В США Национальную книжную премию получил Персиваль Эверетт, переписавший "Приключения Гекльберри Финна". Объясняем, зачем он это сделал

Читавшим книгу в русском переводе могло показаться, что Гек Финн и Джим говорят примерно одинаково. В оригинале Джим говорит на тщательно воспроизведённом Твеном диалекте (Missouri negro dialect), который для современного читателя выглядит скорее карикатурой.

Именно этот диалект становится ключевым инструментом для переосмысления романа. Эверетт превращает его в своеобразную маску, необходимую угнетённым для выживания.

Рабы переходят на примитивный язык в присутствии господина, чтобы их воспринимали как безобидный скот, и возвращаются к обычной речи, оставшись наедине. Говорящий на правильном английском Джим в одном из эпизодов пугает судью Тэтчера больше, чем оружие в его руках.

В интервью Би-би-си Эверетт объяснял, что "любые порабощённые, заключённые или угнетённые люди находят способ говорить друг с другом в присутствии своих угнетателей".

"Рабы должны были говорить друг с другом так, чтобы их не понимали рабовладельцы. Так получилось, что в моём романе это происходит с помощью того, что мы бы назвали стандартным английским", – говорит автор.

На место плохо говорящего, объясняющего мир с помощью суеверий, вызывающего в основном жалость раба Эверетт помещает Джеймса. Не просто грамотного, но начитанного (благодаря книгам в библиотеке судьи Тэтчера) и ведущего мысленные философские споры с Джоном Локком и Вольтером.

Ключевым местом в романе становится момент, когда Джеймс получает в своё распоряжение карандаш. Этот карандаш даёт ему возможность наконец-то рассказать свою историю, а не быть запертым в чужой. Но заплатить за это право приходится очень дорого.

Добавляя голос Джима в историю побега двух друзей, Эверетт неизбежно обогащает юмористический роман Твена трагизмом и изрядной долей отчаяния. Повешенные, забитые до смерти, изуродованные рабы встречаются героям на протяжении всего путешествия.

После увиденного и пережитого спасение Джеймса – не в побеге в свободные штаты и даже не в возможности выкупить своих родных, а в полном истреблении рабства.

И Эверетт читателю эту надежду даёт – перенося действие романа на пару десятилетий вперед – к началу Гражданской войны. Возможно, как раз благодаря этому "Джеймсу" удаётся не превратиться в гневную отповедь Марку Твену и пронизанным духом свободы "Приключениям Гекльберри Финна".

"Его юмор и человечность повлияли на меня задолго до того, как я стал писателем", – пишет Эверетт о Твене в благодарностях в конце книги. "В раю лучше климат, но в аду можно пообедать с Марком Твеном", – добавляет он, перефразируя известную шутку, которую приписывают американскому классическому писателю.