Колыбель у Азии одна. Одна на всех – деревянная детская кроватка-качалка, самая древняя из которых – из найденных – принадлежит эпохе династии караханидов, примерно 10-11 век. И с тех пор люлька кочевая практически не изменилась. Нет, отпечаток национального колорита конкретной народности колыбелька, конечно, впитала, но конструктивно всё осталось, как и прежде: деревянный ящик с широкими спинками, скошенными для качания снизу и скреплёнными длинной рукоятью-перемычкой сверху, плюс – ключевое отличие от любых других колыбелей – отверстие снизу. Но для народов, живущих на этих просторах, бесик – это если по-казахски назвать, а по-кыргызски и по-узбекски бешик – не просто раритетный предмет мебели.
Казахская пословица гласит: "Төріңде бесік тұрса, төре де бас иеді".
Перевод: "Если бесик стоит на почётном месте, то и почётный гость (даже ханской крови – белая кость) поклонится".
Колыбель в Азии всегда носила, да и по сей день носит некий особый смысл – народы, проживавшие здесь, придавали вроде бы простой детской люльке почти сакральное значение. Азия всегда была суеверна, а тут новой жизни касается, детей родных. Кочевники искренне полагали, что деревянная колыбель, покрытая матерчатым пологом, обладала недюжей "сторожевой" магией и в случае чего всегда могла уберечь их младенца от человеческого сглаза, нечистой силы всех мастей и даже самого шайтана, пусть только сунется. И все эти языческие обряды, а ислам пришёл сюда гораздо позднее, бережно хранят отдельные семьи, чтобы признать их национальными традициями могли уже целые народы.
Старейшины-аксакалы всегда строго-настрого наказывали ни при каких раскладах колыбель не сжигать! Табу. Иначе кара суровая настигнет. Нельзя кровать-качалку держать порожняком на полу юрты, и уж тем более нельзя пустой качать. Если колыбель не используется, то хранить её следует в подвешенном состоянии и почему-то выше дверного проёма. Считалось, что пока в доме нет ребёнка, а люлька стоит в готовности, то шайтан приберёт её, чтобы растить своих отпрысков.
У кыргызов бешик как традицию чтят в основном жители далёких горных селений, из городов это всё проворней выветривается. Узбеки более консервативны, ритуал с колыбелью (бешик) чтит заметно большее количество людей, хотя практичная "икеевщина" всё чаще берёт верх над громоздкими раритетами. Казахи в этом смысле ближе к узбекам. Если казахская колыбель – бесик – непререкаемый атрибут, то только сельского жилища, да и то не каждого. А вот таджикская гахвора – обязательный предмет быта буквально каждой таджикской семьи. И там менять свою национальную колыбельку на "евростандартную" кроватку со шторками и саморазвлекающей погремушкой никто не спешит.
Только таджики по-настоящему хранят древний ритуал, и их кроватка-качалка – гахвора и сегодня занимает достойное место в доме. А потомственные мастера годами учатся ремеслу изготовления колыбели, чтобы, отточив все тонкости производственного процесса, найти один-единственный, свой секрет "правильной" детской кроватки. Работа ответственная – по готовым тысячелетним лекалам нужно создать что-то своё, что-то такое, что одним своим видом будет продолжать "колыбельную" традицию. Расчёты по длине, ширине, высоте нигде и никем не записываются. Эта инженерная арифметика передаётся от мастера колыбели мастеру колыбели.
Но настоящее творчество в производстве колыбели не у мастера, а у подмастерьев. Таджикский потомственный мастер Абдуманол Очилов смеётся, рассказывая, что его труд, в сущности, черновой, а вот руки его жены действительно творят искусство. Мастерицы, работающие над убранством люльки, кроме художественных задатков, должны обладать двумя обязательными качествами: точностью при нанесении линий и усидчивостью, без которой не получится оформить ни одну колыбель. Чаще в семьях ремесленников мастерица по росписи – она же и мастерица по шитью, но случаются и исключения.
Для производства мягкой отделки люльки тоже не существует готовых, веками передаваемых выкроек. Работа эта ручная, а посему подушечки, покрывала и матрасики шьют тоже на глаз, раз за разом отображая на крохотном постельном белье элементы национального орнамента и старинную эмблему дома мастера колыбели. Именно женские руки вкладывают, кажется, в собранный мужчинами предмет детской мебели, ту самую загадочную сакральность, которую и несут в себе уже 10 веков детские колыбельки.
Что до практической пользы, то это дело мужских рук. Своей конструкцией азиатская люлька обязана передвижному образу жизни её народов, которые веками кочуя да перекочёвывая, отшлифовали её тысячелетний функционал. Укладывали младенца в колыбель на 15-й день после рождения, как только отваливалась пуповина. И не просто закладывали, а крепко-накрепко связывали по рукам и ногам, дабы малыш не вывалился в дороге. Так вот, надёжность креплений для страховочных ремней могли доверить только мастерам-мужчинам. Спал в колыбели ребёнок, конечно, хорошо, но всегда норовил высвободить ручки и ножки, что народы Азии также расценивали как символ борьбы – стремления человека с первых же дней жизни добиваться свободы.
Именно привязывание ребёнка к колыбели в наши дни всё чаще считают атавизмом – отжившей надобностью. Образ жизни уже век как оседлый, для перевозки в автомобилях изобретены детские кресла со специальными ремнями, а исследователи детских азиатских люлек, в особенности врачи-педиатры, считают, что стягивание тельца ребёнка в области груди и живота мешает нормальному дыханию. Если прибавить к этому тот факт, что колыбель держат в основном накрытой, что также мешает свободному поступлению воздуха из-за плотного покрывала, то у современных мамочек есть повод жаловаться другим мамочкам на любимую свекровь.
- "Девчонки, обращаюсь с надеждой... Кто из вас обладает информацией о вреде или пользе "гахворы" - традиционной деревянной колыбельки, в которой ребёнка связывают по рукам и ногам, а потом качают? Используют её не только таджики, а по-моему, вообще все азиаты укладывают своих детей только в таких колыбелях. Моя свекровь тоже настаивает, чтобы я укладывала ребёнка только в неё. А мне кажется, что это вредно: ни ручками пошевелить, ни ножками, в положении на спине нельзя долго лежать, а качать вообще для головы вредно.Объясняю ей, а она только злится. А вы что думаете?" – пишет на форум мамочек BabyBlog.ru Мадина из Душанбе.
- "Ужасно, пыточное орудие какое-то. Странные традиции, не давать шевелиться и нормально познавать себя. Бывают нормальные свекрови, но бабаёжек всё же больше. Сломайте эту хренотень как бы случайно! Ну поругается свекровь, зато ваш малыш будет нормально двигаться!" – советует ей мамочка из Кирова Маргарита.
- "Ой, с радостью сломала бы, так она из прочного дерева сделана. Сломать случайно эту колыбель практически невозможно, только если специально. Я запрещаю ей, конечно, укладывать сына в неё, но в моё отсутствие она всё равно завязывает его туда. Ничего не могу с этим поделать. Как назло, он не спит, когда ручки развязаны, сам себя будит своими движениями. Настолько надрессировала она его, что он уже привык спать в гахворе. Бедный мой малыш!" – отвечает ей Мадина.
- "У нас, казахов, эта колыбель называется бесик. Раньше тоже всех детей в такие укладывали, да и лично я сама до года там спала. Хотела, чтобы и дочка моя в бесике спала, но у меня, наоборот, муж запротестовал. По себе сужу: руки, ноги, голова – всё на месте. Ноги ровные, нормально развитые. Так что я не вижу никакого вреда для малыша" – пишет на том же форуме Гузаль из Астаны.
КПД у такой колыбели тоже всегда был на уровне. Малыш был защищён и знойным летом, и студёной зимой. Накидка или полог были сменными, и если в холода цепляли что поплотнее, то в жару тонкая ткань служила москитной сеткой, оберегая от назойливых насекомых. Ручка во всю длину колыбели тоже носит вполне оправданное практическое назначение. Колыбель можно не только переносить, но и перевозить верхом, если, конечно, передвигаться неспешно и недалеко.
Несмотря на хлопотную в части быта кочевую жизнь, за гигиеной младенцев азиаты следили всегда образцово. В днище люльки имелось отверстие для посудины-горшочка и специальные накладки – для мальчиков одной формы, для девочек другой. Такая перевозная мультифункциональная люлька снимала сразу ряд издержек передвижной гиперактивной жизни.
Менять, стирать и сушить "пелёнки" в условиях перекочёвок было нереально. Спасало устройство шумек-тубек – это если казахский бесик иметь в виду. Мочился ребёнок через шумек – конструкцию, похожую на трубку, чаще из дерева, а иногда из бараньей кости, которую регулярно кипятили в масле для избавления от запахов. А горшком – сосудом для сбора детских испражнений, – служил тубек, в него регулярно подсыпали золу, которая впитывала мочу и нейтрализовывала зловония. Дети кочевников, например, не знали, что такое раздражение кожи, потничка или опрелость и, с первых дней жизни приученные к устройству шумек-тубек, вырастая, редко мочились в штаны или постель.
Вот так тысячу лет тому назад колыбель (гахвора, бешик или бесик) стала частью кочевой культуры народов, проживавших тогда в Средней Азии, сумела дожить до наших дней и даже занять своё место в этом современном хай-тек-мире. Всё из-за своей броской символичности, которую так почитали кочевые племена. Например, у казахов есть выражение "тал бесіктен жер бесікке", что можно перевести как "весь жизненный цикл человека", то есть от колыбели до могилы. Бесконечный жизненный цикл, от рождения и до смерти – вот какой посыл раз за разом, поколение за поколением передавали в виде безобидной детской колыбели. Колыбели, из которой, без преувеличения, вышла вся Центральная Азия.
