Где растёт самое древнее дерево Казахстана?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно прояснить, какая порода деревьев, произрастающих в Республике, наиболее долгоживущая. И тут, пожалуй, нет конкурентов у арчи – древовидного можжевельника, которому, по продолжительности жизни, приписывается возраст истинных библейских патриархов. Так, авторы выпущенной издательством "Кайнар" в 1981 книжицы "Редкие и ценные растения Казахстана" утверждают, что некоторые виды арчи доживают до 1500-летнего возраста. Хотя один из самых сведущих специалистов-ботаников Республики, Анна Андреевна Иващенко в энциклопедии "Растительный мир Казахстана" даёт более скромные цифры – 800-1000 лет.

Но согласитесь, пусть даже 1000 лет – это звучит гордо! И хотя теоретически с арчой могут посоперничать ещё два дерева, произрастающие в Казахстане, – сибирская лиственница и дуб – фрагментарно-окраинные ареалы этих патриархов не дают им таких основательных позиций на нашей территории.

Арча – вне конкуренции. Что до конкретного рекордсмена, того самого дерева-памятника, то "имя его неизвестно". Можно лишь с уверенностью указать границы поиска раритета. Горные высокоствольные леса из полушаровидной и зеравшанской арчи – в Южном Казахстане. И, скорее всего, в Таласском Алатау, в границах самых непроходимых ущелий и каньонов Аксу-Джабаглинского заповедника. И эта труднодоступность – немаловажный критерий поиска.

Дело в том, что арча, в условиях бедной лесами Средней Азии, издревле использовалась в качестве ценного строительного материала. И не только. Чего только не выделывали из её ценной древесины умельцы Туркестана! Изумительные по красоте и филигранности резные двери дворцов Коканда и Самарканда (вспомните верещагинские "Двери Тамерлана"), изящные и разноликие (штучные!) колонны мечетей Хивы и Бухары, решётки-панджара на окнах богатых домов по всему Туркестану, надёжные сундуки – "степные сейфы" кочевников. А ещё – всякую ширпотребную мелочь: ароматные изысканные гребни, какими расчёсывали свои бесконечные волосы газелеокие красавицы гаремов, аскетично-изысканные подставки, на которые самые благочестивые муллы ставили при чтении драгоценный Коран, панно с вырезанными сценами из жизни неведомых божеств… Без всего этого не было бы местной истории.

Дерево в странах, расположенных среди пустынь, ценилось дороже воды, а арча, облагороженная прикосновением художника, приравнивалась к золоту. Неслучайно изделия из неё жили гораздо дольше своих хозяев, дольше их глиняных жилищ и даже дольше городов. А в числе прочих военных трофеев армии победителей увозили со свежих руин и двери, и колонны.

По своему культурно-историческому значению горные арчевники Западного Тянь-Шаня, можно уподобить знаменитым лесам ливанского кедра – дерева, оставившего столь глубокий след в ранней истории цивилизаций Месопотамии, Восточного Средиземноморья, Египта. Вот и арча. Кедровые леса Ливана, где на лесоповале трудился ещё первый литературный герой Земли, "урук" Гильгамеш, давно стали достоянием преданий. А арчёвники Таласского Алатау сохранились, щетинятся себе этакой редкой чёрной шерстью, вздыбленной по хребтинам и ущельям местных гор.

Арча живёт 1000 лет. Может быть, потому уже само приближение к такому дереву – это заведомое прикосновение к некоей тайне. Есть у дерева память, нет у дерева памяти – по большому счёту это не так и важно. Главное, что память есть у нас. И мы помним то, что случилось "на памяти" дерева.

Но даже если не думать о вечности, прогулки в можжевеловых лесах всё равно не остаются без последствий. Приземистые патриархи словно источают из себя осязаемый положительный заряд. Воздух тут буквально напоён живительной энергией и здоровой аурой долгожителей. При желании к их жёстким ветвям и неожиданно податливой хвое можно прикоснуться рукой. Подышать с ними одним воздухом. Посопричастничать.