Эпицентр стихий: в Алматы пора построить Единый храм всех вер

Наш мегаполис прославили по всему миру вовсе не живописное местоположение и знаменитые яблоки. Про город Верный мировая общественность впервые узнала в 1887 году. А затем ещё дважды читающей публике напомнили про его существование – в 1911-м и 1921-м.

Два землетрясения 1887-го и 1911 годов тут же заняли свои места в учебниках и каталогах среди самых сильных сейсмических потрясений. Сель в 1921 оказался им под стать. Разрушения были такими, что в обществе возникали дискуссии о целесообразности дальнейшей городской жизни и необходимости скорейшего переноса столицы Семиречья в другое, более спокойное место. Но самым непоправимым и трагичным последствием были обильные человеческие жертвы, которыми сопровождались все эти городские катастрофы.

Интенсивность землетрясения 28 мая 1887 года, которое сейсмологи окрестили "верненской катастрофой", в эпицентре была 10 баллов по тогдашней 12-балльной шкале Росси-Фореля. А эпицентр находился практически под городом, всего в 10 километрах к юго-западу. "Верненская катастрофа" лишила юное поселение всех 1500 (по другим данным 1800) каменных строений – город первоначально строился из камня – и убила 332 человека. Жертвами стали 236 горожан, погиб практически каждый 10-й.

Следующее разрушительное землетрясение город испытал в самом конце 1910 года (3 января 1911-го по новому стилю). Оно было зарегистрировано сейсмостанциями всего мира и получило название Кеминского по своему эпицентру, где сила толчков достигала 10-11 баллов. В Верном отмечались толчки в девять баллов. Было разрушено 776 кирпичных зданий, а число жертв составило 450 человек. В огромном количестве это были кочевники, засыпанные грандиозными камнепадами и сорвавшимися лавинами в горах. В городе погибло всего 44 человека. Многочисленных жертв удалось избежать в основном благодаря введённым в обыкновение принципам антисейсмического строительства.

Спустя ещё 10 лет – 8 июля 1921 года – на город обрушился такой мощный сель, что многотонные гранитные каменюги протащило через жилой массив до самой улицы Ташкентской. Его в литературе окрестили уже "Алма-Атинской катастрофой". Парадокс в том, что достоверное количество жертв этого потопа до сих пор неизвестно. В разных неофициальных источниках встречается цифра от 100 до 1000 человек. Однако того, что жертвы были и жертвы были многочисленными, никто не оспаривает.

Итак, что мы имеем? А мы имеем прекрасный повод для единения всех горожан перед лицом нашей общей истории. Беда, трижды валившаяся на наш город и его ближайшие окрестности, – что может быть достойней общей памяти и памятника, которого так не хватает сегодняшнему мегаполису? Памятника для всех. Мемориала погибших в катастрофах.

Нужно вспомнить, что для увековечения скорби горожан в память ещё о землетрясении 1887 года, горожане поставили мемориальную часовню, располагавшуюся напротив Гостиного двора (ныне Зелёный базар), посереди бульвара Колпаковского (впоследствии проспект Ленина, ныне Достык). По воспоминаниям стариков, именно в эту часовню позже, в 1921 году, свозились для опознания жертвы разрушительного селя.

Кому помешал памятник – вопрос риторический. Меня, честно говоря, больше волнует другой. Почему в нашем городе, где так любят мемориалы и увековечения, до сих пор взамен разрушенного так и не появилось памятника жертвам природных катастроф, унёсших, между прочим, жизни сотен горожан? В ином месте любое из трёх трагических городских событий, равное тем, что имели место в нашей истории, было бы наверняка отмечено хоть каким-то обелиском. Почему мы к этому настолько равнодушны? Ведь строить памятники всегда почётнее, чем разрушать.

Честно говоря, уповать в этом отношении на городские власти не приходится: у них всегда своих забот полон рот. А тут ещё горожане путаются под ногами. Но вот на что наталкивает случай с разрушенной часовней, так это на какую-то отстранённость и равнодушное отношение к подобным проектам со стороны наших конфессий. Почему в многоликом мегаполисе до сих пор не предпринималось попытки воплотить идеи толерантности и мира в такой храм, куда мог бы спокойно войти и христианин, и мусульманин, и иудей и мирный атеист? Ведь в том, что Бог един, никто, кажется, не сомневается. Храм всех вер, посвящённый нашем общим жертвам, – чем не символ реального воплощения того, о чём мы всё время говорим и пишем?