"Обмен болью". Можно ли примирить азербайджанцев и армян после войны в Карабахе

В течение десятилетий, что длится Карабахский конфликт, призывы к миру оборачивались для армян и азербайджанцев травлей и обвинениями в предательстве со стороны соотечественников. Несмотря на это активисты продолжали снимать фильмы и организовывать встречи, призванные подтолкнуть людей к разговору об общей трагичной истории. Новая война заставила победителей и проигравших поменяться местами и по сути свела на нет всё то немногое, чего удалось достичь "безоружным миротворцам".

Разгар первой Карабахской войны. С фронта в Баку привозят гроб с солдатом. Но вышла ошибка: солдат – армянин, и его привезли в Азербайджан по старому адресу, где он жил до войны. Герои фильма решают похоронить солдата в Грузии в знак мира.

Так начинается известная по обе стороны конфликта короткометражная трагикомедия "Всё к лучшему". Её сняли в Азербайджане в 1997 году, через три года после того, как Баку потерпел сокрушительное поражение, потеряв не только Нагорный Карабах, но и прилегающие к нему районы. Проигравшая сторона сняла фильм, призывающий к миру. Его снял известный азербайджанский режиссёр Вагиф Мустафаев, роли достались главным актёрам страны.

Почти 30 лет армяне и азербайджанцы встречались на нейтральной территории, чтобы поговорить о мире и поделиться болью. Они снимали совместные фильмы, делали исследования, писали статьи, но их усилия не сблизили народы и не остановили вторую войну.

Миротворцы в изгнании

"Хотелось понять, почему люди ненавидят друг друга и можно ли что-то сделать, чтобы это изменить", – объясняет своё желание заниматься миротворческими проектами 37-летняя азербайджанка Арзу Гейбулла. Начала она с журналистики в 2009 году, написав репортаж вместе с армянским коллегой из грузинского посёлка, где мирно соседствуют армяне и азербайджанцы.

В 2013 году, живя на два города – Баку и Стамбул – она стала писать для армяно-турецкой газеты "Агос", в том числе и о Нагорном Карабахе, и стала одним из главных объектов нападок азербайджанских СМИ и травли в соцсетях. Её обвиняли в предательстве страны и "космополитизме", писали, что для неё "нет ничего святого". Уже через год ей пришлось окончательно перебраться в Турцию – летом 2014-го в Азербайджане прошла волна арестов правозащитников и журналистов, сильно ужесточились правила получения иностранных грантов, и неправительственные организации стали закрываться.

"Я не была в Азербайджане с тех пор, как против меня началась кампания, – вспоминает Арзу. – Никаких уголовных дел против меня не было, но сообщения, которые я получала от друзей в Баку, сводились к тому что они (власти. – "Би-би-си") могли готовить что-то".

По совпадению, в том же году Ереван пришлось покинуть армянину Георгию Ваняну. Основанный им Кавказский центр миротворческих инициатив организовывал встречи армян и азербайджанцев, за это Ваняну присылали анонимные угрозы и травили в соцсетях, называя предателем и иностранным агентом. Группы националистов и местные власти в разное время срывали его попытки провести фестиваль азербайджанских фильмов в Армении.

В результате шесть лет назад Ванян закрыл свой центр и переехал в дом в горах, из которого открывается вид на азербайджанское село. "Я уехал в 2014 году, в разгар репрессий против меня лично и нашей организации, когда меня всеми способами вынуждали (уехать. – "Би-би-си"), – рассказывает он. – Стал заниматься пассажирскими перевозками в Грузию, проще говоря, шоферить. Живу как отшельник, но не чувствую себя отшельником".

За несколько дней до окончания новой войны он написал открытое письмо премьер-министру Армении с призывом прекратить боевые действия и начать диалог с Азербайджаном. По словам Ваняна, после этого к нему пришли полицейские с требованием удалить публикацию из "Фейсбука" и заплатить штраф за критику действий властей в условиях военного положения.

Имя Арзу Гейбуллы в Азербайджане тоже вспомнили во время последней войны – в гневной публикации на одном из азербайджанских сайтов её обвиняли в ненависти к собственному народу, дружбе с этническими армянами и распространении информации о том, что Азербайджан якобы использовал в войне сирийских наёмников. "Это погнало новую волну ненависти и угроз, мне стали писать везде в соцсетях, – говорит Арзу. – После того как я закрыла общий доступ в свой "Инстаграм", я увидела, что у меня тысяча запросов, сообщения приходили в "Фейсбук" и "Твиттер". Был настоящий наплыв. И кому-то что-то объяснять после этого наплыва было невозможно".

В декабре в её защиту высказывался Совет Европы.

"Я вижу, как глубоко люди умеют ненавидеть и как легко навести на кого-то прицел, – говорит Арзу Гейбулла. – Одного слова хватает, чтобы кто-то начал показывать на тебя пальцем, и после этого пальцем показывают все, и им совершенно не интересно слышать твою сторону".

"Правда в войне"

Первая война в Нагорном Карабахе, населённом преимущественно армянами регионе в составе Азербайджана, началась в 1992 году. Ей предшествовали ожесточённые споры о принадлежности автономии после распада СССР и изгнание этнических армян и азербайджанцев, которые жили "не в своей" республике.

Георгий Ванян, в то время мечтавший стать театральным режиссёром, вспоминает, как ощутил "прозрение", наблюдая, как движение за независимость советских республик превращается в этнический раздор. Тогда он написал свою первую статью, выступив против нарастающего конфликта. "Как сейчас помню реакцию моих родителей и старших товарищей: "Ты всё правильно говоришь, но сейчас об этом нельзя говорить публично", – рассказывает Ванян. – Не забуду никогда брошенную как бы невзначай реплику корифея национального театра и кино: "Ну что, брат, статейки пишешь… Сейчас воевать надо, правда – в войне".

Первая война продлилась два с небольшим года и унесла более 15 тысяч жизней. Баку потерял контроль не только над Карабахом, но и над семью прилегающими к нему районами.

Почти 30 лет после этого в зоне соприкосновения продолжались перестрелки, гибли военные и мирные жители. Власти с обеих сторон обвиняли друг друга в этнических чистках, отрицая любую ответственность за преступления своих народов, и способствовали распространению теорий заговора, которые мифами укреплялись в сознании людей. Конструктивных мирных переговоров по сути не велось, а редкие встречи лидеров стран скатывались к спорам о том, чей народ древнее.

"Тогда казалось, что время безразмерно, я разберусь со всем этим и вернусь в театр", – вспоминает начало 1990-х Георгий Ванян. В театр вернуться не вышло: в 2002 году он открыл Кавказский центр миротворческих инициатив и посвятил себя попыткам сблизить народы.

Закрытая каста

"На самом деле весь вопрос миротворчества в этом конфликте упирался в простое общение между людьми", – говорит армянский журналист Марк Григорян.

Для него миротворчество в основном было поводом встретиться за вином со старыми друзьями. Журналисты, писатели и активисты из других профессий встречались в нейтральных странах, чаще всего в Грузии, и обсуждали совместные проекты. Вечером выходили гулять по городу, например, по улице Шардени в старом Тбилиси, заходили в любимый ресторан и обсуждали Карабах.

Читайте также:

"Политики не давали людям общаться 30 лет. И на самом деле оказалось, что люди всё равно поддерживали связи и патриоты-армяне и патриоты-азербайджанцы могут общаться друг с другом, – рассказывает Григорян. – Это миротворчество было попыткой держаться за какую-то ниточку общения, обмена мнениями, а не руганью в соцсетях. Эта ниточка поддерживала то общее, что есть в нас: ведь совсем не обязательно, чтобы армяне и азербайджанцы всё время говорили только о конфликте и спорили о том, кому принадлежит долма".

Финансировали эти встречи и проекты чаще всего иностранные некоммерческие организации или правительства западных стран, в том числе отсюда и ярлык "иностранный агент", который вешали на участников.

На гранты от США и европейских правительств работает и организация Imagine Dialogue, с которой сотрудничала Арзу Гейбулла. Их главные проекты были построены вокруг совместного обсуждения истории: армян и азербайджанцев приглашали на семинары и на месте сообщали, что жить те несколько дней, что будут проходить занятия, они будут вместе – попарно.

Среди участников встреч были те, кто хорошо помнил войну, и предсказать, как люди будут реагировать на сложные темы, было невозможно. Но, как говорит Арзу, на её практике серьёзных эксцессов не было. "Мы не пытались создать понимание (конфликта. – "Би-би-си".) абсолютно у всех, но трое-пятеро участников, услышавших и понявших другую сторону, – это уже успех, – рассуждает она. – Была однажды программа для журналистов, мы удивились тому, как они себя показали, но, вернувшись в свои страны, они продолжали писать как раньше, продолжали ту риторику. Мы чувствовали себя неловко… обманутыми".

Из-за отсутствия государственной поддержки у миротворческих организаций не было и не могло быть выхода на широкую аудиторию, и круг заинтересованных в этом людей становился "закрытой кастой", считает азербайджанский социолог Сергей Румянцев, участвовавший в миротворческих проектах с 2005 года.

"Миротворческие проекты затрагивали очень малую часть населения и никогда не были массовыми, – подтверждает Арзу Гейбулла. – Приезжали люди, делились своими историями, уезжали, а потом не возвращались".

По словам Сергея Румянцева, государство старалось контролировать участников миротворческих проектов: "Все подозревали, что кто-то потом, после встречи, пишет доносы в госорганы".

Не то что участвовать в таких проектах, но и говорить вслух о том, что ты поддерживаешь мир с армянами, решались далеко не все. "На нас штамп маргиналов, – вздыхает сотрудник одного из государственных учреждений Азербайджана Керим. Он пишет о своих взглядах в социальных сетях, но попросил не называть своего настоящего имени в публикации, так как боится потерять работу. – Но одно дело быть маргиналом, а другое – национал-предателем".

Власти никогда не были заинтересованы в гражданских миротворческих проектах, уверен армянский журналист Марк Григорян: "Для меня понятно почему – потому что у правительств одна повестка, а у миротворцев – другая. У правительств повестка дипломатических переговоров, им не хочется чтобы общество вмешивалось".

"Цикл безнаказанности"

Дипломатические переговоры успехом не увенчались. Кульминацией стремления к реваншу со стороны Баку и беспечности в отношении статус-кво со стороны Еревана стала вторая война, начавшаяся с наступления Азербайджана 27 сентября. За 44 дня боевых действий, только по официальным данным, погибло не менее 6 тысяч человек. Армения потеряла большую часть завоёванных в первую войну территорий.

Подписание мирного соглашения поздним вечером 9 ноября в Баку, несмотря на введённый из-за коронавируса комендантский час, встретили стихийными празднованиями, которые продолжались весь следующий день. В Ереване же вспыхнули беспорядки, премьер-министра Никола Пашиняна обвиняли в капитуляции и называли предателем. Победители и проигравшие поменялись местами.

Читайте также:

Гражданские миротворцы с обеих сторон называют сложившуюся ситуацию зеркальной, говорят, что стороны "обменялись болью". "Война ничего не решает, и недовольство, и проблема остаётся – она лишь перешла с одной стороны на другую, – говорит Марк Григорян. – Я переживаю, что проблема однажды снова вернёт нас в горячую стадию конфликта".

"То, что мы видим сейчас, эта сегодняшняя глорификация победы – это мощный ресурс легитимности, который можно использовать десятилетиями, – считает бакинский социолог Сергей Румянцев. – Это будут использовать в Азербайджане, как до того использовали в Армении".

Всё то немногое, чего гражданским активистам удалось достичь за межвоенные десятилетия, оказалось стёрто новой войной: некоторые участники миротворческих проектов публично перековались в яростных патриотов, победители насмехаются над проигравшими, а СМИ акцентируют внимание на преступлениях, совершённых противником. "Я еду в такси и слышу, как по радио ведущий говорит: никогда не забудем и не простим", – рассказывает госслужащий Керим.

Всё это выливается и в социальные сети, где, как и до войны, армяне и азербайджанцы продолжают припоминать друг другу разнообразные зверства.

"Одна из трагедий в армяно-азербайджанских отношениях – это цикл безнаказанности за военные преступления, который установился в первой войне и повлиял на ведение второй, – говорит Лоуренс Броерс, британский исследователь Карабахского конфликта. – Вопросы ответственности потерялись во взаимной динамике конкурентных претензий и контрпретензий, в которых каждая сторона хранит молчание о преступлениях, совершённых от своего имени, или отвергает их как "фейк-ньюс".

Обе стороны, таким образом, пытаются выставить друг друга жертвой, вместо того чтобы требовать признания ответственности конкретных преступников. "Вы признаёте преступления своей стороны не ради другой, вы делаете это для здоровья своего собственного общества, – говорит Броерс. – Необходимо признать боль другой стороны, но также взять на себя ответственность. Без этого приходят молчание, табу, манипуляционные воспоминания и новые циклы безнаказанности".

Именно работой над этим пыталась заниматься организация Imagine Dialogue: армян и азербайджанцев просили подготовить перечень важных для них дат и событий, после чего организовывали совместное их обсуждение.

Читайте также: Карабах и Албания. Как война историков отражается на памятниках истории

"Они делали то, что другие организации не брались делать: обсуждали историю конфликта, историю обеих стран, старались объяснить, откуда этот конфликт взялся и почему он продолжается", – рассказывает Арзу Гейбулла.

Теперь, говорит она, всё придётся начинать с нуля: "Надо массово менять мышление людей, объяснять, почему нельзя общаться на таком уровне и смотреть нормально на то, что кто-то кого-то режет в войне и говорить "правильно сделали". Я не знаю, как теперь это делать... и это опустошает". В одном она уверена: успеха без государственной поддержки не добиться.

"Образ миротворца, что работает втайне от своих сограждан, – бессмыслен и карикатурен, – говорит армянский правозащитник Георгий Ванян. – Любой миротворческий проект должен быть акцией, публичной акцией".

Армянин, гуляющий по Баку

Но готовы ли к таким публичным акциям обе страны?

Одним из пунктов мирного договора, подписанного главами государств, было разблокирование коммуникаций – последние 30 лет Армения и Азербайджан были отрезаны друг от друга. Советские железнодорожные пути ржавели, автомобильные дороги были заминированы.

Некоторые оптимисты в Баку и Ереване считают, что восстановление сообщения между странами поможет наладить общение между народами. Но и они соглашаются, что на это уйдут годы.

Депутат азербайджанского парламента Расим Мусабеков считает, что нужно не менее 10 лет. "Надо восстанавливать отношения. Армянам надо уходить от психологии реванша, и там должно произойти отрезвление, – говорит он в интервью "Би-би-си". – Но я думаю, что и нам нужно отойти от эйфории победы и начать выстраивать отношения, если мы хотим мирной жизни для себя, своих детей и внуков".

На вопрос о том, готово ли государство помочь гражданскому обществу в налаживании этого общения, Мусабеков отвечает, что само общество к этому ещё не готово. Об этом, по его мнению, можно будет говорить только после разминирования и восстановления региона, а также налаживания экономических связей.

"В войне можно в короткий срок достигнуть какого-то результата, а мир надо строить долго. Сегодня кажется немыслимым, что армянин, не чувствуя опасности, будет гулять в Баку или что азербайджанец поедет гулять по Еревану. Но через 10 лет это станет естественно, как гуляющий по Парижу немец или француз, гуляющий по Берлину", – убеждён депутат.

О том, что конфликт "далёк от урегулирования", говорят и с армянской стороны, но при этом указывают, что не готов к миру именно Азербайджан – из-за "постоянно озвучиваемых президентом Алиевым угроз" и "препятствия возвращению армянских военнопленных".

"Армянская сторона всегда выступала за гуманитарные контакты между обществами региона, которые должны основываться на взаимном уважении и терпимости с целью укрепления доверия между сторонами, – сказала "Би-би-си" пресс-секретарь армянского МИДа Анна Нагдалян. – Конечно, подобным программам должны предшествовать соответствующие предпосылки".

***

"Я тут посоветовался с психиатром, похороним его на холмах Грузии, в знак мира между тремя братскими народами", – говорит в конце фильма "Всё к лучшему" местный сумасшедший. Герои везут гроб к границе.

Армянский правозащитник Георгий Ванян считает, что, несмотря на все достоинства, за эти годы фильм устарел и теперь выглядит как реликт и повод для стариков вспомнить, как армяне и азербайджанцы жили вместе. Режиссёр фильма Вагиф Мустафаев сейчас снимает в основном документальные фильмы, 13 из которых – о жизни бывшего президента Азербайджана Гейдара Алиева. От комментариев "Би-би-си" он отказался.

На YouTube у фильма за 10 лет чуть менее 40 тысяч просмотров, зато это одно из немногих мест в интернете, где армяне и азербайджанцы не оскорбляют друг друга. Ещё одно такое уникальное место – отрывок из фильма "Мерзавец" того же Вагифа Мустафаева. Герой грузина Мамуки Кикалейшвили едет в бакинском метро, где местный армянин Бока Давидян поёт свою добрую любовную песню о том, что "виноваты во всём эти ландыши". 1988 год, до войн на Кавказе осталось совсем недолго.