Госзаказ в СМИ победил доходы от рекламы

Окончание. См. начало: Закон о СМИ: двадцать девятый ремонт за 20 лет

Когда смотришь на проблему через призму денег, глаза словно промываются.

На международной научно-практической конференции "Перспективы и задачи совершенствования информационного законодательства РК", помимо презентации пакета поправок в законы о СМИ и о доступе к информации, было немало интересных докладов.

Старший юрист международной правозащитной организации Article 19 Пейдж Морроу сделала аж два: о новом понятии СМИ в цифровую эпоху и о законодательном регулировании распространения информации в Сети.

Также выступили юристы: Тамара Симахина и Галия Аженова из фонда "Әдiл сөз" и Сергей Власенко из Национальной ассоциации телерадиовещателей. Они говорили, соответственно, о взаимоотношениях государства и СМИ, о пределах ответственности за диффамацию и нарушение законодательства о телерадиовещании.

В 2018 году бюджетное финансирование медиа превысило доходы от рекламы

Юрист "Интерньюс Казахстан" Ольга Диденко сделала аналитический обзор "Участие государства в рынке медиа: позитивные и негативные аспекты". Именно потому, что в нём фигурировали некруглые, но приличные суммы. Впрочем, их можно назвать и "неприличными". Не случайно впечатляющие денежные расклады вызвали весьма эмоциональную дискуссию.

– Сразу скажу, что эта тема очень чувствительная для нашего министерства, но очень нужная для медиарынка, – предупредила Ольга Диденко, начиная презентацию. – Тут кто во что верит. Я верю, что нужно сокращать государственное участие на рынке. И делать нужно это как можно скорее, иначе у нас не будет никакого движения вперёд, и мы потеряем даже тот наш небольшой медиарынок, который имеем сейчас. Если его можно назвать медиарынком.

Государство – собственник медиа: хорошо это или плохо? Подискутируем на эту тему. В чём проблема – государство является активным участником нашего медиарынка. Михаил Александрович (Комиссаров, зампред Комитета информации Министерства информации и общественного развития. – Авт.) сказал, как догму, которую мы слышим всегда: 80% казахстанских медиа независимые, частные. Давайте посмотрим, что с этим не так.

Насколько активным является государство на медиарынке, показывают несколько цифр. У нас 24 национальных канала. Государство в той или иной степени владеет 14 из них. Вдумайтесь: больше половины национальных каналов в собственности государства.

В 2018 году бюджетное финансирование медиа превысило доходы от рекламы. Это катастрофа вообще для Казахстана и для медиарынка в том числе. Но это дважды катастрофа, поскольку что мы видим? 53 миллиарда 442 миллиона тенге – это государственное финансирование (данные общественного фонда "Правовой медиацентр". – Авт.), это задание для медиа со стопроцентным государственным участием, в том числе для этих 14 каналов. Согласна, что в этих 53 миллиардах есть ещё и частные медиа, которые получают деньги по госзакупкам, хотя их доля незначительна: две трети этой суммы уходит медиа с государственным участием.

А вот объём рекламного рынка – 49 миллиарда 760 миллионов тенге. Это 144 миллиона долларов (официальный курс тенге к доллару в среднем за 2018 год составил, по данным Нацбанка РК, 344,71 тенге за доллар. – Авт.). Исследователи, измерители и рекламные ассоциации давно бьют тревогу: рынок не может развиваться, когда очень много ограничений по рекламе, нет нормальной конкуренции и есть такое доминирование государства – по крайней мере, в телерадиовещании. Я беру эту сферу, потому что, по последнему исследованию, которое опубликовано на сайте министерства (информации и общественного развития. – Авт.), 68,2% нашего населения по-прежнему доверяют телевидению.

Итак, 14 из 24 национальных каналов – во владении государства. Бюджетное финансирование медиа превышает доходы от рекламы. И в топ-10 телеканалов с самым большим рекламным доходом входят пять с государственным участием. То есть у этих каналов замечательная роль: они и от государства деньги получают, и мешают развиваться частным медиа, забирая у них часть рекламных доходов. Эти три аспекта переворачивают теорию, будто у нас 80% медиа независимые.

И как можно при таком явном доминировании государства в самом главном секторе СМИ – телерадиовещании – говорить, что государство на медиарынке регулирует 20% СМИ с государственным участием, но не более? Мы же видим, что это не так.

Почему это проблема? Здесь нет ни одного представителя частного телеканала, но когда мы с ними видимся, они не просто переживают – говорят, что уже практически на грани закрытия. Потому что невозможно представить себе, как бороться за телезрителя с государственными каналами, которые получают деньги и из бюджета, и от рекламы.

Плюрализм и разнообразие СМИ это не поощряет и не развивает. Вы не попадёте в студию государственного канала, чтобы выразить какую-то альтернативную идею, рассказать про выборы, про санкционированные и несанкционированные акции. Нет. Туда приходят люди с проверенными идеями, согласованными ответами на согласованные вопросы. То есть там нет дискуссии, нет рынка идей. Вот это, мне кажется, очень печальные вещи.

Рынок идей требует плюралистичных СМИ – не многих СМИ, а именно разнообразных, с разной аудиторией, с разной подачей материала, где идеи можно обсуждать, и не только те, которые интересно и приятно слышать государству, а те, которые просто есть в обществе.

Поэтому нужна децентрализация медиарынка: СМИ лучше развиваются в условиях здоровой экономической конкуренции.

Кроме того, мы не знаем конечных бенефициаров наших частных медиа. Постоянно говорим министерству: с вашей госсобственностью всё ясно, есть понимание, чем вы владеете, а что с нашими остальными медиа, кто за ними стоит? Хотелось бы знать их. Но прозрачности медиасобственности у нас нет, к сожалению. Ещё раз повторюсь: ограничивать концентрацию медиа в руках одного собственника или корпорации необходимо только для того, чтобы не было попыток монополизировать рынок идей.

На нашем аккаунте в Facebook мы провели опрос: "Государство как собственник медиа для развития медиарынка – это хорошо или плохо?" 96% однозначно сказали, что это плохо.

"Интерньюс" заказал два измерения – анализ медиапотребления и оценку потребностей медиасообщества, результаты будут готовы к концу сентября. В них есть вопрос об эффективности участия государства как собственника на медиарынке: мешает это, помогает или всё нейтрально?

Не хватает серьёзного экономического исследования для рынка, потому что Комитет по регулированию естественных монополий, защите конкуренции и прав потребителей Миннацэкономики по понятным причинам проблемы медиарынка не видит. Поэтому такое исследование, может быть, мы сделаем в следующем году. Это очень важно – выяснить, насколько доминирование государства, по крайней мере в сфере телерадиовещания, вредит другим участникам рынка и насколько дорого обходится государству, бюджету, такое влияние на человека, на его сознание, на пропаганду каких-то ценностей и идей.

Не будет у нас никаких сдвигов ни в экономической привлекательности медиарынка, ни в работе журналистов, ни в работе редакций, пока мы не решим этот вопрос, пока государство не скажет: ребята, мы переходим к здоровой экономической конкуренции, давайте этот вопрос как-то обсуждать.

Прозрачность – с этим у нас проблемы на всех уровнях: это непрозрачность и медиасобственности, и финансирования государственного медиарынка, и принятия решений. И даже непрозрачность итоговых документов, которые бы могли подсказать исследователям, что не так в процессе финансирования государством медиарынка. Раньше, например, результаты аудита государственных медиа были в той или иной степени доступны, но с этого года мы получили ответ на запрос, что это информация служебная, для ограниченного использования. Круг замыкается, прозрачность отсутствует на всех уровнях финансирования медиарынка.

Ну и доступ иностранных инвестиций на медиарынок Казахстан – это отдельная история. Можно согласиться с тем, что владение телеканалами иностранными гражданами – физическими лицами может быть ограничено из-за того, что частоты – ограниченные ресурсы, возможно, или охват аудитории большой, влияние на умы и сознание и т.д. Но эта логика не работает, когда мы говорим о печатных медиа, об интернет-ресурсах. В чём тут сложность – пустить иностранные инвестиции на рынок хотя бы вот в таком ограниченном объёме? Не понимаю.

Как сократить государственное участие?

Я согласна с тем, что международные стандарты не запрещают государству владеть медиа. Но давайте мы вас тоже послушаем: вы вообще довольны, как работают государственные медиа, насколько они выполняют свои задачи, насколько эффективно используют денежные средства, которые им доверили налогоплательщики и вы? Может быть, их количество нужно сократить до минимального: информационное агентство, одна газета на русском, другая на казахском. Ну окей, общественное телевидение сделайте. Логично, что определённое маленькое количество государственных медиа должно получать стопроцентное финансирование из бюджета, абсолютно прозрачное, но для этих медиа должен быть запрет на участие в рекламном рынке.

Хорошо, что снимается ограничение на рекламу (слабоалкогольных напитков. – Авт.). Но их (ограничений. – Авт.) у нас столько, что если будем снимать одно небольшое ограничение, но тратить на это год или два, то очень маленькими шагами будем идти к оздоровлению рекламного рынка. Мне кажется, здесь нужна дорожная карта, план, какие шаги нужны именно для рекламного рынка: там же проще, там частные игроки, и если немножечко помочь, то это будет конкурентный рекламный рынок, и СМИ только выиграют от этого. Стимулировать рекламу в СМИ нужно, особенно это важно для наших медиа, которые при огромном количестве рекламных ограничений, которые касаются и газет, и интернета, и телевидения, просто уже забыли, что такое нормальная рекламная работа.

С прозрачностью тоже нужна работа на всех уровнях. Мы же не понимаем, например, как из госбюджета выделяются деньги телекорпорации "Казахстан", в чьём ведении находится "Первый канал Евразия". Мы не видим ничего: как и сколько туда денег попадает? Но что мы видим – "Первый канал Евразия" возглавляет топ-10 телеканалов по рекламным доходам и по аудитории телесмотрения. Но как это работает, какие доходы получает "Первый канал Евразия", почему это непрозрачно?

Понимаете, Михаил Александрович [Комиссаров] и Бекзат Рахимович [Рахимов, директор департамента МИОР], можно действительно считать, что министерство [информации и общественного развития] может быть уполномоченным органом в сфере доступа к информации. Вы будете проверять, проводить мониторинг и уровень открытости нижестоящих госорганов. А кто будет это делать в отношении вашего министерства? Потому что прозрачности нет на всех этапах, во всех сферах. Что бы мы ни затронули на медиарынке – нет там прозрачности, понимаете? Поэтому и возникает вопрос: а кто это будет делать в отношении вашего министерства?

Давайте вы будете примером в части прозрачности и открытости, и мы надеемся, что вы подтянете собственников медиаресурсов, и они будут раскрывать своих конечных бенефициаров, и всё это будет двигаться дальше.

"Здесь политики никакой нет"

Михаил Комиссаров: Я хотел бы воспользоваться этой возможностью и прокомментировать сразу, "не отходя от кассы", выступление Ольги Александровны. Здесь, если говорить о цифрах, то, выражаясь модным современным языком фактчекинга, имеет место определённое информационное манипулирование как минимум. Если говорить об этих 53 миллиардах, которые финансируются от государства, и на что они расходуются, львиная доля уходит действительно на два государственных канала – "Хабар" и "Казахстан". Но вопрос, куда эти деньги "Хабаром" и "Казахстаном" тратятся.

Основные затраты – это доставка сигнала до потребителя: до 30% от суммы; на производство того контента, который коммерческим каналам не под силу и неинтересен – это производство сериальной продукции, которая действительно финансируется за счёт государства.

И это нормальная практика. В большинстве государств мира существует в той или иной форме субсидирование контента, ориентированного на население.

Вадим Борейко: В каких государствах?

Михаил Комиссаров: Давайте возьмём наших ближайших соседей – Россию: там какой фильм ни возьми – "создано при поддержке Фонда кинематографии".

Вадим Борейко: Россию будем брать за пример?

Михаил Комиссаров: Возьмём Соединённые Штаты, там тоже огромные бюджеты выделяются государством на субсидирование американских телерадиовещательных корпораций. Это не секрет, в открытых источниках есть информация.

Вадим Борейко: В Штатах?

Михаил Комиссаров: Именно в Штатах.

Вадим Борейко: Пример можете привести?

Андрей Свиридов, редактор сайта Казахстанского бюро по правам человека: Вы, наверное, Францию имеете в виду?

Михаил Комиссаров: Штаты. Я могу вам источник привести.

Вадим Борейко: Ну, пример какого-то продукта приведите.

Тамара Калеева (обращаясь к Пейджу Морроу): Пейдж, вы можете быть третейским судьёй и сказать: да, даже в Америке идёт государственное финансирование телевизионной продукции, – или ничего подобного нет? (Вопрос остался без ответа. – Авт.)

Михаил Комиссаров: Я не говорю про продукцию, я говорю про телерадиокомпании. Там есть фонд, который занимается распределением средств, в том числе государственных, для поддержки. Но это так, к слову (г-н Комиссаров так и не конкретизировал, что это за фонд. – Авт.) Что касается продукции и эффективности расходования денежных средств, за последние три года казахстанская сериальная продукция, если кто из присутствующей аудитории смотрит, качественно поднялась на новый уровень. И сейчас у нас есть предложения от иностранных партнёров по приобретению казахстанских сериалов для демонстрации на зарубежных каналах.

Ольга Диденко: А вы думаете, что "31 канал", например, снял бы вам сериал хуже или дороже? Он бы снял лучше и дешевле.

Бекзат Рахимов: "31 канал" тоже снимает за те же деньги по госинформзаказу. Производство сериальной продукции в госинформзаказе присутствует.

Михаил Комиссаров: Причём в рамках госзаказа идёт не только поддержка государственных каналов. Львиная доля субъектов телерадиовещательного рынка так или иначе участвует в механизме распределения госзаказа и за счёт этих средств производит свою продукцию: это не только телерадиокомпании, это и продакшн-студии, которые за счёт этих денег существуют и довольно неплохо. Если говорить по "Евразии", вы сами сказали, что они занимают топ по рекламе и топ по телесмотрению. Здесь как раз можно говорить о примере эффективного расходования бюджетных средств. Телеканал получает государственное финансирование и деньги от рекламы, производит качественный контент и за счёт этого имеет значительную аудиторию. Это нормальная практика – 10 телеканалов, которые по рекламе привели (получающих самые высокие рекламные доходы. – Авт.), из них государственных только три: "Евразия", "Казахстан", "Астана".

Основная мысль, которую я хотел довести, что из 53 миллиарда тенге, которые расходуются государством на госинформполитику, львиная доля – это технические затраты, связанные с доставкой сигнала, и производство развлекательного контента, в первую очередь сериальной продукции. Здесь политики на самом деле никакой нет, здесь техническая поддержка, экономика и развлечение для населения.

Клинический случай с госинформзаказом

Лукпан Ахмедьяров, главный редактор газеты "Уральская неделя": Я по поводу политизированности денежного потока в госинформзаказ. Сейчас можно долго спорить по поводу сериалов – насколько смотрят, не смотрят, покупают, не покупают. Речь идёт о другом.

Есть огромное количество денег, которые в качестве госинформзаказа распределяются среди тех СМИ, учредителями которых являются акиматы на местах, и частных СМИ. Можно ли сказать, что эти деньги ориентированы на то, чтобы доносить до населения ту информацию, которая ему действительно нужна? Поверьте, нет. На самом деле все эти деньги используются только для одной цели – это рычаг давления на СМИ, который используется государством.

Я на себе это испытал. 18 мая 2016 года меня арестовали на 15 суток – якобы за организацию земельного митинга, хотя он начался 21-го, хотя я журналист и к этому не имел никакого отношения. 21 мая все СМИ публикуют заявление, которое распространило МВД: что у меня в офисе нашли боеприпасы и якобы я готовился к свержению государственного строя и т.д.

Выхожу через 15 суток, пытаюсь МВД обязать опровергнуть эту информацию. Понятно, что нет, не опровергли, не извинились, ну и бог с ними.

Спрашиваю коллег: какого хрена вы это печатаете? Это же бред, что якобы я имел у себя в редакции боеприпасы и тому подобное. Они говорят: Лукпан, ну извини, мы получили госзаказ, в рамках госзаказа мы должны были это отработать.

Вот так ваш госзаказ на самом деле используется, поверьте мне, я самый клинический случай привёл.

Вернёмся к Америке, о которой мы говорили. Там выделяются деньги на то, чтобы об Америке за границей знали. Посмотрите на контент Voice of America: это совершенно не та оголтелая пропаганда и идеология, которая у нас здесь пышным цветом цветёт. Вы на средства налогоплательщиков втюхиваете им же вот эту пропаганду и создаёте параллельную реальность. Поэтому люди шутят, что хотели бы жить в Казахстане, который показывают по "Хабару". Прошу прощения за некоторую эмоциональность.

Другой системы у нас для вас нет

Бекзат Рахимов: Я бы хотел ответить на вопрос Ольги Диденко по поводу того, кто будет нас проверять. Как вы сами сказали – вышестоящие. Система госуправления на этом и зиждется, что вышестоящие органы контролируют нижестоящие. Пока что у нас другой системы нет, мы живём и решаем вопросы в рамках той реальности, которая сейчас у нас существует.

Я хотел бы поддержать своего коллегу Михаила Александровича и сказать: давайте говорить правильными цифрами. Да, действительно, участие государства на медиарынке в части финансирования значительное, я не буду говорить, что оно самое большое.

Я поддерживаю Ольгу Александровну в том, что необходим чёткий объективный экономический анализ медиасферы, его не проводили. Попытка министерства провести подобные исследования в прошлом-позапрошлом годах закончилась. Но мы согласны с тем, что сама медиаотрасль очень закрытая. То есть полноценного экономического анализа не получается: всё уходит в плоскость, как Лукпан отметил, эмоциональных оценок.

И здесь в первую очередь надо всем нам – и министерству, и экспертной отрасли – прийти к общему пониманию, что есть мерило эффективности – и госинформзаказа, и работы средств массой информации. Сейчас всё это измеряется чисто рыночными оценками: сколько вложили – сколько заработали на этом. Поэтому, соответственно, "Первый канал Евразия" получает рейтинги телесмотрения за счёт сериальной продукции. И мировые международные исследования показывают, что сегодня телеканалы зарабатывают за счёт сериальной продукции. А в новостном поле, к сожалению, телеканалы постепенно уступают, потому что велика конкуренция со стороны интернет-изданий. В начале этого года я участвовал во встрече с представителями "Би-би-си", которые честно сказали: "На протяжении последних пяти лет, которые мы исследуем рынок телесмотрения, мы пришли к выводу о том, что телевизионная аудитории "Би-би-си" год от года падает на 5%". Поэтому с 2017 года "Би-би-си" приняла решение свою продукцию готовить не для телевизионной, а для онлайн-аудитории. И сейчас у них больше продукции, ориентированной на интернет-пользователей.

А что касается конкуренции и ограничения на рекламном рынке, я здесь не совсем согласен с Ольгой Александровной, что там так ограничено. Всё настолько "плохо", что население массово пишет в министерство: "Примите меры, чтобы сократить количество рекламы! Сколько можно уже?! Смотришь фильм, половина времени – реклама". И дошло до того, что государство упрашивало телеканалы, чтобы хотя бы 10 выходов в день предусмотрели для социальной рекламы.

Сегодня государственное участие в информационном медиарынке, по крайней мере на телевидении, заключается в том, чтобы продвигать вещи, в которых не заинтересованы коммерческие каналы. Например, есть у нас детский частный телеканал? Нет! У нас он единственный государственный – "Балапан". Есть у нас частные каналы, которые бы рассказывали об истории? Нет, есть только государственный канал.

Вместо эпилога

Тамара Симахина, юрист фонда "Әдiл сөз": Цифры, которые показала Ольга, – они очень убедительные. И если мы посмотрим на экономическую сторону взаимоотношений между государством и СМИ, то получается по принципу "Кто платит деньги – тот и заказывает музыку".