Окончание
В прошлых материалах речь шла о том, как на Алма-Ату обрушился катастрофический сель, который был задержан плотиной на Медео. Несмотря на это, город ещё несколько дней висел на волоске от катастрофы.
Пять миллионов кубов селевого вброса отчаянно вгрызались в рыхлое ещё тело плотины, выискивая слабые места. То там, то тут на другой её стороне стали возникать фонтанчики, ручейки и небольшие потоки – вода начала просачиваться сквозь "надежду города". Если бы к пяти миллионам кубов, напиравшим сверху, прибавилось пять миллионов кубометров грунта и камней размытого тела плотины, то на месте Алма-Аты через несколько минут образовалось бы адское море. Необходимо было срочно на что-то решаться и на чём-то останавливаться…
То что вставшая на пути селевого потока высокогорная плотина Медео лишь сдержала стихию, но не предотвратила катастрофу, поняли почти сразу. По большому счёту, необходимо было немедленно (буквально ночью) эвакуировать горожан из центральной части города. Ведь предугадать дальнейшее развитие событий и дать гарантии в тот момент не мог никто. Были спешно эвакуированы люди из пионерлагерей и домов отдыха ниже по ущелью. Но и только.
Почему не провели тотальную эвакуацию, понять до конца сложно. Наверное, немаловажным был тот факт, что у руля в то время стояли люди, не привыкшие отступать – память о том, что они отстояли страну от напасти, перед которой все земные стихии могут казаться слабыми потугами, навсегда изменила сознание тогдашних иерархов.
В оправдание властям может быть зачислено то, что никто не отсиживался в кабинетах. Вокруг аварийной плотины в эти дни мелькали не одни лишь инженеры, рабочие, военные, бульдозеристы, монтажники, крановщики и шофёры. Тут часто бывал сам Д.А. Кунаев, руководивший всем непосредственно и осознававший всю сложность момента не только как руководитель, но и как специалист по горному делу. Оказавшееся в те дни на самом гребне (гребне не только плотины, но и борьбы за Алма-Ату!) кафе "Ласточка" стало рабочим местом как для него, так и для множества других руководителей и экспертов самого высокого уровня и квалификации.
"На самом гребне плотины, там, где изящно простёрло свои крылья известное алмаатинцам кафе "Ласточка", расположился оперативный штаб. Отсюда стали бессменно руководить напряжёнными участками аварийных работ ответственные работники ЦК Компартии Казахстана и Совета министров республики".
О Кунаеве следует сказать особо, ибо многие теперь относят его непосредственное участие в борьбе с той стихией к посмертным агиографическим сказаниям и историческим мифам. Тем более что сам он о своём участии в тогдашних событиях скромно умалчивает даже в собственных мемуарах. Видимо, по той же причине ("не велел!") Кунаев отсутствует на фото и в репортажах республиканской прессы. Но понятно, что без его участия (члена Политбюро и друга Л.И. Брежнева) провернуть работы такого масштаба, какие предстояли в ближайшие дни, было бы просто немыслимо.
А что до непосредственных свидетельств, то и их достаточно. Московские издания не очень-то заботились о республиканских запретах. Вот выдержка из итогового репортажа "Литературной газеты" за 1 августа 1973 года – любимое периодическое издание советской интеллигенции посвятило событиям в Алма-Ате целую газетную полосу.
"В самых опасных и трудных местах – на плотине, у насосов, в траншее трубопровода – можно было увидеть в эти дни члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря Компартии Казахстана Динмухамеда Ахмедовича Кунаева, председателя Совета министров Казахской ССР Байкена Ашимовича Ашимова, других руководителей партии и правительства республики, командующего войсками Среднеазиатского военного округа генерала армии Николая Григорьевича Лященко, военачальников, инженеров, хозяйственников".
А вот свидетельство человека, вовсе не заинтересованного – академика Лаврентьева, вице-президента союзной Академии наук, вызванного на Медео в качестве эксперта (из книги "…Прирастать будет Сибирью", посвящённой совсем другой теме):
"На плотине собрались во главе с Д.А. Кунаевым руководители республики, представители промышленности, строители плотины, военные и учёные".
То, что на Медео практически сразу, на следующий день после схода селя, засветились прилетевшие эксперты из Москвы – академики М.А. Лаврентьев и М.А. Садовский, само по себе говорит о многом. Лаврентьев, вице-президент Академии наук СССР, создатель знаменитого Новосибирского филиала, был одним из самых последовательных вдохновителей и разработчиков строительства плотины в ущелье Медео путём направленного взрыва. А Садовский – директор Института физики Земли. Прибыл и начальник экспертного отдела Госстроя СССР К.И. Смирнов. Сам уже перечень этих руководителей – свидетельство того, что ситуация была аховой. Однако имела перспективы счастливого разрешения. Должна была иметь.
Два вопроса предстояло решить незамедлительно:
1. Выдержит ли плотина?
2. Что делать с переполнявшимся селехранилищем?
Ответы нашли быстро – уровень привлечённых специалистов сыграл свою роль в деле снижения уровня угрозы. Вот что говорил позже по этому поводу академик Лаврентьев:
"Главный вопрос: выдержит ли плотина напор миллиона кубометров грязи? Хотя почти все были уверены, что выдержит и что просачивание тоже не страшно, так как это обыкновенная фильтрация сквозь каменную наброску, были предприняты меры по спуску воды из озера через трубы. Здесь исключительную организованность и культуру проявили военные."
О военных – тема особая. Потому что в СССР всё связанное с армией оставалось в тени. Так и в репортажах о тех событиях участие военных лишь упоминалось вскользь, а подлинными героями были лица сугубо гражданские.
Слова о героизме в те дни не звучали высокопарно. Потому что те люди, которым выпало в течение четырёх дней бессменно и бессонно работать на аварийной плотине во имя спасения города, совершили деяние, аналогов которому в Казахстане не было ни до, ни после. (Да что в Казахстане!..) Несмотря на то что "почти все были уверены" в том, что плотина устоит, мина замедленного действия, бесстрастно оттикивавшая время над головами алмаатинцев, могла рвануть в любой момент и невзирая ни на какие мнения. Не казалась напыщенной и военная лексика периодики.
"На плотине Медео в эти дни не отдавали приказов, здесь только называли цель трудовой операции, и люди немедленно, почти не сговариваясь, с намёка, с кивка понимая друг друга, бросались "в бой".
"…Знают ли они, что вершат подвиг? Наверное, нет. Они просто работают с одной мыслью: надо! Надо, чтобы вода шла в Малую Алмаатинку! Надо, чтобы в селехранилище её становилось всё меньше и меньше, а затем не стало совсем".
Это опять же из газет того времени. Понятно, что все эти названные, а в основном "неизвестные" герои, появились на плотине не просто так. Правительственная комиссия во главе с Кунаевым взяла на себя не только ответственность, но и полномочия – такие, о каких только можно было мечтать. Характерный момент, демонстрировавший возможности комиссии: колонна КрАЗов, которая следовала через Казахстан транзитом куда-то в Среднюю Азию, была снята "по распоряжению" с железнодорожных платформ и отправлена на борьбу со стихией. А насосы от земснарядов оперативно доставили самолётами из горнорудных центров – Рудного, Караганды, Челябинска.
Героизм героизмом, но не меньшую роль сыграл и профессионализм тех, кто спасал Алма-Ату. И тут нужно сказать несколько слов о том, что в стороне от драмы на Медео в те дни не осталась вся страна. И в "разминировании" Медео принимали участие не только местные организации ("Промсантехмонтаж", "Гидроэлектромонтаж", "Минмонтажспецстрой", "Казмеханомонтаж", "Казэлектромонтаж" и пр.), но и те, кто прибыл сюда из других городов Союза. Вот ещё характерная выдержка из прессы той поры, на сей раз из "Вечерней Алма-Аты":
"Из многих городов республики и всей нашей страны на помощь к алмаатинцам приехали и прилетели рабочие и специалисты. В маленьком вагончике, который приткнулся к подножию скалы, работают проектировщики. Инженер проектной группы Лидия Андреевна Шиленко и старший инженер-конструктор Фёдор Иванович Козин прилетели из Челябинска. Тут же Екатерина Константиновна Гаврилина – главный инженер проекта проектной конторы московского треста "Гидромеханизация" и её земляк главный специалист конструкторского отдела Марк Эммануилович Викштейн. …19 июля из того же Челябинска прилетел на плотину главный механик треста "Уралсибгидромеханизация" Иван Яковлевич Регер".
…Четыре дня и четыре ночи (а вернее – четыре ночи и четыре дня!) Алма-Ата находилась в состоянии нервного ожидания. Горожане смотрели на иссякшие арыки близ домов и отощавшую Алмаатинку, с особым вниманием выслушивали прогнозы погоды (жара не спадала, в том числе и в высокогорье) и с надеждой провожали тяжёлую технику, ползущую вверх по Ленина – парадному проспекту того времени. Машины тащились нудной и упорной колонной днём и ночью, как на передовую.
"И вот наконец, наконец-то! – застучал, пустив в небо дымную струю, один дизель, за ним – другой. Натужно и звонко первая струя воды ринулась в нитку трубопровода. А там – через плотину, по ступенчатому склону горы – в обескровленное русло Малой Алмаатинки".
"К концу четвёртых суток противоборства людей напору ледниковых вод начали действовать первые насосы аварийного сброса. 12 качающих установок и три нитки трубопровода сечением 1420 миллиметров каждый были смонтированы в рекордные сроки".
"Утром весь берег селехранилища был окантован двухсантиметровой мокрой плёнкой – вода пошла на убыль. Люди нагибались, ощупывали эту кромку пальцами, словно не верили, замеряли её линейками, люди плакали не стесняясь друг друга.
А в алма-атинских арыках, прожаренных жестоким июльским солнцем, как первые добрые весточки, появились ручейки, ещё слабые, неуверенные…
И хотя опасность ещё не миновала, люди верили, что сель будет усмирён…"
И сель был усмирён. Алма-Ата была спасена. И высокая драма тех дней не осталась незамеченной. Память о ней воплотилась в стихи (Жубан Мулдагалиев посвятил этой теме целую поэму "Сель"), в кинофильмы ("Укрощение Чёрного Дракона", "Щит города" и пр.), осталась тревожной ноткой в благостных воспоминаниях старых алмаатинцев. И… благополучно забылась потомками (сомневаюсь, что в нашем городе, где так любят мемориальные доски, всей той героической эпопее 1973 года посвящена хоть какая-нибудь памятная дощечка).
Вместо эпилога
Что до высокого искусства, то разве все сюжеты той эпопеи исчерпаны?
А две пропавшие группы туристов из Минска и Ленинграда, счастливое спасение которых было одним из светлых моментов тех дней?
А охлаждение горных ледников туюксуйской группы с помощью дымовых шашек, создававших искусственную завесу над таявшим льдом?
А бесстрашные водолазы из команды старшины Ивана Пащенко, пытавшиеся пробиться сквозь грязь озера смерти и освободить забитый водоприёмник?
А бригада "Казвзрывпрома" – Угедей Акаев, Геннадий Куприянов, Валерий Гомонов, – сумевшая изящным взрывом перенаправить поток, ринувшийся с плотины из труб и спасти от разрушения только что построенный высокогорный ледовый стадион?
А везунчик – пятидесятилетний Кальян Айханович Мусин, который плыл в селе более двух километров – более двух километров! – в мощнейшем потоке, который в секунды может превратить девятиэтажный дом в манную крупу? – и выжил (случай в мировой практике, кажется, редчайший…) – пусть даже всё это и сымпровизированная выдумка словоохотливого милиционера для ушей доверчивого московского корреспондента.
Где, спрашивается, ходит Тимур Бекмамбетов?.. Перед нами готовый сюжет для такого блокбастера (про "сель тысячелетия"!), что закачается не только Голливуд, "Казахфильм" не останется равнодушным!..
