом задумываются.

Меня, например, очень веселит, когда рядом с крупными госпиталями и больницами я встречаю ряды… похоронных лавок. Или вижу их будущее – малых детишек, штанишки которых имеют сплошной разрез от пупка до крестца. Таким образом, рачительные родители традиционно решают проблему детской "сухости" без всяких памперсов.  И подобные проявления в Китае повсеместны. Рационализмом можно объяснить буквально всё – и феномен знаменитой кулинарии, и своеобразие религиозного чувства, и мастерство  ремесленников.

В такой перенаселённой стране, каковой всегда являлся Китай, целесообразность – синоним гармонии и залог выживания. В сверхиерархичном обществе у человека нет альтернатив беззаветному труду. Потому что на рабочее место каждого здесь обязательно есть несколько претендентов, ждущих своего часа. Оттого традиционный китаец никогда не представлял (и не понимает доныне), что можно раскачиваться на работе, плохо делать своё дело и трудиться в пол-силы. Это где-нибудь в Сибири гумно может быть в полуверсте от амбара и в версте от дома. Это в степи можно целый день ехать в гости к соседу, дабы только сообщить какую-нибудь услышанную новость и выпить заслуженную кисушку кумыса. Переполненный жизнью Китай такими жизненными благами никогда не располагал. Здесь каждый знал своё место, делал своё дело и понимал предел достижимого. Другие здесь просто не выживали.

Именно этот природный рационализм китайцев позволил им в короткое время кардинально изменить свою экономику, уровень жизни и статус государства. Когда люди умеют работать и понимают, что работая хорошо они могут выделиться и добиться большего – их практически невозможно своротить с избранного курса. Особенно если они китайцы.

В принципе, тайны не открою, но внимание заострю – в этом-то и состоит основной секрет китайской Реформы.

(Продолжение следует)