«Интернационал» – не название, а образ жизни

История этого необычного села началась в 1938 году, когда на землях аулсовета Кашкансу Кармакшинского района Кызылординской области было предписано разместить две артели депортированных с Дальнего Востока корейцев – 48 семей.

Поддержанные коренным населением, которое взялось помогать переселенцам, а заодно и перенимать опыт выращивания риса, артели «Червонная земля» и «Третий Интернационал» встали на ноги быстро. Они и на Дальнем Востоке были передовыми, имевшими технику, и на казахской земле уже через пару лет после депортации стали показывать рекордные результаты в сельском хозяйстве.

Недалеко от Кашкансу, в местечке Бозаркаш разместили местные власти и целый корейский колхоз под председательством Ким Тен Сема – «Утренняя заря». В войну работники артелей и колхоза отправляли на фронт рис, фураж, мясо, овощи. А в сорок четвертом году в здешние места депортировали месхетинских турок.

–  Семнадцать тысяч моих соотечественников просто погибли по дороге на казахскую землю, – рассказывает Тельман Дямуршаев, которому было четыре года, когда и его семью привезли в теплушке с Кавказа. – А тем, кто добрался, в низовьях Сырдарьи помогли выжить казахи и корейцы. Помню, как старушки-казашки присматривали за детворой, пока все, кто мог работать, были на полях. Никто не делил малышню на «нашу» и «вашу». Говорили: «Всех вас наказала война…»  И давали хлеба.

В 1950-м артели и колхоз объединили, укрупняя в районе хозяйства. Так и появился большой и богатый, ибо люди здесь и по сей день работать умеют, колхоз «Третий Интернационал». На тридцать пять лет возглавил его Цай Ден Хак. Хотя… про Цай Ден Хака не говорили «руководит колхозом», про него говорили – «хозяйствует». Герой Социалистического Труда, орденоносец, он обладал удивительным даром: знал не только, что надо делать, чтобы вокруг все жили спокойно и счастливо, а еще и как. Как этого добиться. Не просто в «Третий Интернационал», а именно к Цай Ден Хаку по его приглашению со всех уголков страны приезжали во времена Союза работать и жить отличные механизаторы, опытные педагоги, врачи. Да, даже летчика он запросто мог пригласить в свой колхоз, потому что и взлетно-посадочная полоса здесь была, и «кукурузник»! И вот эта былая закваска не даёт теперь уже аульному округу «Третий Интернационал» жить хуже других. Население здешнее и правда интернациональное, пестрое: казахи, турки, корейцы, русские, киргизы, азербайджанцы, узбеки, татары, украинцы, белорусы, чуваши. Аким округа – Гульжамиля Токтарбекова. Местные люди говорят, что баба по нынешним временам руководитель лучше, чем мужчина. Мужики у нас любят всё рубить сплеча да действовать напрямик. А женщине не грех добиться своего «где лаской, где сказкой».

– Мы нашу девочку любим, – улыбается Тельман Дямуршаев, аксакал. – Она доброжелательная и внимательная, а все остальные её качества уже сопутствующие. Другой бы мужик на условности «международного общения» уже рукой махнул, а она все традиции и обычаи знает и уважает.

– О, понять и уважить каждого – это самое главное, – подтверждает Гульжамиля. – У нас тут в одной турецкой семье четвертая дочка родилась, ну отец, очень ждавший наследника, и назвал её по старинному обычаю Сонгуль – «последний цветок», чтобы далее у жены рождались только мальчики. А паспортистка в метрике девочки случайно написала Сангуль, что означает «много цветов». Так пришлось содействовать тому, чтобы документ всё-таки поменяли, ибо отец свято верил в могущество имён. И утверждал, что если имя Сангуль малышке оставить, то у неё обязательно появится куча сестренок.

На что обращаешь внимание, оказавшись в незнакомом тебе селе? На запахи и звуки. В «Третьем Интернационале» запахи и звуки – просто фантастика. Сначала иду на запах свежего хлеба и чего-то сладкого, нежного. Во дворе дома Яхии Арифова его жена Наргиза в фуруне – это печка такая – печет огромные легкие хлебы. Сразу за домом начинаются сад и огород, десятки деревьев, шпалеры винограда. Еще не убраны некоторые фрукты, и сладкий их запах кружит голову.

Яхия преподает в школе НВП. Школа смешанная, и учитель ведет уроки на русском и казахском языках.

– А в чем проблема? – разводит руками он. – Я их оба знаю одинаково хорошо.

Родители Арифова, Шахзада и Шатарат, приехали сюда в сорок четвертом из Грузии, Адыгенского района. Именно отец Яхии Шахзада и научил сына да и многих односельчан разбивать сады, ухаживать за фруктовыми деревьями. Прямо в огромном саду Арифовых однажды областной аким провел семинар по обмену опытом. На практике-то оно доходчивее…

– Умение обрабатывать землю позволило мне достойно вырастить сыновей Байрама, Абекира и Алляза, – рассказывает Яхия. – Земля – она прокормит, когда ты не ленишься работать на ней.

Запах восточных сладостей и звуки многоголосой толпы привели меня и к дому Сартинас Байрахтаровой. Сартинас готовилась играть свадьбу сына Рашида с девочкой из их же села – Марвастой. Невесте «подрезали язык», поэтому она всё время молчит. Гостям отвешивает особый, медленный поклон и здоровается, лишь кивая головой и опуская глаза.

– Это такой обычай турецкий, – рассказывает Сартинас. – Когда невестку приводят в дом, проводят обряд «подрезания языка». После него и до момента, когда свекровь разрешит разговаривать, сноха объясняется со всеми домочадцами, кроме мужа, жестами. И с мужем говорит, только оставшись наедине. Покладистым снохам свекрови, бывает, сразу дозволяют рты открыть. А иным девушкам не так везет.

Вот это обычай! Многим современным невесткам не мешало бы помолчать, пока не привыкнут они к порядкам в доме свекрови. Кстати, в доме Сартинас помнят не только о турецких традициях и обрядах. Родители её были родом из Грузии, замуж Сартинас вышла за татарина Алдажара Мухамбетова. Дочка Сартинас вошла в турецкую семью, а сын Али женился на казашке. Вот теперь Рашид женится по любви на турчанке.

– Так что свадьбу мы будем делать «международную», подавать блюда и турецкой, и казахской кухни, обычаи тоже постараемся соблюсти так, чтобы вся родня была довольна. А как иначе? Мы никогда плохо не жили, потому что рядом с нами – весь колхоз. На колхоз и делаем свадьбу.

Сартинас, кстати, тридцать лет назад стала первой девочкой из семьи переселенцев с Кавказа, которой дозволили учиться и получить профессию.

– Не было принято у наших отцов отдавать девчонок в училища и институты, даже в школу ходили не все девочки, – вздыхает она. – А мой папа Нуфар Байрахтаров работал счетоводом в колхозе, а в комсомол еще на Кавказе вступил. Ну как он мог не пустить меня учиться в медучилище, ведь все его казахские, русские друзья заботились об образовании для детей? Хотя наши старики не одобряли его поступка, нет.

Таких интернациональных, как у Сартинас Байрахтаровой, семей в ауле порядка сорока. Много и семей многодетных. Около пятисот дворов в «Третьем Интернационале», и в прошлом, к примеру, году в каждом десятом из них появился малыш. Только многодетность не значит – бедность. Нет в округе граждан, получающих социальную адресную помощь, нет семей, обремененных модными сейчас сельскими микрокредитами. Безработных почти нет.

– Двое наших местных на учете органов занятости, – подтверждает аким аульного округа. – А так все, кто хочет работать, работают.

Скоро праздник урожая. Пока же – день год кормит. На току, куда рисоводы свозят зерно, люди работают в две смены, на подворьях мужчины чистят погреба, они здесь у всех, как целые склады. Хозяйки заворачивают в мешковину поздние арбузы, кладут в солому дыни, оборачивают груши салфетками, из спелых помидоров и яблок варят варенье.

– Нынче добрый урожай, – рассказывает директор ТОО «Третий Интернационал» Мердяс Муратов. – Мы сажали рис «кубань», «лидер». И воды ему хватало, и субсидии на удобрения были. Уборку заканчиваем, радуемся за своих людей, на жатве механизатор за десятидневку под сто тысяч зарабатывает.

А вот у полевода из другого местного ТОО «Достык Жер МК» Таштемира Узеирова уже праздник. И какой! Руководство товарищества приняло решение построить одному из лучших своих рабочих дом. Таштемир по рисовым чекам ходит с 1963 года, и с каждым годом у него всё лучшие показатели, всё больше получает он центнеров риса с каждого гектара.

– Всего за три месяца бригада дом подняла на месте, где было наше старое жилье – рассказывает жена Таштемира Марал. – И я, и дочки (а их у четы трое, и еще сынок) не можем нарадоваться новому жилью.

Снова иду на звук. Вернее, на говор. Кто-то по-корейски, то ли читает стихи, то ли высказывание произносит. Ого, думаю, когда опять вижу перед собой… Тельмана Дямуршаева.

– Да я ж с самим Ким Ир Сеном на языке его народа разговаривал! – сообщает Дямуршаев. – И вообще не одну страну удивил тем, что приехал в гости с земли Коркыта.

Это правда, род родителей праотца тюркской музыки Коркыта кочевал по местам, где сейчас баштаны и поля односельчан Дямуршаева. А по-корейски Тельман Асланович заговорил, когда ребенком был. У него талант к языкознанию, а вокруг полно практики. Вот и «зачирикал».

– В 1977 году я стал чемпионом области по возделыванию риса, – рассказывает старик, – по 67 центнеров с гектара взял! После профком колхозный возглавлял, о трудовом народе заботился. И вот поехал в Ташкент на семинар по рисоводству, а там, гляжу, корейцев много. Ну когда мне слово дали, взял и толкнул речь на трех языках: русском, казахском, корейском. Взяли меня тогда в делегацию по обмену опытом и связями, которая должная была в Северную Корею ехать. Двенадцать дней мы там ходили, на всё посмотрели. Подивились тому, что люди едят в основном траву да со всякой горечью. А Ким Ир Сен нас принимал у себя во дворце. Все выпивали, мне даже тост сказать дали, и я ему пожелал жить до ста лет, а если получится, еще и дольше.

Был Тельман Дямуршаев в Индии, Турции, а Союз объездил, наверное, весь.

– Только нигде не может быть лучше, чем дома, – убежден он. – Для большинства моих односельчан аул «Третий Интернационал» не был исторической родиной, но после депортации мы выжили, построили дома, получили работу, вырастили детей, знаем, что такое счастье. И от добра добра не ищут. Здесь теперь наша земля, она – наше богатство.

Когда семья Дямуршаевых еще только обживалась после депортации, мама Тельмана понесла продавать в соседний аул Чапаева единственный ковер, имевшийся в доме и вывезенный каким-то чудом с Кавказа. Детей много, каждый просит есть, а у кого тогда было еды в достатке?

– Мать взвалила на себя ковер, идёт и думает, что хорошо было бы на деньги, вырученные от его продажи, купить хотя бы чего-нибудь, – вспоминает Тельман Асланович. – Мануфактуры не было, мы, дети, ходили просто в длинных рубахах. Не было продуктов. На полпути мама повстречала казаха, который вез на арбе с поля тыкву, тот и спрашивает её: куда, мол, женщина, с ношей идешь? Когда он узнал, что она последнюю хоть сколько-то стоящую вещь несет продать, чтоб детей накормить, махнул рукой: «Да возьми ты тыквы, сколько унесешь, и ковра твоего за неё у тебя не попрошу!»

О той тыкве детям, внукам, соседским ребятишкам и на встречах школьников с аксакалами Дямуршаев рассказывает часто.

– Главное, что мы должны сохранить в себе и передать детишкам, – это человечность, умение делать добро и не отвергать друг друга только потому, что мы разные, – подчеркивает он. – Когда я впервые побывал на сессии Ассамблеи народа Казахстана, я вдруг понял, какое это великое чудо – интернационализм. Как страна богата именно потому, что многонациональна. А мой аул – это маленькая модель Казахстана. Мы здесь все вместе. Величие страны – в её народе…