Стою с чемоданами на эскалаторе – я в самом центре горланящего, бушующего потока. Сзади меня мягко приобнимают за плечи. Оборачиваюсь. Парень лет двадцати обдаёт меня пивными парами и, восторженно глядя полупьяным взором, сообщает мне нараспев: "Das ganze Stadium singt für Dich!" ("И целый стадион поёт для тебя!"). Толпа просто вносит меня своим прибоем в распахнутые двери электрички Regional Express.
Я пытаюсь выбраться из Франкфурта поездом. У меня две пересадки. На станции Frankfurt Stadium мой поезд, собственно, не должен был останавливаться. Но он остановился. Для этого выпившего паренька и ещё 15 000 таких же футбольных фанатов. Из-за битвы Фрайбурга с Франкфуртом мне уже не судьба перескочить вовремя на другой поезд в Манхайме, и я не один такой неудачник. Туда же опаздывает и фрау лет семидесяти, что стоит сейчас вместе со мной в тамбуре двухэтажного вагона Regional Express. Её заметно колотит мелкая дрожь от возмущения, глаза краснеют и наливаются слезами: для многих пунктуальных немцев опоздание, задержка, нестыковка и прочий сбой – настоящее испытание на прочность всей системы жизненных ценностей. Лишний час-полтора ей с чемоданом придётся куковать на ночном перроне чужого города.
Надо что-то сказать, чтобы дама не заплакала и не сорвалась на крик. "Вы знаете, сейчас самое время, чтобы стать футбольным фанатом, – говорю я ей. – Тогда по всей Германии вам предложат особое VIP-обслуживание". Поразмыслив, женщина соглашается. Слёзы высыхают, гримаса из безнадёги и возмущения понемногу сменяется на подобие улыбки.
В такие субботние вечера вся Германия ломает свой график под молодых ребят – это именно и есть легендарное "молодым везде у нас дорога". Страна принадлежит им. К их "кричалкам" прислушиваются прохожие, их рассматривают иностранцы со страхом и удивлением. Под них выстраивается в ощерившееся дубинками и щитами кольцо спецназ. Под молодых ребят Deutsche Bahn не только меняет расписание своих поездов, но и командирует дополнительных сотрудников в каждый свой состав. В электричках они твёрдо пресекают бешеные перекочёвки из вагона в вагон разгорячённых голов, заняв свой пост у туалета. Хочешь справить нужду – вот тебе дверца. Но потом – давай обратно на своё место.
Даже пивные короли отказываются от части прибыли: вместо дорогой стеклянной тары они разливают хмельное только в мягкую и жестяную посуду. Стеклянные бутылки легко превращаются в снаряды: их с оттягом метают и во "врага" из другого лагеря, и в попутчика, да и просто в стенку. После такого народ поспешает прочь из эпицентра разборок, а попавшие под горячую бутылку ищут врача.
И вот ребята с пластиковыми кружками заходят в поезд. Другие осторожно держат, балансируя, мягкие стаканы. Третьи хрустят банками из металлической фольги. Они громко скандируют то одну речёвку, то другую, вовлекают в разговоры попутчиков.
Для человека из патриархальных краёв весьма вызывающим выглядит в таких раскладах поведение слабого пола. При виде незнакомых парней, перебравших пива, девочки не стреляют глазами, не хихикают и не краснеют от смущения. Раз за разом наблюдаю, как они громко отчитывают пацанов за шумное поведение, ставят им на вид связь алкоголя и проявление агрессии. Слабый пол смотрит сильному прямо в глаза и не боится за последствия. Знают, что ударить не посмеют. Сильный пол, впрочем, за словом в карман не лезет и так же громко отстаивает своё право быть "вечно молодым, вечно пьяным". Борьба за здоровый образ жизни протекает без рукоприкладства и оскорблений.
Вот двое мужиков в ковбойских шляпах активно присоединяются к празднику жизни: это американцы с немецкими корнями. Музыканты. Фаны щедро делятся с ними пивом и крохотными бутылочками ликёра Jägermeister. С видимым сожалением шоу-бизнес покидает нас в Библисе. Ковбои, пошатываясь, выходят на своей станции под горластый припев фанов: те выводят что-то из американских хитов.
Внимание переключается на чернокожего паренька, что сидит у окна. Африканца расспрашивают про работу. Аэропорт Франкфурта? Багаж? Тому болтать особо не хочется, но волей-неволей включается в разговор и даже улыбается в ответ. Впрочем, даже и под хмелем ребята подчёркнуто держат дистанцию – с соседями, с американцами и с грузчиком из воздушной гавани. Когда на повороте теряют равновесие и наваливаются на сидящих пассажиров, – извиняются. Те, кто оказались с ним рядом, ведут исключительно политкорректные разговоры. Те, кто подальше, комментят его происхождение: немецкая колония.
Колонии – самый болезненный вопрос для немцев: в своё время они опоздали к разделу пирога в Африке и Юго-Восточной Азии, в Южной Америке и Австралии, ибо к моменту распила планеты на зоны влияния немцы с трудом успели сшить из лоскутных княжеств собственное цельное государство. Испания и Англия уже вовсю воевали друг с другом за господство на воде, подписывали пиратов на службу своей короне. Французская империя утверждала своё господство в разных уголках мира всеми правдами и неправдами. Немецкая же машина только-только собрала себя по шестерёнкам и винтикам в единое целое.
Так что немцам пришлось делить с хозяевами мира уже поделённое – тут, собственно, и лежит главная причина двух последних мировых войн. Фитиль был подожжён на Балканах. Первая мировая война заполыхала после Сараевского убийства: её сдетонировало покушение на одного из ведущих политиков того времени, наследного принца австро-венгерского трона, эрцгерцога Франца Фердинанда. Вот и нынешнее убийство в Косово Оливера Ивановича, ведущего сербского политика, у многих может вызвать параллели с событиями вековой давности.
Прививкой от третьей мировой может стать как раз вот этот молодой африканец в электричке "Франкфурт – Манхайм". Мигрантов в Германии сейчас столько, что они просто не дадут горячим политиканам развязать очередной континентальный апокалипсис. Именно мигрантам вполне по силам заставить немцев считаться с новыми правилами игры.
Новые правила "центровских"
Родители семиклассника Габриэля перебрались в Германию из Казахстана в начале нулевых. Мигрантов здесь немало: в его классе – двое из Казахстана, по одному представителю России и Украины, вьетнамец и тамил из Шри-Ланки. Сам Габриэль считает себя казахом, хоть и не был на родине папы-мамы ещё ни разу.
Почти полтора десятилетия семья прожила в центральной части города, престижном, казалось бы, районе. Но теперь у центровых новые правила, и семья поспешила откочевать поглубже, в спальный район. Там, на Kaiserstrasse, можно было привыкнуть к футбольным фанатам: раз в неделю потерпеть их выкрики и вопли вувузел несложно. Можно свыкнуться и с непрерывно курсирующими трамваями: здесь они ходят почти бесшумно.
Но вот KriPo – криминальная полиция – из центра практически не уходит. Пойдёшь в супермаркет за мылом, а там облава: персонал и клиенты лежат на полу в ожидании особых распоряжений невежливых людей в чёрном. Как-то раз здесь, на Kaiserstrasse, экипажи сразу доброго десятка полицейских патрульных авто повязали мужчину. Он с ножом гонялся за женщинами, утверждая своё право диктовать, как женщине жить, одеваться, как ей смотреть на мужчин и рассуждать о жизни.
К мерам безопасности многие относятся с пониманием, ибо результат налицо. Большой крови удаётся избежать. Под нынешний Новый год в Карлсруэ был задержан молодой человек по имени Дасбар. У паренька, кстати, немецкое гражданство. Прокуратура сообщает, что 29-летний подозреваемый планировал теракт в самом сердце города.
Молодой человек симпатизировал известной исламистской организации, запрещённой во многих государствах мира. Он участвовал в акциях салафитов: их организацию Die wahre Religion – "Истинная религия" немецкий МВД запретил через десяток лет после создания. Дважды парень ездил в Ирак. С минувшего лета начал готовить теракт: спецслужбы следили за его приготовлениями детально, неотступно и akribisch – "скрупулёзно".
Символизма в месте выбора теракта было заложено немало. Неподалёку отсюда расположен Конституционный суд ФРГ. Здесь установлен памятник великому герцогу Карлу Фридриху. В честь него, собственно, город и назван: Karlsruhe – "Покой Карла". Наконец, сюда горожане спешат на праздники. Ведь на юге бывает очень мало снега. Чтобы его дефицит компенсировать, местные власти установили искусственный каток. Под Рождество тут особенно многолюдно. Запах глинтвейна, крепсов-блинов, всюду волнующая атмосфера сказки. В эти волшебные дни Дасбар и планировал протаранить на авто многолюдные гулянья.
Das ist mir Wurst
Дословно переводится это примерно так: "Мне по колбасе", то есть абсолютно безразлично. Это одна из самых популярных фраз на немецком молодёжном сленге.
Отследить, что же именно надо молодым людям, – стратегическая задача немецких властей. Борьба за умы идёт по всём фронтам. Юных мигрантов удерживают от исламистской пропаганды, местных Antifa (антифашистов) – от схваток с неонацистами, с нацистами же пока и вовсе не знают что делать. Партия Alternative für Deutschland уверенно прошла в бундестаг. Анализ электоральных предпочтений немцев сегодня мог бы многим напомнить выборы 30-х годов прошлого столетия, если бы не одно важное "но". Экономическое процветание страны всё же не даёт (пока) правым такой мощной поддержки, как 85 лет назад. Однако озадаченность от наплыва мигрантов у многих уже сменяется озлобленностью.
Возвращаясь домой на свой новый адрес, семиклассник Габриэль порой проходит мимо особо укреплённого объекта, спрятанного в глубине спального квартала, за зелёными насаждениями. Это – хайм (общежитие) для беженцев. На въезде тут установлен пункт охраны на входе, совсем как в Конституционном суде ФРГ. Ворота ощетинились кверху заточенными зубцами. Здесь круглосуточное видеонаблюдение и охранная сигнализация: тут всегда ждут поджогов и атаки. Передний край борьбы одних европейцев с другими – за собственные ценности и свою картину мира.
Что важно для самого Габриэля? Что ему не "по колбасе"? Он живо интересуется состязанием с ровесниками за энергосбережение в школе. В гимназии стартовало соревнование между классами. В классах можно устанавливать мощность радиаторов отопления вручную: каждую перемену регулятор ставят на "ноль" и распахивают окна. Школяры вовсю уже планируют поездку класса-победителя на курорт за счёт сэкономленных для школы средств.
По биологии Габриэлю нужно сопоставлять причины возникновения булемии и анорексии. По истории – сравнивать изображение Святой Марии в средние века и в период Ренессанса. Вечером на полчаса к нему сегодня заглянет учитель гитары. Плюс французский. Плюс русский язык и воскресная школа в православном храме по выходным. Плюс кружок "Умелые руки": там он недавно собственными руками спаял рояль размером с ладошку. "Умелые руки" стоят символические 10 евро в год. Здесь основные расходы несут крупные промышленные концерны, заинтересованные в рекрутировании будущих даймлер бенцев, вернер фон сименсов и круппов в свои ряды.
Впрочем, парню уже интересны и весьма чувствительные, пограничные темы. Например, почему в Германии государство собирает налоги с католиков, чтобы оплатить счета церкви, а в соседней Франции от религии государство отделено самым однозначным образом?
Габриэля уже сейчас форматируют под запросы глобальной экономики. Он перешёл в гимназию – это серьёзный задел на будущее. Только отсюда у него есть шанс попасть в университет или институт (Fachhochschule). Все остальные его ровесники идут в Realschule и становятся продавцами магазинов, автослесарями, почтальонами, пополняя другой, не менее важный и многочисленный сегмент рынка.
Габриэль знает, что его могут попросить из гимназии прочь, если он не справится с учебным материалом. Таковы правила. Но ему известны и права. Ведомство по делам молодёжи (Jügendamt) отслеживает, чтобы он ходил без синяков. У него есть право пожаловаться на родителей, если ему не дают наличные деньги. Ведь папы-мамы тут получают "детские деньги" вплоть до 25-летнего возраста. Родители не вправе запретить ребёнку сходить на концерт какой-нибудь группы вроде Ninety One. Пацанам и девчонкам постарше родители не могут отказать в поездке на футбольный матч. Наказывать нельзя, даже за выкуренную сигарету. Вместо этого государство продавило техническое решение: в вендинговых автоматах сигареты не оплатишь, пока не авторизуешься с помощью удостоверения личности – аусвайса. Если родители разведены, то государство внимательно проследит и за тем, чтобы папа регулярно высылал семье деньги. И за тем, чтобы у ребёнка (при желании) всегда была возможность встретиться с отцом.
Это вечное перетягивание поводка между юным гражданином и государством – весьма увлекательный процесс: ты уступаешь мне, я делюсь своей свободой с тобой. Главное, чтобы этот честный трёп "за жизнь" государства и гражданина шёл на равных. Тогда пояс шахида, тротил и нож теряют всякую привлекательность.
