Cидя за рулём, Алексей Чабан напевает песню группы "Сплин" – "Моё сердце". Пять месяцев 36-летний петропавловец жил ещё с искусственным сердцем. Летом в Национальном научном кардиохирургическом центре мужчине произвели трансплантацию донорского органа. Через пару недель Алексей вернулся домой и говорит, что чувствует себя хорошо. Несмотря на то что после пересадки ему приходится продолжать лечение, в ноябре он уже намерен выйти на работу.
"Мне хочется, чтобы люди, страдающие сердечной недостаточностью, знали, что жить с искусственным сердцем – это не фантастика, это уже реальность, которую подарили мне наши и французские кардиохирурги, – говорит Алексей, объясняя, почему согласился на интервью. – И трансплантации тоже не нужно бояться. Пережив эти сложнейшие операции, сейчас я имею хорошее качество жизни, которое с моим прежним существованием совсем не сравнится".
До операции Алексей не мог пройти и трёх ступеней, чтобы не встать и не отдышаться, губы и щёки синели, голова кружилась. Он страдал наследственной кардиомиопатией, которая передалась ему от матери. Парень постоянно пил таблетки, два месяца мог обходиться без стационара, потом снова ложился в больницу. Органы не обогащались кровью в достаточной степени.
В первую очередь у сердечников страдают почки. Человек потребляет много жидкости, его мучает жажда, но организм плохо выводит воду.
"Сначала я у мамы такое состояние наблюдал, десять лет она тяжело болела, пила сильные диуретики, – рассказывает Алексей. – То же самое было и со мной: отекали ноги, живот. Пару раз я ещё лежал в клинике Петропавловска. До последнего ходил на работу, хотя сил не было уже совсем, чувствовал себя стариком".
Так было не всегда. До 32 лет он чувствовал себя вполне нормально, не ходил в больницу на плановые приёмы, занимался спортом, хотя врачи запрещали, и вёл обычный для здорового человека образ жизни.
До 32 лет Алексей вёл обычный для здорового человека образ жизни
/ Фото informburo.kz
"Мама меня постоянно тянула на ЭКГ, к кардиологам, но я чаще всего отказывался, – говорит Алексей. – А если и ходил, эскулапы ставили сразу столько запретов, которые я не мог не нарушать. Я не готов был отказаться от тренажёрного зала, от занятий рукопашным боем, я не хотел принимать тот факт, что я больной человек. И позже мне это отозвалось…Но я не жалею, что ухудшение произошло тогда, когда я был ещё так молод, это всё равно рано или поздно бы случилось… Кардиомиопатия коварна. Более того, я даже рад, что кризис произошёл, когда все остальные органы были здоровы"…
По словам Алексея, впервые он почувствовал себя очень плохо на второй день после своего бракосочетания. После этого две недели пролежал в клинике. Врачи уже тогда приняли решение отправить его в столичный кардиохирургический центр и там при первом же осмотре предложили сделать пересадку сердца. Он отказался от операции, потому что не знал, как это всё устроено, но попал в список ожидания донорского органа. При пересадке учитываются такие моменты, как резус-фактор, группа крови, весовая категория. Они должны соответствовать донорским. Если появляется донорский орган и он может подойти нескольким людям, пересадку делают тому, кто находится в наиболее тяжёлом состоянии. В столичном центре у него выгнали воду из организма, и Алексей снова вернулся домой. Потом он снова уехал в Астану, где предложили установить Lvad (желудочковый аппарат вспомогательного кровообращения. – Авт.) в левый желудочек сердца.
"Я согласился, но отпросился домой на три месяца, чтобы решить все бытовые, рабочие и финансовые вопросы. Однако спустя девяносто дней выяснилось, что данное хирургическое вмешательство мне больше уже не подходит, так как в негодность стал приходить уже правый желудочек. Пересадка на тот момент тоже была невозможна: развилось высокое лёгочное давление – гипертензия…Тогда-то я и узнал о том, что спасти меня может только искусственное сердце".
С новым сердцем "как в псарню попали"
В 2017 году Национальный научный кардиохирургический центр вошёл в международный проект по изучению искусственного сердца CARMAT у пациентов с терминальной стадией сердечной недостаточности. В исследовании вместе с Казахстаном принимают участие ведущие страны Европы.
Сейчас существует несколько модификаций устройства. CARMAT – последняя разработка французских учёных, по параметрам наиболее приближенная к физиологическим параметрам человеческого сердца.
Первая операция по имплантации искусственного сердца была проведена командой кардиохирургического центра в Астане год назад пациенту из Павлодарской области Кунанбаю Абраеву. Спустя 8 месяцев он перенёс ещё одну операцию – трансплантацию сердца, и был выписан домой.
Искусственное сердце CARMAT представляет собой биопротез весом около одного килограмма. Значительная часть "органа" находится снаружи в специальной чёрной сумке. В ней лежат аккумуляторы, которые ведут питание к искусственному органу, и контроллер, показывающий процентное соотношение батареи, время работы, давление и другие параметры.
Разработку и использование полностью искусственного сердца можно по праву считать настоящим прорывом в современной мировой медицине. Стоимость биопротеза составляет свыше 1 млн евро, но казахстанцам сейчас устройства предоставляют бесплатно. Повторно использовать искусственное сердце не представляется возможным, поскольку после извлечения оно уже содержит биологические ткани своего хозяина. По всему миру операций по пересадке искусственного сердца в рамках исследования было сделано всего десять. Через это предстояло пройти Алексею Чабану.
"Я познакомился с Кунанбаем Абраевым, мы пообщались. Он рассказал, что в центр его привезли в инвалидном кресле, страдал от хронической бивентрикулярной сердечной недостаточности в терминальной стадии, а теперь чувствует себя прекрасно. И я видел, что он говорит правду, выглядел бодро, шутил, резво бегал по лестницам, имел хороший аппетит, – рассказывает Алексей. – У меня было два выхода: либо жить со своим к тому времени в два раза увеличившимся в размерах сердцем, либо рискнуть и установить CARMAT, который полностью восстановит все мои жизненно важные процессы, снимет гипертензию. Искусственное сердце ведь ставится не только во временной промежуток ожидания донора, но и для восстановления организма и его подготовки к трансплантации".
Операцию Алексею сделали 2 марта 2018 года. В тот день над его телом в течение десяти часов оперировали около 20 отечественных и европейских врачей во в главе с главным кардиохирургом столичного центра Юрием Пя. Двое суток мужчина находился под наркозом. Специалистам нужно было убедиться в том, что орган работает правильно, что нет кровотечения. После вторых суток, когда завершили все необходимые манипуляции, мужчина пришёл в себя.
"Сложно было первое время себя расшевелить, – вспоминает Алексей. – Хотя врачи велели начинать двигаться как можно быстрее. У китайцев даже мудрость есть такая: "Если ты лежишь – ты умираешь, если ты сидишь – ты болеешь, если ты двигаешься – ты живёшь". Вот я как мог, так и активничал, уже через десять дней обслуживал себя самостоятельно, начал ходить, подниматься и спускаться по лестницам, прогуливаться на улице. Через месяц меня официально выписали. Но фактически перевели в другую палату, так как в рамках исследования такие пациенты, как я, постоянно находятся под наблюдением в клинике. Непросто было привыкать к звуку своего нового сердца, он напоминал отдалённый, приглушённый лай собак, особенно тяжело было засыпать. Мы с моим новым знакомым Кунанбаем, который даже братом меня стал называть, между собой шутили, когда находились рядом: "Как в псарню попали". А слышно нас было, действительно, далеко, примерно за 50 метров. Поэтому все сразу знали, кто идёт по коридору".
"Как обращаться со своим чёрным чемоданчиком, я тоже быстро разобрался. Пока носил часть своего сердца в сумке, никаких экстренных ситуаций не возникало. Заряда в батареях хватало на семь часов, когда оставалось 25 %, контроллер сигнализировал об этом, когда 15 % – издавал оглушительный длинный звук. Также я мог постоянно присматривать за своим давлением, видеть, сколько литров крови прокачивает моё сердце".
Иногда на экране контроллера загорались коды ошибок в виде цифр. Алексею дали специальную брошюру с этими кодами, где можно было по цифрам узнать, что сердцу "не нравится". Чаще всего это касалось консистенции крови: она должна быть жидковатой. Для этого необходимо было пить больше воды и принимать таблетки. Потом он самостоятельно ставил себе уколы для разжижения.
"Неудобно ещё было принимать душ. Сумка оставалась за пределами душевой. Водонепроницаемый объёмный, малоподвижный провод, который выходил из моего живота, длиной был около метра, поэтому чемоданчик можно было держать от себя на расстоянии. Но при этом я постоянно чувствовал беспокойство, вдруг в крепление в середине попадёт вода (крепление предназначалось для подключения в случае чего к другому контроллеру), но ничего такого не происходило ни разу. Кстати, французы в будущем учтут этот нюанс и сделают шнуры тоньше и гибче".
По словам Алексея, шрам на груди быстро зажил. Отверстие в животе, откуда выходил провод, было всё время заклеено пластырем и обрабатывалось раз в два дня медсёстрами.
"Тело же приняло новое сердце на ура, меня это приятно удивляло и радовало! – рассказывает Алексей. – Никаких ощущений, что внутри что-то инородное, не было. И все неудобства казались такими мелочами, по сравнению с тем качеством жизни, которое я обрёл. Восстанавливались все системы организма, появилось столько сил и энергии".
Со временем ему было мало просто бродить по коридорам, спускаться и подниматься по лестницам, он стал гулять вокруг клиники, потом подниматься на возвышенности, затем делать пробежки, а после упрашивал докторов, чтобы позволили ему заниматься с гантелями. Потом они разрешили физические нагрузки, но постоянно наблюдали за его состоянием. Первоначально тренировки длились по 20 минут, потом увеличились до сорока. Алексей начинал с гантелей в два килограмма, потом брал трёхкилограммовые в обе руки, после всё, что было в спортзале клиники, собирал в пирамидку и подкачивал мышцы. Единственный запрет на грудь – никаких жимов даже сейчас, хрящи после швов ещё очень мягкие, и грудная клетка может просто разойтись.
В июле Алексея стали готовить к реальной выписке. Если бы это случилось, то он стал бы первым человеком в мире, которого отпустили домой с искусственным сердцем. Из Петропавловска специально вызвали медперсонал, чтобы обучиться работать с пациентами CARMAT, если вдруг Алексею понадобится экстренная помощь. Обладателя искусственного сердца попросили задержаться ещё на месяц. А потом появилось донорское сердце, и Алексей уже был к тому времени готов его получить.
Алексей вспоминает: "3 августа было обычное утро, но ко мне зашёл мой лечащий врач и сообщил, что есть подходящее донорское сердце, резус-фактор тоже отрицательный, редкий, как у меня, весовая категория соответствующая, мужчина погиб в автокатастрофе, возраст донора 48 лет. И тут она увидела мой взгляд. И сразу без слов поняла, что меня смутило. Ты можешь ни о чём не беспокоиться, сердце абсолютно здоровое, а возможность, сам понимаешь, такая выпадает редко… Я подумал и согласился. Ведь ещё неизвестно, сколько бы пришлось проходить с трёхкилограммовой сумкой на плече и засыпать под лай собак. К шести вечера меня стали готовить к операции, к 20.30 из Костаная привезли сердце. Через полторы недели меня выписали домой".
Около двух лет назад пересадку сделали и маме Алексея Алле Константиновне. Перед операцией она не могла выполнять даже обычные физические нагрузки. Сейчас восстановилась, работает полный день, ежедневно гуляет по 1,5-2 часа, занимается спортом. К этому стремится и Алексей.
Свой день мужчина начинает с раннего подъёма – в 6.30 утра и приёма таблетки, потом здоровый завтрак.
По словам Алексея, первый год после трансплантации сердца – самый ответственный.
"К своему здоровью нужно относиться очень бережно, так как для того, чтобы организм перенёс пересадку благополучно и не отторг чужеродный орган, приходится пить препараты, снижающие собственный иммунитет, – объясняет собеседник. – У меня сейчас пятнадцать приёмов в день".
На журнальном столике в квартире Алексея лежит брошюра с практическими рекомендациями для пациентов после трансплантации донорского сердца, иногда он в неё заглядывает.
Одну полку в комоде полностью занимают медицинские препараты, самые важные из которых – селлсепт и програф (они пожизненные).
По словам Алексея, все препараты, которые он сейчас принимает, выдаются пациентам бесплатно, а также трансплантация органов тоже производится по квоте. То есть за своё лечение, нахождение в столичном центре ничего платить было не нужно (стоимость трансплантации в Казахстане покрывается бюджетными деньгами, одна пересадка сердца в столичном кардиохирургическом центре обходится государству в 20-25 млн тенге. – Авт.). На вопрос, осталось ли у Алексея что-нибудь на память о жизни с искусственным сердцем, он ответил: "Воспоминания". Орган забирают на исследование французские учёные.
