Когда страна начинает активно привлекать туристов (или пытаться привлекать), то красота становится лишь одним из аргументов, часто теряющихся в длинном перечне прочих. Однако, по большому счёту, если в этом механизированно-цифровом мире кого-то ещё чем-то и можно привлечь, так это красотой, лежащей за рамками, резонами и рейтингами. Красота природная, естественная, данная нам в ощущениях, и искусственная, сотворённая, рассчитанная на то, чтобы поразить не ум, а душу – разве это не достаточный довод для того, чтобы отправиться в путь?
И в этом отношении нам есть чем завлечь интуристов. Это, кстати, хорошо осознавали они сами. Ещё в те времена, когда были по-настоящему эксклюзивны и штучны.
"Чудо Туркестана – это мечеть Хазрет: колоссальный сводчатый храм, по бокам которого поднимаются две…"
"… великолепные башни. Какой же изумительный эффект это должно было производить, когда все стены были покрыты эмалью, переливающейся на солнце всеми цветами радуги, а отблески окружали здание сверкающим ореолом!"
Это коллективное мнение супругов Ужфальви, французов, путешествовавших у нас в 1876 году. Восторг европейцев от увиденного, в первую очередь, был порождением того великолепия, которое неожиданно предстало взору. И это, несмотря на то, что в те времена святыня переживала не самые лучшие свои времена.
Памятник, называемый мавзолеем Ходжи Ахмета Яссауи, до сих пор уникален для нашей республики. И будет таковым всегда. Уже хотя бы потому, что ничего подобного в Казахстане больше нет. О его значении и достоинствах написаны тома. Потому я не буду задерживаться на описании самого мавзолея. Тем более что, говоря "мавзолей", мы в данном случае подразумеваем совсем другое. Это ведь не только могила суфийского праведника. Но и ханака дервишей-яссауитов, и мечеть, и дворец казахских ханов, и целый некрополь знаковых персонажей местной истории, и предмет стремления паломников с разных сторон, и…
…Произведение искусства, объект восхищения, которым можно любоваться, даже ничего не зная о его исторических значениях и сакральных назначениях! Любоваться с утра до вечера.
И восходит солнце…
Лучи выползающего из-за плоского горизонта светила сразу натыкаются на гигантский недостроенный портал туркестанской святыни. А больше натыкаться и не на что, в древнем городе до сих пор нет ни одной преграды достойнее, чем это порождение двух гениев – светлого, Ходжи Ахмета, и тёмного, Тимура Тамерлана. Как только первые блики небесного света проникают под свод огромного айвана, начинается волшебное пробуждение святыни.
Вначале загорается "замок" величавой арки, затем вспыхивают нелепые зубцы, которыми увенчана конструкция. Просыпаются птицы, по осени – грачи-галки, весной – голуби.
Мирное воркование голубей, разбуженных первыми лучами солнца, тут же оживляют безмолвные стены. Предки птиц уже много веков живут на ссохшихся брёвнах, торчащих из стен портала. Люди думают, что эти ветхие стволы – остатки древних строительных лесов. А голуби? Голуби, наверное, уверены в другом…
Но внимательное око солнца, не останавливаясь ни на миг, продолжает озирать ставшее привычным человеческое творение. Вот оно проникает в тёмный провал "балкона", с которого общались с народом властители и озвучивали их указы глашатаи. Вот достигает ясно видимой отметки, до которой успел довести своё "обетное" строительство сам Железный Хромец (выше строил в основном бухарский правитель Абдуллахан). Вот, наконец, мягко ударяет в дверь, стараясь не повредить резьбы и не запутаться в витиеватых, прихотливых узорах.
Каждое произведение человеческой цивилизации имеет свой "ключ" к истинному восприятию. Чтобы насладиться заповеданной красотой и проникнуться высоким эстетизмом туркестанской святыни, вовсе не обязательно заходить внутрь. Лучше всего просто сесть напротив южной стены и провести в созерцании сказочного декора хотя бы пару часов.
Для любования шедевром важно выбрать правильное расстояние. Если ходить вплотную вдоль стен вместе с паломниками, то будешь чувствовать себя букашкой в калейдоскопе. От мельтешения фрагментарных образов и символов, если что и почувствуешь, так одно лишь головокружение. Если же отойти дальше некоего критического предела, то памятник предстанет нелепым и асимметричным строением – он ведь так и не был доведён до своего архитектурного идеала, задуманного зодчими.
Теперь главное – отрешиться от всего суетного и поскорее "заблудиться" в таинственном лесу декора: хитросплетениях линий, вычурности форм, цветов, сочетаний и узоров, путанице эпиграфов и стилизованных шрифтов. Пространствовать в этом волшебном лесу можно целый день, вовсе не замечая при этом истинного течения времени. Потому что лес-то – живой! И – что есть истина? Будет катиться солнце по небосводу, будет меняться освещение, будут являться всё новые и новые грани этого эзотерического зрелища.
Миры, которые откроются при таком тихом проникновении отдельной души в запредельность чужой воплощённой мечты, бесчисленны и непохожи. Каждый, кому только отворится вход, обязательно увидит там что-то, что никем ещё никогда не виделось. Это, если хотите, действо сродни медитации. Чем, кстати, самозабвенно занимались и суфии.
Любоваться туркестанской святыней можно в любое время суток. И ярким днём, когда она вся сверкает и играет нестерпимыми бликами. И лунной ночью, когда она нависает над миром своим нарочитым безмолвием.
Но особо чарующее зрелище ждёт терпеливых после заката, когда чёрный силуэт медленно угасает в глубине чернеющего неба. Тает в ночи. Грань между природой и созданием в эти моменты становится вовсе малозаметной. Игрушка, выпавшая из цепких лучей солнца, тушуется, растворяется, а потом и вовсе исчезает на дне разверзшейся бездны космоса. Созданное сливается с вечным. А вместе с тем умиротворяется и смиряется неприкаянная человеческая гордыня.
Но перед тем как солнце скроется за перегибом земли, оно, словно вспомнив о чём-то возбранённом, на короткое мгновенье прикоснётся своими ускользающими лучами к изразцам туркестанской святыни. И тогда, словно драгоценный ларь, вспыхнет в благодатном вечернем воздухе объятый нестерпимым золотистым сиянием памятник праведному Ходже Ахмету.
