Тугайные леса Казахстана – один из самых любопытных и уникальных раритетов земного своеобразия. Они дошли до нас из глубокого прошлого и несут на себе отчётливое тавро реликта. Прижатые пустынями к животворным руслам рек, они напоминают галерейные леса доледниковых эпох. Неслучайно именно тугаи – последнее прибежище для многих исчезающих и уже исчезнувших видов живности вроде туранского тигра, бухарского оленя и камышового кота.
Королева тугаёв – туранга. Туранга, тограк, туранговый тополь, тополь евфратский, тополь разнолистный, – всё это разные названия одного и того же дерева (хотя современная систематика – материя достаточно тёмная и запутанная, остановимся на этом). Своё название тополь получил от своеобразной черты – одно дерево шелестит листвой двух совершенно разных видов. На молодых побегах она больше напоминают листья ивы, а на старых ветках принимают свой привычный тополёвый облик.
Благодаря своим разным, но полноценным листьям, туранга в отличие от большинства соседствующих с ней деревьев и кустарников (саксаула, тамариска, джузгуна и пр.) даёт тень. А ещё – производит своеобразный живой шелест, "зелёный шум", смачно похлопывая своими толстыми, глянцевитыми лопушкáми, трепещущими при малейшем ветерке. Соседи, опять же, способны только свистеть своими жёсткими "иглами". Не могут они и столь игриво забавляться со светом, постоянно повиливая маленькими зелёными зеркалами и разбрызгивая вокруг яркие солнечные зайчики. Не ошибусь, если скажу, что туранга – самое живое дерево наших пустынь!
Любопытно, что это замечательное дерево зачастую живёт дольше, чем породившие его пустынные реки. Нередко в пустынях Прибалхашья случается встречать среди тусклых пространств зелёные, трепещущие листвой рощицы приземистых тополей. И это верный признак, что приближаешься к "баканасу", давным-давно обезвоженному и высохшему рукаву Илийской дельты. Хотя воды не видно, вода есть, но глубоко под землёй, и деревья знают об этом и тянутся к ней своими длинными корнями.
Корни туранги способны тянуть воду с такой глубины, на которую не опускаются корни ни одного другого дерева. Этот тополь обладает такой корневой системой, которая способна проникать в поисках подпочвенных вод на тридцатиметровую глубину! Что и позволяет ему жить там, где ни одно другое растение выжить не способно.
Но и у него есть свои пределы. Вода, даже невидимая, в пустыне – материя непредсказуемая. Когда эта истончающаяся водная нить иссякнет окончательно – засохнет и туранга. Но долго ещё будут торчать её корявые стволы, пропитанные солью, высушенные до состояния глухого звона и не подверженные тлению.
Но то, что это дерево – боец, который будет цепляться за жизнь до последнего, у меня лично сомнений не вызывает. Мне доводилось встречать тограк в самом чреве самой страшной пустыни мира – Такла-Макане, в таких песках, где вообще нет никакой другой растительности. Тограк Восточного Туркестана – это, повторю, то же, что наша туранга. Так вот, знаменитый "Заповедник смерти" на сотни тысяч квадратных километров озеленён лишь этими неподатливыми адскому дуновению деревьями.
"Тограковые леса" Таримской котловины – то классические саванны, то сказочные берендеевы чащи. Ближе к Тариму они довольно скученно тянутся на десятки километров по сторонам и сотни километров вдоль реки. Но самые впечатляющие тополя растут южнее, на голых барханах, на самом краю безбрежного песчаного моря.
Само дерево значительную часть года вовсе не выделяется из окружающего мира безмолвия особливой весёлостью и болтливостью. Ранней весной эти "маленькие баобабы" вообще-то производят впечатление скорее причудливых каменных изваяний, нежели форейторов жизни. Торчат прямо из голого песка чёрные коряги, будто высохшие ещё во времена динозавров. Если прибавить к сказанному, что в этих странных лесах царит, как правило, абсолютная тишина, не нарушаемая ни пением птиц, ни стрёкотом насекомых, ни даже шорохом гадов, станет понятным, какое это гнетущее место для человека. И какое радостное для всяческих уродливых духов пустыни.
Но подойдёшь поближе и ахнешь про себя, подивившись силе и жадности живого. На тополе уже шевелятся невидимые издали листочки – клейкие и полупрозрачные.
А есть в ужасной пустыне огромные площади, где тограк весь переломан и перевален лютыми ветрами. Словно пьяный джин покуражился, круша и выворачивая с корнем кряжистые стволы. Некоторые деревья сломаны на трёхметровой высоте, другие словно вырваны со злобой и воткнуты комлем вверх. И каждый инвалид – новый образ. Каких только сказочных персонажей не отыщет здесь угодливое воображение!
У нас в Казахстане таких обширных туранговых лесов не сохранилось. Но ещё встречаются (с каждым годом, правда, всё реже) небольшие рощицы пустынных тополей. По левому берегу Или, ниже Капчагая. Или выше – по правому. Или в дебрях пустыни Сары-Есик-Атырау. Самые крупные массивы казахстанской туранги, как утверждают знатоки, остались под водой Капчагайского водохранилища.
