"Она не может жить свою свободную жизнь". В чём особенности домашнего насилия на Кавказе

Уроженка Чечни сбежала от родных. Её силой забрали из убежища и передали семье. Русская служба "Би-би-си" выясняла, как женщины на Кавказе пытаются защититься от домашнего насилия.

11 июня полиция ворвалась в квартиру в Махачкале, где нашли убежище несколько женщин, переживших домашнее насилие. По их словам, полицейские их избили и задержали. Главной целью была 22-летняя уроженка Чечни Халимат Тарамова, её дагестанские полицейские передали людям в штатском на машинах с чеченскими номерами. В начале июня Тарамова сбежала от семьи, с помощью правозащитников и подруги она пыталась выбраться с Кавказа.

"Это была та самая грубая, страшная сила, от которой все в этой квартире убежали. И видеть, как она взламывает дверь в квартире, где твои чашки стоят, твоя зубная щётка… Было очень страшно", – рассказывает "Би-би-си" правозащитница Светлана Анохина, которая в момент штурма была в квартире. Её и других задержанных судили по административной статье о сопротивлении полиции, но оправдали. У женщин после штурма квартиры остались синяки на теле.

Что случилось с Халимат Тарамовой?

Подруга Халимат, 26-летняя Анна Манылова из Петербурга, приехавшая на Кавказ спасать чеченскую девушку, рассказала журналистам, что во время штурма они вдвоём вылезли из квартиры через балкон, но их всё равно поймали. Обеих сначала привезли в МВД Ленинского района Махачкалы, а после нескольких часов разговоров полицейские передали Тарамову людям в штатском, на джипах с чеченскими номерами.

"Халимат потащили по асфальту в машину. Она сопротивлялась, кричала. Я ничем не могла помочь – меня держали", – вспоминает Манылова в интервью изданию "Холод".

У Халимат Тарамовой влиятельные родные: она дочь Аюба Тарамова, соратника Рамзана Кадырова и бывшего главы аппарата администрации Чечни. Девушка замужем пять лет – она рассказывала, что хочет развестись, но родители её в этом не поддерживали.

28 мая Халимат обратилась за помощью в Российскую ЛГБТ-сеть (российское межрегиональное общественное движение, занимающееся вопросами защиты прав и социальной адаптации сексуальных и гендерных меньшинств). По рассказам её близкой подруги Анны Маныловой, дома девушка получала угрозы и подвергалась насилию из-за своей ориентации, её лишали связи, запрещали общаться с ней. О том же говорила сама Тарамова в видео, записанном для полиции:

"Я добровольно ушла из дома, спасаясь от регулярных побоев, угроз. Прошу не выдавать моего местонахождения, так как это создаст угрозу моей жизни".

Обращение не помогло: в пятницу девушку, объявленную в розыск, вывезли из квартиры. А в понедельник чеченский ГТРК опубликовал видеоинтервью с Халимат Тарамовой, записанное дома у её родителей. В ролике Тарамова стоит в углу комнаты (на Кавказе принято, чтобы женщины стояли, когда мужчины в комнате) и отвечает, что её права не нарушаются и у неё всё хорошо. В этом же интервью Халимат отвергает свою принадлежность к ЛГБТ.

Чеченский министр по национальной политике, внешним связям и печати Ахмед Дудаев заявил, что у Тарамовой якобы "проблемы с психикой", а силовики её не похитили, а наоборот, пресекли попытку похищения "провокаторами". "Принимаются попытки приписать нам какие-то меньшинства, которых в Чеченской республике в принципе не может быть, никогда не было", – сказал Дудаев.

Чем отличается положение женщин на Кавказе от остальной России?

"Мне говорят: везде есть домашнее насилие. Нет, ребята, оно здесь отличается и очень сильно, – настаивает дагестанская правозащитница и журналистка Светлана Анохина в интервью "Би-би-си". – Трудно представить, что человек из Рязани или Сызрани соберет огромную толпу родственников и поедет за тридевять земель стоять в осаде под убежищем, где скрывается его жена или дочка. А тут огромное количество людей подключается к поиску "негодяйки". В этом – как это так, сбежала – они видят огромную угрозу для сложившегося порядка вещей".

Основное отличие кавказских порядков от рязанских в том, что общество там коллективистское, объясняет Катерина Нерозникова – волонтёр правозащитной группы "Марем", оказывающей юридическую и психологическую помощь пострадавшим от насилия (в основном на Кавказе). "Что женщина, что мужчина – они являются частью большой семейной структуры. И если какая-нибудь Халимат расскажет, что в семье ей плохо, то это сразу будет плохо говорить про её мужа, а дальше – и про его братьев", – говорит она.

Здесь поведение женщины – не её личное дело, а показатель репутации семьи. А мужчина, по кавказским порядкам, отвечает за женщину перед обществом – вот почему поведение женщин жёстко контролируется. "Если кто-то увидит на улице вечером гуляющую девушку, то замечания будут делать не ей, а будут высказывать брату, что он не следит за своей сестрой, – объясняет социолог Ирина Костерина. – Опять же, по этой причине многие мужчины контролируют, например, переписку в интернете или проверяют телефоны у своих жён, у своих сестёр. Они опасаются за репутацию: вдруг та занимается чем-то предосудительным".

Формально на Кавказе действуют те же российские законы, что и в остальных регионах, но дело в том, что уклад жизни определяют не только они. Ирина Костерина отмечает, что кроме российских законов большую роль играет исламская этика – законы шариата, и так называемое "обычное право", то есть неписанный свод правил, основанный на традициях.

Все эти правила причудливо перемешиваются друг с другом. Дагестанская правозащитница Светлана Анохина проводит аналогию с фокусником, который достает из шляпы нужный закон или обычай, когда это удобно. Поэтому правоприменение на Кавказе в принципе отличается от остальной страны, в том числе это касается прав женщин.

Похищение невесты – не редкость, и обычно уголовным делом это не заканчивается. В большинстве регионов России при разводе суд оставляет детей с матерью. На Кавказе, напротив, принято оставлять их в семье отца. "Женщина ушла – так пусть уходит одна, мы ей ничего не отдадим", – описывает эту логику Катерина Нерозникова. Это она снимала квартиру-убежище, из которой забрали Халимат Тарамову.

В итоге семейные, дружеские связи и обычаи оказываются важнее законов, и становятся возможны такие ситуации, как с Халимат Тарамовой. Как рассказала Нерозникова, раньше "Марем" не раз помогала жертвам домашнего насилия добиться исключения из базы розыска. Эта процедура – по сути, сообщение женщины в полицию о том, что она не пропала, а ушла по своей воле, и искать её не надо, даже если родственники считают её пропавшей. Однако в случае Халимат Тарамовой эта процедура не сработала.

За несколько часов до штурма в квартиру-убежище приходил полицейский, рассказывают волонтёры "Марем". Он спокойно поговорил с Халимат на кухне, та объяснила, что не хочет, чтобы родные её нашли, и никаких претензий к ней не было. По словам Светланы Анохиной, он прямо пообещал помощь и защиту. Тем не менее через несколько часов в квартиру зашли многочисленные силовики.

Светлана Анохина говорит, что вместе с полицейскими туда ворвался отец Халимат – то есть, делает вывод она, гражданскому лицу почему-то позволили участвовать в операции вместе с силовиками. "Это не совсем полицейское дело, это куча мужчин решила, что так не должно быть. Как так вообще?" – возмущается Анохина.

На Кавказе есть организации, защищающие женщин?

Защищать женщину от её собственной семьи – значит идти против традиционных устоев на Кавказе. А значит, женщине очень сложно найти тех, кто поддержит её, а не принятый порядок вещей. "Я обращалась за помощью к чеченским и ингушским правозащитникам, очень отважным мужчинам. И эти прекрасные мужчины отступали. Они бесстрашны в борьбе с силовым беспределом, но против таких сил, как право отца или мужа на женщину, они не идут", – призналась "Би-би-си" Светлана Анохина.

Так что женщин на Кавказе защищают только женщины. И их можно пересчитать по пальцам. Квартиру, из которой забрали Халимат Тарамову, сняли волонтёры группы "Марем". "Марем" – это несколько женщин, которые собрались вместе, чтобы без особых денег и ресурсов помогать другим женщинам на Кавказе. Многие из них скрывают свои имена, так как иначе родственники помешали бы им заниматься общественной работой.

Одна из основательниц "Марем" – Светлана Анохина, правозащитница и главный редактор издания "Даптар". Издание посвящено положению женщин на Северном Кавказе

Ещё одна участница – Марьям Алиева, автор инстаграм-блога "Дневник горянки" и нескольких книг, в частности с рассказами девушек о пережитом сексуализированном насилии. Недавно Алиева появилась в номере Манижи на "Евровидении" – среди сотни женщин, которые подпевали певице на экране. В интернете её заклеймили за "либеральность", "вероотступничество" и за то, что она поёт, будучи мусульманкой.

"Марем" возникла как раз потому, что на Кавказе очень не хватает организаций, помогающих женщинам, объяснила "Би-би-си" Анохина.

"Официальные" организации помощи всё-таки существуют – например, чеченские "Женщины за развитие", которые помогают многодетным, матерям-одиночкам и, в том числе, пережившим насилие женщинам. Или дагестанская общественная организация "Мать и дитя". Есть и социальные гостиницы для женщин. Но чтобы получить приют во всех этих местах, нужны как минимум документы. Чтобы перебраться в более безопасные крупные города России – ещё и деньги. Ни того, ни другого у беглянок часто нет, а благотворительным организациям сложно и работать, и собирать на свою работу средства.

Но даже с деньгами женщины оказываются бесправны без поддержки семьи. В наиболее консервативных республиках – Чечне и Ингушетии – одиноким женщинам зачастую просто не сдают квартиру, ведь считается, что женщина не должна жить одна.

Катерина Нерозникова объясняет, что квартира, которую она сняла для "Марем" – это не специально обустроенный шелтер и не приют, а просто место, где те, кому некуда пойти, могли бы переждать.

"Такая квартира нужна, чтобы если женщине нужно собрать документы, сдать тест на ковид для шелтера в Москве, оформить что-то, она могла там переждать два-три дня", – объяснила Нерозникова "Би-би-си".

"Марем" стала посредником между кризисными центрами для женщин по всей России и кавказскими девушками, которые стремятся найти укрытие в Москве или других городах-миллионниках, но при этом, возможно, не имеют смартфона для доступа к интернету и даже плохо говорят по-русски. Почти за год работы через квартиру-убежище прошло 10 человек, не считая детей. Но гораздо большему числу волонтёры помогли бесплатным психологом, юристом или просто советом: как восстановить документы, куда ехать, как сделать так, чтобы тебя не искала полиция.

Что будет с Халимат дальше?

Сразу после того, как Халимат Тарамову забрали, Российская ЛГБТ-сеть обратилась в ЕСПЧ по "правилу 39" – это правило используется в экстренных случаях, чтобы добиться быстрой реакции европейского суда на несправедливость. Именно по правилу 39 в этом году ЕСПЧ требовал освобождения Навального вскоре после его ареста, а в 2017 году – журналиста Али Феруза, когда тому грозила депортация в Узбекистан (там мужчину пытали).

Европейский суд задал вопросы России и выделил 10 дней на ответы.

ЕСПЧ интересует, задерживалась ли Тарамова, на каких основаниях, был ли к ней допущен адвокат, действительно ли Тарамова была вывезена в Чечню, и если да, то кем – частными лицами или силовиками, задержана ли Тарамова в Чечне, и если да – то на каких основаниях.

ЛГБТ-сеть также обратилась в СК Чечни с сообщением о похищении девушки.

Чечня – самое опасное место для ЛГБТ-людей в России. В 2017 году появились публикации о массовых задержаниях и пытках геев, "Новая газета" сообщила о нескольких убийствах. Власти Чечни отрицали не только обвинения в насилии над геями, но и сам факт их существования в республике.

Подруга Халимат Анна Манылова подтверждала, что девушку угрожали убить из-за её сексуальной ориентации. "Убийство чести" – практика в наиболее консервативных частях Северного Кавказа, которая предполагает, что родственники сами должны убить "опозорившуюся" женщину, чтобы восстановить репутацию семьи.