Отношение алмаатинцев к воде всегда отличалось трепетной жадностью. Я уже говорил о том, какой большой проблемой для города была удалённость от водоёмов, маломальски приспособленных для полноценного купания. ("В чём состояла главная проблема Алма-Аты и беда алмаатинцев?") Потому так любили горожане все водные источники, куда можно было зайти по колено и, улёгшись на дно, окунуться с головой.
Но наша культовая алма-атинская любовь к воде не ограничивалась бассейнами, прудами и горными потоками. Арыки Алма-Аты – песня отдельная. Под которую и рождались, и жили, и умирали. И не могли заснуть летом, если звонкогласый арык под окнами вдруг переставал баюкать своей колыбельной.
В прежние годы каждый городской арык Алма-Аты имел свой неповторимый голос. Потому что не было никаких стандартных бетонных желобов и умников, преследуемых маниакальной идеей унифицировать всё и вся, а то и вообще упрятать арыки под землю. Ещё в 1960-70-е годы даже в центральных районах города встречались арыки, обложенные и тёсаными гранитными плитами, и речным булыжником, и кирпичом, а то и вообще текущие просто в естественных земляных ложах.
Такими они пришли к нам из прошлого. Вот выдержка из циркуляра властей Верного от 2 января 1900 года по этому поводу: "Берега арыков должны быть обложены булыжником, колотым, тёсаным камнем или кирпичом-железняком".
Алма-Ате арыки достались от Верного, где их содержанием и чистотой власти под страхом наказания заставляли заниматься владельцев тех домов, мимо окон которых они текли. Отсюда и проистекало великое разнообразие этих городских капилляров, которые служили не только для полива огородов и улиц (пыль в немощёном патриархальном городе стояла изрядная!), но и доставляли воду для готовки пищи. Дело в том, что верненские арыки изначально рассматривались как источники снабжения населения питьевой водой. И их система, разведённая по улицам из магистрального головного арыка-канала (проложенного от Малой Алматинки), была важным элементом изначальной городской инфраструктуры. Колодцев в городе почти не было, а ходить каждый раз за водой на речку было для живущих поодаль хлопотно.
Вот выдержка из Записки Надворного советника Николая Аристова "Об устройстве водоснабжения города Верного и Алматинской станицы" от 10 апреля 1897 года:
"Правильное устройство водоснабжения имелось в виду при самом основании города. Особый комитет по устройству г. Верного, существовавший в конце 1867 и в 1868 г. останавливался на двух системах водоснабжения: посредством открытых канав или арыков, и посредством закрытых гончарных или деревянных труб… Принята была система арыков, обложенных булыжником на счёт владельцев смежных участков, а при отсутствии их – на счёт города. Кроме этих снабжающих годною для пищи водой арыков, предположено для орошения садов устроить на каждые две-три улицы по одному поливному арыку".
О том, как власти следили за чистотой арычной сети Верного, красноречиво свидетельствует постановление Городской думы от 23 октября 1887 года (одно из многих на эту тему), в котором населению предписывается:
"Арыки, пролегающие около усадьб и проведённые вовнутрь дворов, содержать в надлежащей чистоте, а посему строго воспрещается бросать в арыки нечистоты, мыть бельё, всякого рода посуду, поить скот, умываться и купаться и вообще загрязнять воду и засорять арыки".
Власть в стране и городе сменилась незаметно для уличных арыков. Они не стали обречёнными на гибель элементами "старой жизни". Создание городской водопровода стояло в повестке дня властей ещё долго. О чём свидетельствует, например, доклад "О хозяйственном и культурном строительстве Казахстана на 1928/29 год":
"Снабжение населения питьевой водой происходит из реки Алма-Атинки либо путём развоза воды в бочках, либо непосредственно из арыков, текущих из этой реки. В ближайшее время возобновляется водопровод весьма примитивного типа (по гончарным трубам из магистрального арыка)".
Относительно чистая вода текла по арыкам до тех самых пор, пока "старый полковничий город" не стал столицей Казахстана. Однако, несмотря ни на что, население продолжало готовить пищу на арычной воде. Альтернатив не было.
"В данное время ещё большая часть города лишена возможности пользоваться из водопровода питьевой водой. Пользование же арыками абсолютно невозможно в силу загрязнения их чрезмерно заселённым городом". Так городские власти стенали ещё в 1937 году.
Но сводить значение городских арыков лишь к их утилитарной водоносности не следует. Для Верного, а потом и Алма-Аты, они стали не только признаком своеобразия городского ландшафта (наряду с пирамидальными тополями, о чём см. "Алма-Ата была городом тополей. Сможет ли без них Алматы?"), но ещё и элементом своеобразного поэтизма городского ландшафта. Встречались в былые годы такие ценители, особенно среди пожилых, которые выходили за ворота на улицу только лишь, чтобы "послушать арыки". Для чего на дно укладывали специальные камешки – для пущего журчания…
Была у верненцев-алмаатинцев связана с ними и ещё одна характерная массовая страсть. Посидеть-посумерничать на закате дня у своего домашнего арычка. На берегу которого, между стволами тополей перед заборами ради этого мостились деревянные скамейки (их останки, намертво вросшие в стволы деревьев, кое-где можно встретить до сих пор), которые и служили любимым местом посиделок горожан долгими летними вечерами. Таким образом проводили время все, независимо от возраста, темперамента и пристрастий. И звенящие под ногами арычки были полноценными участниками этих странных для городской жизни посиделок. Хотя они ни во что и не вмешивались, лишь расточали вокруг ощущение умиротворения, и горную прохладу, донесённую до городских улиц.
Пастельными летними вечерами на таких приарычных завалинках не только решались неторопливо всякие недорешённые (а то и нерешаемые) проблемы. Тут делились воспоминаниями старики. Учились уму-разуму непутёвые отроки. Устраивали свои судьбы молодые. Тут смеялись, жаловались, советовались, шутили, пели, пили (не без того). Под успокаивающее журчание снизу (и ласковый шелест сверху) эмоции редко перехлёстывали через край.
Свою долю позитива черпали из арыков и дети, устраивая азартные гонки лодок – бумажных корабликов, а то и простых щепок, или самозабвенно брызгая друг на друга холодной водой.
По большому счёту, наши арыки – и не арыки вовсе. Ручейки. Несущие в истомлённый зноем город не только прохладную горную воду – а ещё и дух, природу родных гор, и захваченный пенными потоками настой горных хвойников, и кристальную энергетику талых льдов. Наши арыки, если хотите, не только водоносные артерии, дававшие жизнь городу-саду, но и нервные окончания, которые облагораживали, очищали и гуманизировали его невоспроизводимую ауру.
Это всё вряд ли постигаемо всякими заезжими советниками по реконструкции. Да им и извинительно, они в том городе не жили и тех арыков не слышали. Однако согласитесь: вот было бы славное креативное отношение к уникальности городского пространства и урбанистическому наследию (достойное высших премий и признательности горожан!), кабы взять да восстановить не только всеми забытую мостовую, но и архаичные гранитные ложа некоторых арычков. И они бы, арычки, выпущенные на свободу, ручаюсь, ответили бы должно – перепевая забытую городскую мелодию, уже малознакомую нынешним поколениям горожан.
