В те времена, когда про всяческие "дроны" не то что не слышали – не думали, фотосъёмка с воздуха была сопряжена с большими трудностями. Для этого как минимум был необходим вертолёт. Час полётного времени Ми-8 стоил в те годы 800 рублей – почти столько же, сколько легендарный "Запорожец". Однако, даже имея такие деньги, арендовать вертолёт для полёта над столичным городом было нереально. Для того существовала масса запретов.
Между тем в те достославные годы плановой экономики в стране было предостаточно организаций, способных и платить, и летать. Сколько нужно и где нужно. Одной из таких знатных контор был "Казгидромет", где автору довелось поработать на рубеже 70-80-х годов минувшего столетия. В круг моих служебных обязанностей и входил регулярный облёт горных территорий Казахстана. В результате этого я располагаю ныне любопытными снимками тогдашних городских окраин Алма-Аты с пресловутой высоты птичьего полёта.
Ординарный полёт начинался рано утром в Бурундайском аэропорту, откуда борт поднимался вдоль западных предместий города до Каменки, а потом резко разворачивался на восток и шёл над прилавками вдоль южной границы городских кварталов. Если бы можно было повторить такой маршрут ныне, то он бы проходил над сплошными городскими кварталами. Но тогда всё внизу было по-другому.
Пограничными объектами, отмечавшими городские окраины, в 1981 году считались аэропорт, станция "Алма-Ата I", Северо-Западное кольцо и проспект Рыскулова (на севере), тихая улица Саина с небольшим выпирающим выступом строящегося микрорайона "Аксай" (на западе), проспект Аль-Фараби, микрорайон "Казахфильм" и река Весновка (на юге), Малая Станица и микрорайон "Алтай" (на востоке).
Внутри периметра сплошной застройки, однако, не отмечалось – алмаатинцы ещё только привыкали к названиям новых микрорайонов: "Алмагуль", "Дария", "Дорожник". И горожане, живущие в привычном центре, если что-то и знали про них, то все знания, как правило, ограничивались тем, что это где-то у чёрта на куличках. Хотя номерные микрорайоны, с которыми жители Алма-Аты успели свыкнуться за полтора десятилетия, стали к тому времени полноправными частями города.
Любопытен один из снимков, на котором представлена строящаяся на тогдашнем отшибе больница "Калкаман". На таких же пустырях к западу от города находились статусные санатории "Казахстан" и "Алма-Ата", а также новая телевизионная станция "Орбита" с непривычным космическим очерком.
А что, собственно, представляли собой в те годы эти пустыри за ближайшей околицей города? Классическую сельскую местность с некоторой местной спецификой. Колхозы-совхозы, поля-огороды, стада мычащих по утрам и вечерам коров, утопающие в зелени деревьев домики, частоколы лесозащитных полос из пирамидальных тополей, овраги и балки с нетронутой природой, пыльные просёлки, сады.
Именно сады были в те годы основным элементом ландшафта этих ближайших окрестностей города. Сообразно ономастической заповеди это были яблоневые сады. Весной они наполняли окраины Алма-Аты (да и не только окраины!) тончайшим благовонием цветущих яблонь. Осенью из них до окон ближайших микрорайонов долетал эндемичный ароматический дух знаменитого апорта.
Летом и зимой эти знаменитые сады пригородных хозяйств (на всю страну знаменитые!) были излюбленным местом незатейливого отдыха горожан.
Летом в густой тени яблонь алмаатинцы устраивали импровизированные пикники – с расстеленными одеялами, заготовленной по случаю снедью (шашлыки в те годы были нечасты, а про всякие "барбекю" вообще не слыхивали), прохладительными (и горячительными – как без того?) напитками, волейболом-бадминтоном, степенными беседами разомлевших взрослых и восторженным повизгиванием резвящихся детей. Колхозно-совхозные власти не препятствовали такому рекреационному использованию садов. Да и как препятствовать – это была городская традиция, заложенная ещё в "верненские" времена (тогда, правда, отдыхающие арендовали на время пикников участки садов у хозяев, которые даже ставили для них под яблонями деревянные столы и скамьи).
Правда, по мере созревания плодов доступность садов для массовых посещений (особенно неорганизованными детьми) становилась не столь лёгкой. За сохранностью урожая следили грозные объездчики с плётками, которые денно и нощно патрулировали вверенные им участки в поисках непрошеных гостей. Обычно этим делом занимались в колхозах-совхозах суровые кавказцы, и многие из тогдашних пионеров-школьников испытали на своих детских шкурках неотвратимое возмездие за расхищение социалистической собственности.
Но сбор урожая (не без участия горожан) вновь возвращал сады в коллективное пользование. Осенние прогулки со сбором "трофеев", не замеченных штатными сборщиками, можно считать ещё одной алма-атинской традицией. Особенно популярными для них считались горные сады в ближайших ущельях и урочищах.
Но даже зимой наши яблоневые эдемы вокруг города вовсе не оставались безлюдными. Поколения 70-х почти поголовно стояло на лыжах, и благодаря этому лыжня, проложенная по саду, была привычным элементом снежного пейзажа.
Можно сказать, что своеобразный яблоневый культ был в крови алмаатинцев того времени. Священные сады нежно обнимали яблочный город с трёх сторон. На юге они взбирались по террасам почти до самых горных ельников. На востоке колхозные приволья были изрядно перемешаны с частными садами горожан и дачников.
В начале 1980-х окружающие Алма-Ату сады ещё цвели и вовсю плодоносили…
