В канун 70-летия Великой Победы группа из 16-ти депутатов обратилась к генеральному прокурору страны с необычной просьбой: воинов, пропавших без вести на полях Великой Отечественной, официально признать погибшими. Из неофициальных источников «Мегаполису» стало известно, что прокурорских сотрудников такой запрос завёл в тупик – для чего это нужно? Тем временем мы сами решили выяснить, почему «это нужно не мёртвым, это нужно живым».
Наверное, нет в Казахстане такой семьи, где не было бы участника Великой Отечественной войны, как, впрочем, и нет таких семей на всём постсоветском пространстве. И практически в каждой второй семье есть кто-то, кого до сих пор ждут после войны, отца или деда, пропавшего без вести в годы войны.
Такая же ситуация есть и в семье Сары Мажитовны Нугмановой, в 60-е годы прошлого века она была в Целинограде одной из немногих учителей немецкого языка. Когда её пригласили в Комитет государственной безопасности, заволновалась не без причины.
– Я подумала, что, может быть, что-то стало известно про моего отца Мажита Нугманова. Он пропал без вести в 1943 году под Сталинградом, я искала его в архивах Минобороны СССР, писала письма в военкоматы, везде рассылала запросы. Я даже при замужестве фамилию не стала менять, думала, вдруг папа тоже меня искать будет, не найдёт же по другой фамилии, – рассказала Сара Мажитовна.
И таких историй очень много, каждая по-своему особенная, но есть одно общее – до сих пор саднящая рана в душе от неизвестности, до сих пор ожидание – пусть уже не возвращения близкого человека, но хотя бы информации о нём. Есть и ещё одно общее желание у потомков пропавших без вести – чтобы их отцов, дедов, братьев, дядей признали участниками войны, признали погибшими.
Что происходит, когда мужчина из семьи ушёл на войну? В этой семье стресс, хотя и понятно, что мужчина – защитник, должен защищать свою страну и семью от врага. Одно дело, если дед или прадед погиб, есть «похоронка», известен адрес места захоронения – память о таком человеке окрашена светлой грустью, говорят специалисты-родологи. С точки зрения науки родологии, изучающей законы развития рода, если в семье есть воин, пропавший без вести, это обязательно отразится на потомках через такой психологический феномен, как боязнь отпустить любого из близких, то есть бессознательно всех удерживают возле себя. Боязнь, что он может уйти и не вернуться, как когда-то дед, не вернувшийся с войны. Это может касаться любой сферы жизни: так мать боится отпустить дочь замуж или внука в другой город на учёбу.
– Есть и другой момент – не все семьи искали пропавших без вести. В тех «ячейках общества», где были конфликты с властью вроде репрессий, раскулачивания и подобного, в послевоенные годы ещё были свежи воспоминания и опасения. И мысли вроде «а вдруг мой отец попал в плен?» заставляли бояться последствий и позора, люди молча терпели свою душевную боль, – говорит родолог-консультант Алия Сагимбаева.
 |
Хотя таких, кто перешёл на сторону врага, было не так много, утверждает, пожалуй, самый опытный поисковик Майдан Кусаинов. Считается, что из числа призванных около 8% вступили во Власовскую армию, Русскую освободительную, Туркестанский легион, они все учтены и в случае необходимости это можно установить. А вот остальные 92% пропавших без вести не должны остаться в забвении, именно поэтому казахстанский поисковый отряд «Мемориальная зона» каждый год отправляется на места сражений. И каждый год поисковики находят и хоронят по тысяче и более останков тех, кто числился пропавшим без вести. И поэтому очень важно и справедливо начать процесс признания их погибшими с оружием в руках в бою за Отечество, за Родину, считает Кусаинов.
– Это нужно для детей и внуков тех, кто пропал на войне, вы просто не видели их в 50-е годы. Самих детей, их матерей не считали семьями ветеранов, осмеивали, они даже старались не выходить в День Победы на улицу. Это было крайне тяжело переживать, я видел своими глазами. Это будет высшая справедливость, потому что потомки до сих пор ждут, что их отца или деда признают участниками войны, чтобы гордиться наравне со всеми, – говорит Майдан Камекович.
Понятно, что это процесс длительный, но, если есть вопрос, должна быть и реакция. Вслед за признанием должно последовать и награждение, для этого столичные поисковики разработали эскиз специального ордена. По форме он напоминает орден Отечественной войны, только в центре изображена каска, пробитая осколком, сквозь это отверстие пророс ландыш – символ погибшего воина, память о котором сохранена.
– Вручить такой орден детям или внукам солдат, пропавших без вести, – это всё равно, что вернуть не отданные долги. Ведь за тех, кто вернулся домой живым, дойдя до Берлина, погибли несколько десятков, а может быть, и сотен однополчан. А их никто не вспоминает, но ведь если бы не они, может, кто-то не дошёл бы или живым бы не вернулся, поэтому как-то несправедливо – все годы мы чествуем ветеранов, а забываем про тех, кто лежит не похороненный на поле боя, не имеет ни единой награды, – утверждает Майдан Кусаинов.
Ещё один пункт, где сходятся во мнении и родологи, и поисковики, и потомки пропавших без вести, – нужен памятник. Пусть простой, пусть самый скромный и даже один на весь Казахстан, но он просто необходим, считает Айгерим Раисова – ей удалось найти имя своего деда в архиве Министерства обороны СССР, но место его упокоения до сих пор неизвестно.
– Даже если этот памятник поставят на краю земли – мы бы каждый год ездили, чтобы возложить цветы и почтить память нашего прадеда. Ведь мои бабушка и мама ждали его возращения всю жизнь. И мне завещали найти хоть какую-то информацию, но единственное, что мне удалось: я нашла его фамилию на сайте Мемориала, поехала в Каменец-Подольский, в архив Министерства обороны СССР, где мне выдали справку, что он пропал без вести. Был бы памятник – было бы легче всем, – говорит Айгерим Раисова.
У данного вопроса есть решение. Ещё древние греки придумали кенотаф-надгробный памятник над пустой могилой. В частности, кенотафы сооружали, если воин погиб на чужбине или пропал без вести, и с того момента прошло много времени, чтобы пропавшего можно признать умершим.
– Наверное, не только для мусульман, для человека любой веры важно знать, где твой предок похоронен, чтобы прийти и поклониться. А ведь в случае пропавших без вести такого места никто не знает. Это давит, это как семейный долг, который нужно отдать. Если сейчас пропавших без вести признают погибшими, в какой-то степени у потомков, их семей и даже в обществе в целом закроется этот гештальт. А если будет ещё и памятник, будет вообще здорово, что потомки смогут приходить и чтить память своих предков как участников войны, – говорит родолог-консультант Алия Сагимбаева.
Наверное, уже не суждено воплотить в жизнь слова великого русского полководца Александра Суворова о том, что «война не закончена, пока не похоронен последний солдат». Поскольку на Украине, там, где, может быть, есть могилы и казахстанских безымянных солдат, снова идёт война, и даже пытаются переписать историю Великой Отечественной. Поэтому важно у себя на родине признать безвестных солдат наравне с другими ветеранами войны, и не для каких-то материальных благ – просто для памяти, для потомков.
***
Когда материал был уже готов, появилась идея выяснить, почему именно эти 16 депутатов мажилиса отозвались и подписали запрос к генеральному прокурору? На поверку получили интересные факты: данная «фокус-группа» подтвердила результаты исследователей: у каждого второго в семье есть родственник, пропавший без вести в годы Великой Отечественной войны. Вашему вниманию непридуманные истории, которые только подтверждают написанное выше.
| Серикжан Зиаданович КАНАЕВ – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Ирина Петровна АРОНОВА – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Абай Болюкпаевич ТАСБУЛАТОВ – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Меруерт Айткажыевна КАЗБЕКОВА – депутат мажилиса, член фракции ДПК «Ак жол» |
|
|
| Серикбай Орикаевич НУРГИСАЕВ – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Ольга Андреевна КИКОЛЕНКО – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Шалатай МЫРЗАХМЕТОВ – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Айткул Байгазыевна САМАКОВА – депутат мажилиса, член Народно-Демократической партии «Нур Отан» |
|
|
| Фото из архива С.М. Нугмановой, М.К. Кусаинова |
– Я был в Карагандинской области и ко мне обратился сын пропавшего без вести. Мейиркайыр Кагазбайулы
– Мой дед пропал без вести, он жил и призывался в Белоруссии, там, где были самые ожесточённые бои. Моя мама и её сестры с братьями искали его, писали запросы, но ничего не удалось узнать. Была противоречивая информация, что кто-то видел его в лагерях, кто-то видел, как он погиб на поле боя. И это очень важно признать пропавших без вести погибшими, во-первых, для тех семей, которые непосредственно причастны к этим ситуациям. Это лежит определённым грузом на моих родственниках и на мне – нам важно узнать, каким был путь нашего деда. И, конечно, хотелось бы поклониться его могилке, если бы мы знали, где он захоронен, конечно, мы бы поехали и внуков повезли, чтобы отдать дань уважения ему и таким, как он, тем, кому мы должны быть благодарны.
– Мой дядя тоже пропал без вести, и нам пока не удалось его найти, хотя мы писали во все архивы, везде искали. Он в начале войны прошёл курсы и стал лётчиком, был младшим лейтенантом, штурманом, может, самолёт сбили, сгорел, видимо. В такой ситуации, что можно найти, ведь солдатские медальоны только в 42-м году стали применять. Я хорошо помню, как бабушка порой доставала из сундука эту «кара кагаз» – извещение, которое прислали, что он пропал без вести, и плакала. Это каждую семью потрясло, когда погиб человек – это понятно, а когда неизвестно и пропал – это очень страшно. И дело даже не в том, что он там в плен попал или перебежал, а страшно, что вообще ничего не знаешь. Мы должны помнить о пропавших и увековечить их память, хотя бы в назидание молодёжи, и чтобы в будущем такого не могло повториться..JPG)
– У меня без вести пропал дедушка, отец моей матери, призывался из Петропавловска, был снайпером, пропал под Сталинградом, мы делали запросы, но так и не нашли его. Мы не теряем надежды, ищем и пишем везде. Второй мой дедушка воевал, дошёл до Японии. Для нашей семьи официальное признание пропавших без вести погибшими будет иметь большое значение. В один из юбилеев Победы мама инициировала установку обелиска в селе Казахстан Зерендинского района, и мы, дети, поддержали её. Некуда же пойти почтить память, а на этом обелиске написаны имена всех, кто без вести пропал из этого села. В прошлом году наша семья сделала обряд прощания с дедом и по казахским традициям. Мы понимаем, что их не вернуть, и поэтому признание статуса погибшим это важно, это будет что-то определённое, потому что люди же до сих пор надеются, что вот-вот найдут. Душа погибших воинов должна успокоиться, и этим признанием по крайней мере будет поставлена точка.
– У меня три дяди ушли на фронт, призыв 1937–38 года, один вернулся раненым, а двое других пропали без вести, один под Полоцком, другой под Сталинградом. Я написал письмо в Министерство обороны, за подписью генерал-полковника Жасузакова получил ответ, что они есть в архиве. Нашли захоронение одного дяди под Сталинградом. Сейчас ещё направил в Россию запрос, если найду, то поеду, это же мой долг. Понимаете, слово «погиб» – это уже логически завершённое, значит, человек ушёл из жизни, участвовал в войне и погиб смертью храбрых, выполняя свой долг. А когда говорят «без вести пропал», тут начинаются сомнения самые разные. Будет правильно, если мы скажем «спасибо», что они пошли защищать страну и с оружием в руках погибли, выполняя долг как защитники Родины – вот что нам нужно.
В нашей семье тоже есть пропавшие без вести – это родственники моего мужа: двое родных дядей как ушли на фронт, так о них ничего не известно. Обидно, что нет о них никакой информации, ведь хотя бы можно вписать в Книгу памяти. Людей не вернуть, но уже понятно, что они погибли на войне. Для меня, для мужа и вообще для нашей семьи это важно. Документы есть о том, что без вести пропавшие, знаем, откуда призывали, но почему-то не искали.
– Младший брат моего отца пропал без вести, искали везде, где могли, даже в международные организации обращались, но так и не нашли. Это же война: если солдат попал под бомбардировку, от него же могло и ничего не остаться. У родственников пропавших без вести нет никаких материальных интересов, просто за человеком остаётся его душа, имя, это же не вещь, чтобы потеряли и забыли. Это дань тем, кто погиб, защищая Родину, кого не смогли предать земле – ведь ситуации были разные во время войны. Считаю, что эти люди заслуживают того, чтобы о них была достойная память. И главное – это будет полезный пример для молодёжи – страна помнит и не оставляет в забвении тех, кто защищал свою Родину, увековечивает память о своих защитниках. Неважно, сколько лет прошло, государство должно пойти навстречу в этом вопросе.
– Мои дедушка и папа воевали, оба вернулись с войны, но дедушка умер молодым из-за ранений. А папа прожил долгую жизнь, на войне был связистом, дошёл до Берлина. Он мало рассказывал о войне, только когда мы расспрашивали – за что у него та или иная награда. Думаю, что все погибшие в годы войны заслуживают какого-то нагрудного знака, с тем, чтобы вручить их потомкам, потому что во время войны, в общем-то, все ведь шли строем. Кого-то заметили, кого-то не заметили – все делали одно дело, защищали Родину._____________________________________________________________________________________
P.S: Пока материал готовился к печати, генеральный прокурор Казахстана Асхат Даулбаев ответил мажилисменам вежливым, юридически обоснованным, но отказом. Хотя и признал, что можно было бы пропавших без вести воинов признать погибшими, поскольку уже 70 лет Победе.
– Установлено, что в 2014 году судами республики рассмотрено лишь одно дело об объявлении участника войны умершим (решение Семейского городского суда от 10.04.2014 г.) в связи с оформлением наследства. Малочисленность заявлений указанной категории, по нашему мнению, может свидетельствовать об утрате юридического интереса родственниками пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, – сказано в ответе генерального прокурора.
Генерального прокурора смущает «отсутствие точных сведений о количестве военнослужащих, пропавших без вести в указанные годы», хотя и в депутатском запросе есть эта цифра, и в электронной базе данных о погибших и пропавших без вести казахстанцах, переданной Российской Федерацией нашему государству, – 570 тысяч человек. Из них каждый шестой – пропал без вести. Но прокурор неумолим, хотя лазейку всё-таки оставляет:
– Таким образом, без изменения действующего законодательства признать умершими пропавших без вести участников Великой Отечественной войны на основании общего обезличенного заявления, а также без получения согласия родственников не представляется возможным, – говорится в документе.
Очень трудно себе представить, что 70–80-летние потомки пропавших без вести в той войне пойдут массово в суд. Да и к тому же суд рассмотрит их заявление только, «если такие обращения повлекут возникновение, прекращение или изменение личных и имущественных прав».
– Мы ведь поднимаем вопрос не в плане материального интереса потомков, а из того, что эта проблема есть. Каждое лето поисковые отряды находят останки тысяч без вести пропавших, в том числе и наших казахстанцев. Здесь нужна духовная поддержка тем семьям, что их дед не просто так ушёл на войну и не вернулся, а погиб за Родину. Мы ещё раз всё рассмотрим, и, думаю, не должны этот вопрос так оставлять, – прокомментировал прокурорский ответ инициатор запроса депутат мажилиса Серикжан Канаев.
КСТАТИ
В Западной Германии закон о признании всех пропавших без вести военнослужащих бундесвера в годы Второй мировой войны погибшими приняли ещё в 1951 году.
