Я живу в Тастаке. Это исторический район Алматы, основанный еще в 1910 году казачьими переселенцами. Кроме известного водохранилища Сайран здесь есть и религиозные достопримечательности. Самая старая из них – православный храм "Всех скорбящих радость", построенный в 1915 году и в разное время бывший пересыльным пунктом НКВД, текстильным клубом, складом и даже кинотеатром и библиотекой, пока в 1997 здание не было возвращено в православную епархию.

В начале нулевых на улице Тлендиева был возведён римско-католический кафедральный собор, чье изображение в 2006 году попало на марку "Казпочты". Но самым ярким символом современного Тастака стала мечеть, построенная в 1999 году на деньги меценатов из арабских эмиратов. За 19 лет вокруг мечети сложился целый мусульманский квартал: торговый дом с исламскими товарами, халяльные рестораны и кафе, мясные лавки, кондитерские, магазины мусульманских подарков. Пять раз в сутки над районом звучат призывы на молитву. Каждый день мимо меня проходят женщины в чёрных накидках или цветных платках и мужчины с неизменными бородами. А находящийся рядом базар придаёт району восточный колорит. Иногда я задаюсь вопросом: каким был этот район во времена, когда религия была полузабытой традицией и прямо по Толе би ездили демонтированные ныне трамваи? На какой год приходится точка невозврата, когда Тастак, а с ним и Казахстан, стал просыпаться под звуки азана на рассвете?

Читайте также:
В КазГосЖенПУ девушек учат быть хорошей келин. Что об этом говорят преподаватели и студентки?

Считается, что Казахстан (вернее, народы, которые проживали на его территории) всегда был частью исламского мира. В советский период казахская община на 70 лет выпала из естественного процесса развития религии. Нынешняя казахстанская исламская община проходит развитие в ускоренном темпе. Другими словами, несмотря на то, что титульную нацию можно определить как "этнических мусульман", большая часть практикующих казахстанских мусульман – неофиты. Неофитство таит в себе множество трудностей. Новообращённым зачастую сложно самостоятельно разобраться в противоречивых исламских правилах. Кроме того, все новообращённые проходят "синдром неофита", который выражается в излишнем религиозном рвении и иногда в радикализме, который обособляет неофитов от прежнего круга общения.

Несколько лет назад политолог Ерлан Карин, бывший глава Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан (КИСИ), провёл уникальное для нашей страны исследование. В рамках него были изучены более 200 биографий участников 19 террористических групп, проведены глубинные интервью. Изначально одной из рабочих гипотез исследования было то, что в террористы люди идут из-за социальных проблем – безработные, отчаявшиеся люди. Но затем выяснилось, что у большинства боевиков была неплохо оплачиваемая работа. Единственной общей чертой у всех осуждённых по статье "Терроризм" было то, что все они имели семейные и личностные проблемы в подростковом и юношеском возрасте. По словам Карина, можно сказать, что у казахстанского терроризма корни те же, что и у подросткового суицида, – потеря коммуникаций с близкими и одиночество. Нужно заметить, что из этих 200 человек, осуждённых за терроризм, не все были религиозными экстремистами.

Реисламизация в Казахстане – возрождение ислама – началась в 80-х годах, когда в КазССР стало нарастать (особенно среди интеллигенции) чувство этнического самосознания. Нельзя сказать, что ислам открыто фигурировал в воссоздании традиционной казахской культуры, но исламской традицией интересовались через арабский язык. Первые школы арабистики, а затем и исламоведения появились в конце 70-х годов и были связаны с Аббсаттаром Хаджи Дербисали (Дербисали Абсаттар Багисбаевич), учёным-востоковедом и профессором филологии, в 2000 году ставшим первым муфтием Казахстана. До этого, с 1977 до конца 90-х, он работал в КазНУ. В 1980 году он создал в КазНУ первое в стране арабское отделение при факультете филологии. Эти и другие факты и заключения описывает в своей книге "Арабо-исламские организации в современном Казахстане: внешнее влияние на исламское возрождение" (2014 год) учёный, специалист по арабо-исламской культуре Дина Вильковски.

В своём многолетнем исследовании она искала, в том числе, ответ на вопрос: какое место в современном казахстанском обществе занимает ислам. По мнению автора, последние десятилетия ислам стал фактором социально-политической жизни. Дальше, в 90-е годы отношения с арабскими странами Персидского залива стали приоритетными: для дальнейшего развития Казахстана были нужны связи с теми, кто наиболее влиятелен в Организации стран-экспортёров нефти (ОПЕК). Кроме частного капитала, который зашел в Казахстан через инвестиционные фонды, в период с 1990-х до 2000-х годов арабские страны активно выдавали Казахстану гранты. К примеру, Саудовская Аравия выделила $40 млн на постройку здания Парламента в Астане, военной школы "Жас Улан", кардиологических центров в Астане и Алматы и ещё $15 млн на возведение Президентского дворца. На грант от Омана ($10 млн) был построен, в том числе, столичный дворец торжества "Салтанат Сарайы". Государство Катар профинансировало строительство первой в Астане мечети и Исламского центра, которые оцениваются в $20 млн. Гранты выделялись не только для укрепления отношений и культурного диалога с Казахстаном, но и были проявлением исламской солидарности.

Затем, после 11 сентября 2001 года ислам стал ассоциироваться с терроризмом, и по миру распространилась исламофобия. Имидж международных исламских организаций сильно упал. Большая часть средств этих организаций стала направляться на борьбу с террористами, и финансирование в рамках культурного обмена в Казахстан уменьшилось. Но к тому времени в стране выросли собственные верующие меценаты, и в каждом селе и небольших городках стали появляться мечети, построенные на деньги местных предпринимателей.

Ислам в Казахстане вновь возродился. Исламский период в Казахстане начался с X века, когда к нему присоединились южные племена, и по большому счёту развитие религии прерывалось только на советский период. И правильное решение общества и властей в этом случае – принятие этого факта. Пришло время думать о научном подходе к регуляции религиозной жизни страны. Сейчас государство применяет в основном запретительно-контролирующие и силовые методы, которые больше сфокусированы на терроризме.

Главные противоречия, возникающие между казахстанской исламской общиной и властями, на мой взгляд, лежат на других плоскостях. В настоящем остро стоит проблема ношения хиджабов в школах. В этом противостоянии между школьной администрацией и родителями ущемляются права на образование несовершеннолетних девочек. Также, по данным СМИ, существует проблема и с медициной: некоторые мусульманские семьи из религиозных мотивов отказываются от родов в больницах, лечения и от детских прививок. Не так давно случилась история с казахстанским имамом, который в одной из проповедей призывал мусульман бить своих жен, что является административным правонарушением.

Эти, казалось бы, незначительные в масштабах мировой борьбы с религиозным экстремизмом проблемы, возникающие то в Шымкенте, то в Атырау, то в Восточно-Казахстанской области аккумулируют недовольство, и их нужно решать уже сейчас и без силовых методов. Это возможно, если власти будут применять к религии научные подходы и исследовать нужды и потребности мусульманской общины и мотивов людей, её составляющих, чтобы создать несиловые инструменты воздействия и решать все проблемы мирно.