– В прошлом году вы говорили, что у вас есть недопонимание с тренерским штабом сборной Казахстана.
– Это правда. Я часто звонил тренерам, но мне никто не отвечал. Я хотел выступить на чемпионате мира в весе до 120 кг, но опять же не было никакой реакции. А потом за две недели мне позвонили и спросили: «Хочешь выступить?».
– Говорят, что история вашего возвращения в спорт фантастическая.
– Наверное, так и есть. Я уже подумывал, чем буду заниматься после завершения карьеры, но на меня вышел один человек из Казахстана. Он очень долго уговаривал приехать в Алматы на встречу и убедил, что мне нужно продолжать тренироваться и выступать.
– Вы пропустили чемпионат Казахстана. А главный тренер Руслан Умралиев считает, что именно на этом турнире определяется состав сборной. Как же вы планирует попасть в национальную команду?
– То, что они настаивают на обязательном участии всех спортсменов в чемпионате, это хорошо. Я уважаю мнение тренеров. Но почему-то сколько лет получалось так, что перед чемпионатами мира или Олимпиадой эти же тренеры от своих принципов отступали и брали на важнейший старт-турнир не чемпиона, а того, кто лучше готов... И порой именно такой человек приносил стране медали.
Мне кажется, что всегда надо смотреть на то, в какой форме находится борец в конкретный момент. Он может дома быть такой бесстрашный, всех побеждать, а как выедет за рубеж, так и проиграет в первом или втором круге. И бывает наоборот, что человек, проигрывающий у себя в стране, может выиграть крупный турнир за границей.
– Пекинскую Олимпиаду вспоминаете?
– Да. Потому что у меня просто выбора не было – я обязан был вернуться с медалью. Я не могу просто проиграть и вернуться ни с чем. Как бы я посмотрел в глаза людям, которые верили в меня до конца и приложили все силы, чтобы я выступил в Пекине, несмотря на все нехорошие события на предолимпийском чемпионате? И знаете, что особенно мне запомнилось после Олимпиады? То, что нашлись такие личности, которые были против моего участия в играх. Они приводили самые разные доводы и даже поднимали национальный вопрос. Но я вернулся с медалью, и все эти разговоры утихли. А те же люди стали мне улыбаться, поздравлять. И если вы не прошли через такую неприязнь, через всю эту грязь, то мне очень сложно объяснить, что я чувствовал в те моменты.
– Какое самое яркое воспоминание осталось от пекинской Олимпиады?
– Когда выиграл у Георгия Гогшелидзе и вышел в финал. За то, чтобы эти эмоции повторились ещё раз, я бы отдал лет 15 жизни! Меня переполняла радость. Я думал: неужели добился того, над чем работал всю жизнь и к чему стремился?
– Та схватка с Гогшелидзе больше напоминала кулачный бой.
– Там был простой выбор: или умереть или выжить. Я иногда пересматриваю этот поединок, и порой меня совесть дергает, что я боролся именно так...
– Вы с Гогшелидзе после той встречи на ковре общались?
– Георгия я уважаю. Вне ковра мы общаемся спокойно, можно сказать, по-дружески. Но когда ты выходишь на ковер, то начинается бойня. Честно говоря, когда пересматривал ту схватку последний раз, у меня аж мурашки по телу бежали! Понимаете, шансов перебороть его у меня не было – это выдающийся борец. Поэтому надо было вывести его из равновесия. Я это сделал и победил. Кому-то может это не нравится и по сей день. Но что по аналогичному поводу говорят футболисты? «Счет на табло».
– В полуфинале вы получили травму шейного позвонка.
– Когда мы вернулись из Пекина в Казахстан, я пять дней повел в больнице. А в «ошейнике» проходил еще неделю. Тогда в Пекине боль пришла не сразу. Но чем больше я остывал – а перерыв перед финалом был приличный – тем сильнее она становилась. И по дороге в на главную битву почувствовал дискомфорт: шея перестала поворачиваться. Но знаете, если я снова выйду в финал Олимпиады, и у меня будут такие же проблемы , а я даже за эту боль отдам ещё 10 лет жизни!
– Помнится, вы даже запретили врачу делать вам массаж.
– Это так. Меня массировал брат Сослан. Мне так было спокойнее
– Никогда не задавали себе вопрос: «чего мне не хватило в финале?»
– Честно, я об этом думаю до сих пор. У меня нет на него ответа. Можно найти миллион красивых причин, но тогда я просто проиграл. Значит, был хуже, чем соперник.
– Что же произошло с вами в Лондоне? От вас ждали еще одной олимпийской награды, а вы поиграли уже в первой схватке.
– Честно скажу: сразу после Олимпиады в Пекине мне надо было переходить в тяжелый вес. Моя самая большая ошибка в карьере в том, что я остался в категории до 97 кг. Иногда приходилось гонять по 10-12 кг.
– Многие спортсмены после такой сгонки чувствуют себя отлично.
– Понимаю, что есть люди, считающие так: «если ты в форме, то сгонка веса не скажется». Но бывают разные обстоятельства. Мне есть с чем сравнивать.
В день выступления в Лондоне проснулся, руки в кулаках сжал и чувствую: силы нет. Есть какая-то вялость. А годом ранее на чемпионате мира в Турции я согнал столько же и ощущал себя совсем по-другому. И тогда боролся за «бронзу», но там был неприятный момент с судейством.
– Какие цели вы ставите себе фактически вернувшись в спорт?
– Раньше я думал, что у меня нет незаконченных в спорте дел. Но сейчас
понимаю, что это не так. Мне есть к чему стремиться. И для этого я готов много и тяжело работать.
