Именно так считают участники проекта заместительной терапии, с которыми удалось побеседовать корреспонденту «Мегаполиса». Как утверждают уже взрослые мужчины, наркоманы со стажем, после перехода на метадон у них снова появилось желание жить.
МЕТАДОН VS ГЕРОИНА
В конце октября 2008 года в Павлодаре стартовал проект заместительной терапии, финансируемый Глобальным фондом по борьбе со СПИДом, туберкулёзом и малярией. Впервые в Казахстане наркоманы вместо ежедневной дозы героина стали пить синтетический наркотик – метадон. С тех самых пор не утихают и споры между сторонниками такой терапии и её противниками.
Буквально на следующий год после старта проекта весь Павлодар наводнили угрожающие листовки, утверждавшие, что метадон убивает быстрее героина («Метадон убивает быстрее героина», «Мегаполис» от 19 октября 2009 г.). Некая гражданская комиссия по правам человека предупреждала, что синтетический наркотик вызывает более сильную зависимость и более губительный эффект, чем героин: потерю иммунитета, зубов, разрушение печени, остановку работы лёгких, дистрофию половой функции, сбои в работе сердца и всех внутренних органов.
И тогда, и сейчас координаторы проекта, врачи-наркологи, заявляют, что единственными побочными эффектами от приёма метадона являются повышенное потоотделение и запоры. Но никак не то, о чём гласили листовки.
– Метадон не может быть более тяжёлым наркотиком, чем героин, – утверждает координатор проекта заместительной терапии, заведующая поликлиникой Павлодарского областного наркологического диспансера Жания Сексенова. – Если метадон – это чисто фармакологическое средство, то героин – нелегальный, сделанный кустарным способом препарат.
По словам медиков, замена героина метадоном вовсе не гарантирует пациенту избавление от наркотической зависимости, и главной целью заместительной терапии является возврат наркоманов к нормальной жизни. Метадон в отличие от героина не вызывает ощущения эйфории. Значит, у наркозависимого не возникает желания уколоться. Он становится более уравновешенным, начинает работать, у него появляются хороший сон и аппетит. Ещё один плюс метадона – его легальность. Наркозависимому уже не нужно идти на преступление, чтобы добыть деньги на очередную дозу.
– К сожалению, сегодня в мире даже самые мощные реабилитационные программы не могут гарантировать пациенту полное воздержание от употребления наркотиков, – продолжает Жания Сексенова. – Если мы признаём, что наркозависимость трудно поддаётся лечению, то почему нам не использовать тот метод, который даёт возможность нашему пациенту достаточно длительное время вести полноценную жизнь?
НИ ОДНОГО ЗУБА НЕ ПОСТРАДАЛО
– В марте следующего года будет пять лет, как я участвую в проекте заместительной терапии, – рассказывает Иван (имя изменено. – Авт.). – Колись я и дальше героином, то, наверное, ещё 3–4 года назад бы умер. А эти бредни, что после метадона зубы все выпадают, даже не знаю, откуда они берутся. Проблемы с зубами бывают, но не чаще, чем у других людей.
По словам Ивана, впервые наркотики он попробовал 17 лет назад. Были периоды, когда переставал колоться. В один из них успел жениться, родился сын, но в том же году сорвался. И через шприц заразился ВИЧ. В 2005 году получил три года за хранение героина.
– Когда освободился, где-то полгода ещё держался, а потом встретились старые друзья-приятели, и снова начал колоться, – вспоминает Иван. – Тогда же мне конкретно «на хвост» полицейские сели. Чуть ли не каждый день приставали: сдай барыгу, который наркотиками торгует. Из дома выходил только вместе с женой или матерью. И тут один парень рассказал о проекте с метадоном.
– От героина сразу отказались?
– Первые две недели изредка ещё кололся, перестраховывался. Боялся, что метадон не поможет, ломка будет. Но потом решил посмотреть: что, если не колоться? Оказалось, всё нормально, никакой тяги к героину не было. Сейчас я шприцы вижу только в СПИД-центре, куда кровь прихожу сдавать на анализы. Больше не ношусь по городу в поисках дозы, полиция в покое оставила. Интересы в жизни поменялись, отношения в семье наладились. Когда героином кололся, утром вставал только с одной мыслью: где деньги взять, чтобы уколоться? Сам из дома ничего не тащил, у родственников ничего не воровал, но видел, как это делали другие…
– Я в проекте с 2011 года. И если бы не это, то сильно сомневаюсь, что сейчас сидел бы здесь, – вступает в разговор Аскар (имя изменено. – Авт.).
– Получается, заместительная терапия – это страховка от смерти?
– Люди думают, что метадон – это что-то ужасное, – говорит Иван. – Но у нас за время проекта умерли три или четыре человека. Причём от туберкулёза.
– Метадон не панацея и не лечение. Это тот же наркотик, но он не вызывает эйфории, кайфа, которые даёт героин, – продолжает Аскар. – То есть после него ты вполне адекватно и выглядишь, и чувствуешь себя. Тебе не нужно больше куда-то бежать, что-то мутить, заниматься криминалом.
МЕТАДОН, ЭТО НАВСЕГДА?
– Говорят, что нужно постоянно увеличивать дозу метадона?
– Дозировка у всех разная, это определяет врач, – отвечает Аскар. – Про себя могу сказать, что сейчас я пью ровно в два раза меньше, чем пару лет назад. Это моя личная инициатива.
– Значит, постепенно сокращая дозу, можно совсем отказаться от наркотиков?
– Я не могу пока, – признаётся Аскар. – Знаете, у меня родители не в восторге от метадона. Потому что, когда кололся героином, я всегда говорил им, что в любой момент могу остановиться. Обманывал, конечно, и их, и себя. Как перешёл на метадон, родители сразу заметили изменения, стали требовать, чтобы я совсем от наркотиков отказался. Вроде как адекватным человеком стал. Но пока не чувствую, что смогу.
– У кого-нибудь это вообще получилось?
– Был у нас в проекте один парень, у него получилось, – рассказывает Иван. – По нему сейчас и не скажешь, что он когда-то на героине и метадоне сидел. А вот у другого нет. Перестав принимать метадон, он поехал в Германию, покатался по Европе и, видимо, в Голландию заехал. Короче, сорвался. Теперь вот снова пришёл в проект.
– Сами бросить не хотите?
– Хочу. В следующем году буду постепенно снижать дозу и выйду из проекта.
– Страшно?
– Страха нет. Круг общения у меня сейчас другой, так что соблазна уже не будет. Да и чувствовать я себя стал совсем как в 15-16 лет, когда не кололся, а занимался спортом, спокойно засыпал. За долгие годы у меня снова появились мечты. Жизнь, как говорится, заиграла красками. Не знаю, сколько мне осталось, но я очень хочу жить. Хорошо одеваться, купить машину, посмотреть мир. Я раньше как думал: один раз живём, значит, нужно всё попробовать, чтобы было о чём вспомнить. Если бы только можно было начать всё по новой…
– Появилось желание жить, – соглашается Аскар. – У меня много знакомых, которые хотели бы участвовать в проекте. Они видят по мне, как я изменился. Но проект пока не расширяется, к сожалению.
– Многие в Казахстане, в том числе и врачи, наоборот, считают, что проект заместительной терапии нужно свернуть.
– К нам как-то приезжали сотрудники одной клиники, где занимаются реабилитацией наркоманов. Во время встречи они всё время пытались нас спровоцировать на скандал. Чтобы мы начали ругаться, а они потом могли сказать, что мы неадекватные тут все. Знаете, зачем им это было нужно? Да потому что, если заместительная терапия будет расширяться, спрос на их клинику сразу упадёт. Они просто потеряют деньги. Это лично моё мнение. Может, противники метадона вообще интересы наркобаронов защищают? Кому тогда героин будет нужен?
Справка «Мегаполиса»
За 6 лет в Павлодаре заместительную терапию прошли около 130 горожан. Сегодня в проекте находится 51 человек. Из них 32 пациента имеют свои семьи. 14 живут с родителями, ещё 4 самостоятельно. Насчитывается 10 семейных пар, где и муж, и жена принимают метадон. За время существования проекта в семье мужчины, употребляющего метадон, родился абсолютно здоровый ребёнок. Случаев рождения детей у женщин-участниц терапии не было. Из 51 человека работают 34. При этом 80 процентов из них трудоустроились в ходе заместительной терапии.
