Дурная слава об Алматинском военном клиническом госпитале и его нынешней администрации во главе с полковником медицинской службы Саматом САРСЕНБАЕВЫМ гуляет среди военных давно. Список основных претензий, высказываемых многочисленными пациентами в погонах в адрес медперсонала ВКГ, довольно внушительный...
Главным «госпитальным монстром» находящиеся на излечении военнослужащие считают нынешнего начальника ВКГ Самата Сарсенбаева. Но говорят об этом шёпотом, чтобы не навлечь на себя гнев администрации. Разговорчивых пациентов выписывают «без суда и следствия». Недовольных работников тоже грозятся «уволить с волчьим билетом», как только они попытаются возражать. Боясь потерять работу, медперсонал низового звена, естественно, вынужден терпеть и молчать. как и пациенты.
– Прав тот, у кого больше прав и шире карман. Лично в этом убедился, когда попытался как полковник запаса пройти курс лечения в Алматинском госпитале, – рассказывает Нурлан Усеинов, с которым я столкнулся «лоб в лоб», когда сам пришел в ВКГ на приём к врачу. – Начальник госпиталя никого из больных к себе не подпускает и на пушечный выстрел. Отгородился ото всех в своём кабинете. Личный обход по отделениям и палатам не проводит, с больными не беседует. Складывается такое ощущение, что мы ему вообще здесь все «до лампочки». Кроме так называемых «випов» в люксовых палатах он вообще никого не хочет замечать. Удивлён, почему его, как командира, не волнует ни антисанитария в лабораториях, ни хамское отношение со стороны врачей, ни отвратительное питание в столовой, где ни вилок, ни ножей, ни чайных ложек.
– Нурлан Егеубаевич, давно вы в госпитале лежите? Что случилось? Как самочувствие?
– Простудил лицевой нерв, отказала левая часть лица. Перекосило так, что трудно говорить. Сразу обратился в военную поликлинику. После курса лечения 27 августа сего года получил направление сюда. Как полковник запаса хотел зайти к начальнику ВКГ, поговорить с ним, услышать профессиональный совет, что делать, как лечить.
– И что? Удалось встретиться? Я тоже собираюсь зайти к начальнику.
– Попробуйте. Может, у вас и получится. Я просил дежурного по штабу пропустить меня к командиру, но он сказал, что г-н Сарсенбаев ему такого указания не давал и что пропустить к нему он меня никак не может.
Только через час вместе с начальником неврологического отделения полковнику запаса Нурлану Усеинову удалось наконец-то попасть в приёмную к начальнику госпиталя.
– Сарсенбаев долго разговаривал с кем-то в своём кабинете. Смех такой оттуда раздавался, что даже неловко как-то было находиться в приёмной командира. Анекдоты, наверное, травил или истории смешные вспоминал из жизни. С кем не бывает, понимаю, но больше получаса вместе с другими офицерами мне пришлось ждать аудиенции. Те, видимо, документы ему на подпись принесли. Покорно сидят и ждут, когда их начальник соизволит нахохотаться и заняться делом.
По словам полковника Усеинова, его лицо, и так перекошенное из-за простуженного нерва, после такого «чуткого» отношения со стороны администрации вообще заклинило. Того и гляди инсульт разобьёт.
– После разрешения на госпитализацию меня снова направили в приёмное отделение, – продолжает Нурлан Усеинов. – Там сержант-контрактник на меня даже внимание не обратила. Сидит заполняет какие-то бланки, ноль эмоций. Когда я попытался как-то обратить на себя внимание, она фыркнула, бросив мне, что у неё, оказывается, важное задание от шефа и отвлечься на меня она не может. Поначалу я подумал, что только к военным пенсионерам в этом госпитале такое наплевательское отношение, но, когда посидел там несколько часов, то увидел, как к действующим военным там относятся. Солдат-контрактник с утра сидел в приёмном отделении с подозрением на аппендицит. Корчился от боли, загибался, а к нему так никто и не подошёл. На часах 12.30, а до больного никому и дела нет.
ХОЛОДНЫЙ ДУШ
Поместили заслуженного полковника в обыкновенную солдатскую палату.
– Душевая комната закрыта. Работает только один раз в неделю с 11.00 до 15.00. Кран не исправен, вместо нормальной двери – целлофан. Стока воды нет. Ни стульев, ни шкафа для одежды, ни полотенца. Одежду пришлось запихнуть в прикроватную тумбочку. На вопрос, как же я выйду из госпиталя после выписки и поеду домой в своей мятой одежде, меня успокоили: мол, в неврологическом отделении имеется утюг и проблем не возникнет. В столовой приём пищи только одной ложкой. Чайные ложки, вилки, ножи, салфетки отсутствуют. На просьбу дать вилку и салфетки мне сказали, что это для госпиталя роскошь. Не положено здесь шиковать. Пришлось алюминиевой столовой ложкой есть первое, второе и размешивать сахар в чае. Представляете себе такую картину?!
– Что с лечением?
– Ровным счётом ни-че-го. В течение суток меня вообще никто из докторов не осмотрел, не провёл соответствующую беседу. А ведь у меня вдобавок ко всему сахарный диабет, гипертоническая болезнь. Давление скачет. Болит голова. Лекарства принимал те, что принёс с собой. Ну как так? Посмотрите, как радио в палате установили. Смех. Сетевой кабель не достаёт до розетки. Новости не слушали ни разу. О чём наш президент говорит, больные не знают. В душевой нет полок для туалетных принадлежностей. В туалете накурено, вонь стоит. На просьбу перевести в палату с удобствами мне отказали наотрез. Выяснил, что в отделении имеются пустующие палаты типа люкс и полулюкс, но их почему-то заселяют по личному распоряжению командира «блатными». К примеру, сейчас там две женщины. Говорят, родственники прокурора проходят там курс лечения. Спутниковую антенну для них устанавливал Врио заместителя начальника по МТО. Вот такие удобства создают в военном клиническом госпитале для «гражданских випов». Мне интересно знать, за какие такие заслуги перед государством родственники прокурора имеют такие барские привилегии? Или эти заслуги перед начальником госпиталя? Почему тогда офицеры должны на общих основаниях, не зависимо от выслуги лет, заслуг и состояния здоровья размещаться в солдатских палатах на жёстких кроватях без пружин?! И ещё об одном. В неврологическом отделении работает врач Ян Шу Ан. Занимается иглоукалыванием. Находится в штате на полставке, но в отделение Евгения Анатольевна заходит, чтобы заполнить историю болезни... А дальше – иглоукалывание для вип-персон за отдельную плату. Почему в неврологическом отделении военного госпиталя нет специалистов-неврологов? Один офицер долгое время служил в частях СВО и после расформирования части попал в ВКГ на эту должность. Другой офицер не имеет стажа, после учёбы сюда пришёл. Начальник отделения в отпуске. Временно исполняющий его обязанности вообще к больным не подходит. В его отделении под утро второго сентября скончалась медсестра после какого-то укола. Естественно, всю информацию по этому ЧП администрация сразу же засекретила…
КРОВНОЕ ДЕЛО
На следующее утро полковник Усеинов отправился в госпитальную лабораторию сдавать кровь на анализ.
– Когда в 10 часов утра я увидел двух лаборанток, перекладывающих банки с мочой, а затем собирающихся брать у меня кровь из вены, чуть инфаркт не получил, – продолжает полковник запаса. – Лично меня возмущает, что медперсонал военного госпиталя даже представления не имеет о стерильности. Уборка помещений в ВКГ производится без резиновых перчаток, а уколы и приём крови у пациентов – в перчатках многоразового использования (!). Старшая медсестра заявила мне, что у них здесь «всё стерильно» – перчатки они протирают спиртом. С йодом. Разве это нормально?!
Закончив разговор с полковником запаса, тут же на пороге Алматинского военного госпиталя познакомился с другим офицером. Командир разведроты в/ч № 12740 майор Асхат Алдынгуров в ходе занятий по боевой подготовке повредил позвоночник и получил направление на лечение в ВКГ.
– Поступил сюда 26 августа, но в течение нескольких дней ко мне вообще никто из врачей не подходил, – делится со мной майор Асхат Алдынгуров. – Одни витамины давали пить – и всё.
– Как питание в госпитале?
– Однообразное. Если на завтрак картофельное пюре, то и на ужин жди снова толчёную картошку. Яйца куриные почему-то каждый день здесь дают. Но их же нельзя так часто употреблять. Тяжелая пища для ослабленного организма. Лекарства дают, когда сам об этом прошу медперсонал. Подхожу к медсёстрам и напоминаю. Не скажу – забудут.
– Асхат, за 10 дней госпитальным врачам удалось ваш позвоночник подлечить и снять боль?
– Блокаду из обезболивающего средства поставили, и на этом всё лечение закончилось. Сейчас меня вообще выписали из госпиталя.
– Почему?
– В дурака в палате играли с ребятами. В карты. Скучно ведь без дела и лечения сидеть целыми днями. Тупеешь. Это и послужило причиной моей выписки. Хотя нигде в правилах пребывания не указано, что в карты играть запрещено. Видимо, начальнику госпиталя не понравилось то, что я стал настойчиво интересоваться у врачей, почему меня в госпитале не лечат, а калечат. Карты – лишь предлог. Меня ведь обязаны были долечить, а не выбрасывать на улицу. Поставить на ноги с помощью одного лишь сна и витаминов невозможно. Очень жаль, что в военной медицине очень много случайных людей, которые не думают о своих пациентах, как того требует клятва Гиппократа. А то, что в карты мы играли с ребятами, разве это причина чтобы меня выгнать?
После этих слов звоню начальнику госпиталя. Полковник Сарсенбаев трубку взял, внимательно меня выслушал и попросил напомнить ему фамилию того офицера.
– Да, да. Было дело. Утром майора Алдынгурова за игру в карты мы действительно выписали из госпиталя. Карты ведь – азартная игра.
– Офицер утверждает, что в обыкновенного дурака они играли. Не на деньги.
– Всё равно нельзя.
– Самат Едыгеевич, пациенты часто жалуются на плохое лечение в вашем госпитале. На отсутствие внимания к ним. Бессердечие со стороны администрации. Говорят, что по нескольку дней их никто из врачей не принимает, не консультирует.
– Врут. Недостатки, конечно, имеются. Но в основном у нас всё хорошо. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Лицензию получили. Всё хорошо. Извините, но сейчас я должен срочно бежать. Руководство вызывает. Помощник министра обороны звонит.
ДЕНЬ СУРКА
Примерно через час позвонил отчисленный из ВКГ за игру в карты майор Асхат Алдынгуров и доложил, что снова получил туда направление.
– Парадокс. Утром из госпиталя меня выгнали, вечером обратно приняли. Прямо как в фильме про сурка. Так что буду долечиваться здесь, несмотря ни на что (улыбается). Мои разведчики уже заждались, наверное. Подлечусь немного – и снова в бой. Надеюсь, что госпитальная перезагрузка на этот раз пройдёт в нормальном режиме.
