Казахстанский фристайлист Дмитрий РЕЙХЕРД, занявший на Олимпиаде в Сочи пятое место, карьеру завершать не собирается. В интервью «Мегаполису» он рассказывает о том, как нашу команду воспринимают за рубежом, почему нужно бояться, и какая трасса напоминает прыжок из окна второго этажа.
– Главная тема последних недель – квартира, которую Юлии Галышевой то ли подарили, то ли нет. А как обстоит дело с жильём у вас?
– Хорошую двухкомнатную квартиру мне подарили ещё в декабре прошлого года. Но, сами понимаете, тогда времени совсем не было, чтобы заняться оформлением документов. Так что получил их совсем недавно.
– Вы после Олимпиады в себя пришли?
– Да. Немного отдохнул, восстановился.
– Итоги подвели?
– У меня была задача: занять место с третьего по шестое. С одной стороны, её я выполнил. С другой, остался осадок, что не смог подняться выше. Хотя всё, что мог, я сделал.
– У вас есть ответ на вопрос: «Почему я не попал в число призёров?»
– Их много. Наверное, в первую очередь потому, что соперники были сильнее. Но, возможно, сказался и судейский фактор.
– Это для вас была уже третья Олимпиада. По эмоциям она отличалась от двух предыдущих?
«Мы приезжаем к ним на их соревнования. Мы – гости. И отношение к нам соответствующее. Иногда нам позволяют попасть в призёры. Но порой – когда показываем хорошую программу – судьи нас не замечают.»
– Да. На первой мне было 16 лет. Я мало что знал и понимал. В Ванкувер ехал уже опытным спортсменом, принимавшим участие во многих соревнованиях. Перед собой ставил задачу попасть в десятку. Но было много обстоятельств, сыгравших против этого. Сначала меня не допустили до официальной тренировки, и пришлось ехать фактически с листа. Сейчас всё было уже по-другому.
– Перед стартами вы волнуетесь?
– Фристайл такой вид спорта, что если нет волнения, то лучше заканчивать. Иначе этот заезд может оказаться для тебя последним. А вот когда есть волнение, мандраж – это хорошо. Ты сконцентрирован, обдумываешь свои действия и можешь мандраж превратить в кураж.
– Когда вы слышите истории, как один спортсмен, катаясь на лыжах, после падения впал в кому, а другой повредил спину, какие чувства испытываете?
– Мне их жалко. Но я понимаю, чем занимаюсь и какие могут быть последствия. Поэтому к каждому старту надо подходить ответственно. И работать, работать над собой. Программу, которую выполняет фристайлист, мы отрабатываем не один день. И чем больше ты трудишься, чем больше сконцентрирован, тем больше шансов, что проедешь нормально.
– На какой трассе выступать страшнее всего?
– У нас трассы стандартные. Но на некоторых допустимы небольшие отклонения. И часто это не имеет никакого значения. Но вот в японском Наваширо уклон в 32 градуса. И когда ты начинаешь заезд, то ощущение, будто выпрыгиваешь из окна второго этажа. Чтобы проехать такую трассу без последствий, нужно тренироваться минимум 5–6 лет.
– Вы помните свои чувства, когда впервые попали в призёры на этапе Кубка мира?
– Да. Точнее, тогда я не осознавал, что произошло. Это было в 2008 году в шведском Оре. До этого я пять раз подряд побеждал на Кубке Европы. После этих стартов поехали на этап Кубка мира. И в могуле я стал третьим. А на следующий день выиграл «золото».
– С тех пор подиумы на этапах Кубка мира стали для вас делом привычным?
– Нет. Мне так же приятно попадать в призёры. Хотя бы потому, что я понимаю: это не случайность, а результат моей многолетней работы.
– В Казахстане после Олимпиады сформирована точка зрения: «Судьи пристрастно относятся к фристайлистам из Казахстана». Это так?
– Да.
– То есть к тем же канадцам, американцам отношение совсем другое.
– Конечно. Мы же приезжаем на их соревнования. Мы – гости. И отношение к нам соответствующее. Иногда нам позволяют попасть в призёры. Но порой – когда показываем хорошую программу – судьи нас не замечают.
– Я удивлён, что до сих пор не поднят другой вопрос. Если бы в Казахстане проводилась хотя бы половина соревнований от тех, что организуются в Канаде, отношение к нашим спортсменам было бы совсем другим. Вы с этим согласны?
– После Азиады я на «Табагане» не выступал ни разу.
– Почему?
– Если бы я знал ответ на этот вопрос, то сказал бы.
– Конечно. У нас во фристайле много вопросов. Наш вид спорта – травмоопасный. И многие ребята в него не идут. И развивается фристайл только в одном городе – Усть-Каменогорске. Всё. У нас есть двадцать человек, которые занимаются и из них набирается сборная. Но чем больше будет участников, тем выше будет конкуренция. У нас её практически нет.
– У вас есть данные о том, как развивается фристайл в США и Канаде?
– Да. У них двести пятьдесят школ по фристайлу. Есть разница: 250 или одна?
– Раз уж зашёл разговор о развитии фристайла, то меня интересует такой момент: у нас ведь есть «Табаган», на котором проводились Азиатские игры.
– После Азиады я на «Табагане» не выступал ни разу.
– Почему?
– Если бы знал ответ на этот вопрос, то сказал бы.
– Как к вам относятся те же фристайлисты из США и Канады?
– Раньше воспринимали как выскочек. Сейчас – как реальных соперников. Но как бы ни судили судьи, мы относимся друг к другу очень уважительно. Здесь никто никого не провоцирует. Наоборот – после удачных стартов меня поздравляли все.
– Даже двукратный олимпийский чемпион Билодо?
– И он тоже. Но и я всегда поздравляю его с победами.
– Старший тренер сборной Казахстана Виктор Лемешко заявил, что после Олимпиады «у многих спортсменов усталость, и они не хотят выступать». Вы в их числе?
– После Олимпиады прошло больше месяца, и физически я восстановился. Но последние четыре года были очень сложные. Всё это время было посвящено одной цели – выступлению в Сочи. Олимпийские игры прошли, и наконец-то можно выдохнуть.
– Для Юлии Галышевой эта Олимпиада стала, по её словам, последней в карьере. А для вас?
– Пока я из спорта не уйду точно. Как минимум, буду выступать до Азиатских игр.
– Они пройдут в 2017 году. До Олимпиады будет совсем немного времени.
– Пока я так далеко не заглядываю. Хотя, конечно, об олимпийской медали мечтаю.
– Вы считаете, что это реально?
– Конечно.
– Казахстанские биатлонисты не раз рассказывали, что у них практически ничего нет: один сервисмен, нет массажистов. У вас такие проблемы были?
– Сервисмены фристайлистам не нужны. У нас не 15 пар лыж, а две. И их мы подготовить можем сами. А вот доктор, массажист нам необходимы. Перед Олимпиадой они у нас были…
– Но так было не всегда?
– (Затяжной смех) Скажу честно: три года до Олимпиады мы ездили на соревнования без доктора и массажистов.
