"Учиться! Учиться! И ещё раз учиться!" Фраза Ленина, брошенная совершенно по иному поводу и обращённая вовсе не к нам, присутствовала в каждой советской школе и голове каждого советского школьника. Но не стоит думать, что поколения, которым сейчас "за сорок", тратили своё детство на то, чтобы соответствовать ленинскому завету. (Хотя и замечено, что по ходу истории количество отличников имеет тенденцию к возрастанию – это из области свежих преданий). Кроме учёбы, обязательным было посещение кружков и секций и, конечно же, бесконтрольное общение с друзьями-товарищами. А ещё у каждого из нас обязательно были и свои домашние обязанности, круг которых во многом зависел от настойчивости родителей и образа жизни семей.
На фото – примерная ученица в школьной форме возвращается из магазина с бидончиком молока. "Ходить за молоком" приходилось большинству тех, чьё советское детство пришлось на 60-80-е годы прошлого века (если, конечно, оно не протекало в колхозе-совхозе, рядом с собственной бурёнкой). И это было не таким простым занятием, как может показаться с дальних берегов нынешнего времени.
Потому что молоком торговали далеко не везде – у нас в посёлке, например, это был единственный гастроном напротив аспирантского общежития. И для того, чтобы наполнить бидончик (алюминиевый или, реже, эмалированный) заветными тремя литрами (по 20 копеек за литр), нужно было вначале отстоять очередь, которая занимала иногда чуть ли не весь магазин. На это уходил час, а то и больше.
Но это время не было потерянным – в очереди всегда можно было увидеть кого-нибудь из товарищей и скоротать время за беседой о том о сём. Или подслушать сермяжные диалоги о правде жизни и интимные подробности непростых семейных отношений стоявших тут же женщин. А ещё – очередь с бидончиками, нервно подрагивая, медленно ползла аккурат вдоль витрины с винно-водочной продукцией (ею быстро отоваривались через наши головы незаметные мужики), благодаря чему каждый малец в наше время хорошо знал цены всего этого злачного ассортимента наизусть.
Простоять в очереди – ещё не значило гарантированно вернуться домой с молоком. Фляга по ту сторону прилавка могла иссякнуть перед самым твоим носом. Потому, приближаясь к заветной цели, мы всегда прислушивались к звуку, с которым продавщица черпала мерным черпаком молоко из алюминиевого нутра фляги. Характерный лязг по дну заставлял напрягаться и вытягивать шею, дабы заглянуть за высокий прилавок: как там?
Сами молочные бидончики, бывшие непременным атрибутом каждой советской семьи – отдельная песня. Вот как "пропела" её моя школьная подруга Надя Маслова:
"У каждого в семье был такой массовый бидончик, заслуженный, сотни раз вымытый и протёртый, типовой и стандартный. Кое-где на нём были заметны личные идентификаторы – персональные вмятины. Бидончик – это спутник по дороге туда и обратно. По дороге "туда" (в магазин к "тёте Вале") он весело бренчал песенки крышкой, а "обратно" (домой), изрядно потяжелевший, урчал уже совсем по-другому, постоянно напоминая, что можно же и расплескать его ароматное, пенящееся белыми большими пузырьками содержимое – свежее вкусное молоко! Некоторые умудрялись возить такой бидончик на велосипеде, на руле, тогда доверху его уже нельзя было наливать, но это всё равно оставалось высшим пилотажем!
Потом, позднее уже, когда появилось молоко в треугольных пакетах, к слову, вечно расклеивающихся и текущих молочными реками, бидончик перекочевал в кладовую. Доставался он уже реже, лишь летом – в пору сбора урожая черешни, вишни, алычи, урюка с лестницы, крыши или просто с ветки дерева. У нашего бидончика даже верёвочка к нему была привязана, чтоб руки оставались свободными. Так что бидон – своеобразный символ эпохи".
Дополню, что каждому из нас хоть раз приходилось ронять этот молочный бидончик на асфальт – пустой или полный. Ручка у него, помнится, была о-очень скользкая. Во втором случае это была маленькая трагедия, сулившая горестные объяснения с родителями и насмешливые улыбки случайных свидетелей: сверстников, псов и котов.
До массового появления треугольных бумажных пакетов (тех, обильно подтекавших ещё в магазинах), альтернативным способом доставки молока потребителю были молочные бутылки. Вроде тех, что несёт на фото эта студентка (спортсменка, комсомолка). Кроме собственно молока, в такой стеклотаре продавались сливки, ряженка, простокваша и кефир. Бутылка молока (кефира) с городской булкой – вот типовой советский завтрак (обед, ужин) на ходу. Однако и тут тоже нужно было поймать удачу, а то и отстоять очередь – молоко в магазинах в любом виде долго не задерживалось. Оно и понятно: советское молоко не имело счастливого свойства нынешних продуктов большой химии храниться годами – скисало на следующий день. Правда, и прокисшее молоко не спешили выливать – из него благодаря умению наших мам-кудесниц получалась очень вкусная простокваша.
Отсюда ещё одно позабытое ныне действо, связанное с молоком нашего детства – кипячение. Считалось, что кипячение продлевает его жизнь. Надзирать за тем, чтобы молоко не сбежало, тоже частенько доверялось нам. Это было достаточно азартное занятие с элементами игры. Правда, уследить за коварным продуктом удавалось не всегда – каждый из неудачливых стражей (а это также ложилось на плечи подраставших поколений) хорошо помнит запах подгорелого молока, пролившегося на раскалённую спираль плитки или газовую конфорку. Ещё один из запахов нашего детства.
Некоторые, правда, их было очень немного, покупали молоко "у частников", на базарах. При этом каждая хозяйка умела определить качество молока не только по виду и запаху, но и по поведению капли, капнутой в воду. Если молоко настоящее, то капля стремительно и целиком протекала сквозь воду. А если предприимчивые продавцы жульничали и разбавляли молоко водой, то капля растворялась быстрее, чем тонула.
Коровье молоко считалось важнейшим компонентом полноценного детского питания. Им нас поили и дома, и в детском саду. От этого многие сверстники до сих пор помнят вкус неизбежных и жирных пенок, обязательно плавающих в каждом стакане и превращавших каждый акт пития в нелёгкое испытание. Любопытно, что многим моим сверстникам эти пенки навсегда отбили охоту к молоку.
Ещё до того, как была заучена ленинская фраза про учёбу, каждый малец в СССР уже знал наизусть не менее бессмертное четверостишие:
"Тот, кто пьёт молоко,
Будет прыгать высоко,
Будет бегать далеко
Тот, кто пьёт молоко!"
Оно оказалось пророчеством. Попрыгать и побегать в жизни детям той эпохи предстояло изрядно.
