Я окончила журфак больше десяти лет назад, у нас был довольно сильный поток, но сегодня никто из моих однокурсников не имеет узнаваемого имени в общественно-политической журналистике.
Ушёл кто куда: в театр (как я), в кино, в шоу-бизнес, в той-бизнес, просто в бизнес, в сельское хозяйство, в домашнее хозяйство, в коучинг, в связь, в спорт, в безымянные менеджеры и, разумеется, в рекламу, маркетинг и пиар. Впрочем, есть среди них несколько известных нишевых журналистов, но это всё же не та работа, за которую дают звание "четвёртая власть".
"Четвёртая власть" – это понятие, которое было фактически ключевым все годы обучения на журфаке. Нас учили, что мы можем влиять, что мы можем быть важны и даже опасны. На деле тогда опасность грозила нам самим: десять-пятнадцать лет назад журналисты были свободнее, но подвергались регулярным гонениям: изымали газеты целыми тиражами, закрывали издания, самым дотошным авторам угрожали, а иногда их и преследовали, и били.
Читайте также: Почему журналисты считают, что МИК посягает на их права и даёт повод выйти на митинг
Безопасная журналистика
Теперешняя журналистика безопасна для власти. Закрыли всё, что можно закрыть, запугали всех, кого можно запугать. Кто работал в нулевых, с ностальгией вспоминают, как можно было в кулуарах пообщаться с любым депутатом или министром, не ожидая, что он скроется за дверью пожарного выхода или выкрикнет: "Жынымды келтірмеңізші!"
В понедельник, в день назначения нового правительства, "паркетники" пожаловались, что их даже на порог не хотели пускать. В итоге рассмотрение кандидатов в министры в мажилисе прошло, как обычно, в закрытом режиме, и даже те журналисты, кто присутствовал в этот момент в здании, узнавали о назначениях быстрее из "Твиттера" пресс-службы Акорды.
"Паркетники", или "паркетные журналисты" – это те, кто специализируется на работе с органами власти. К таким коллеги иногда относятся снисходительно, но многие втайне им завидуют: именно они имеют привилегированный доступ к самой важной информации в стране. Впрочем, теперь доступ становится весьма условным.
Казахстан плетётся в конце рейтинга стран по индексу свободы прессы, и каждые поправки в Закон "О СМИ" спускают страну всё ниже. В этом году могут быть приняты новые правила "Об аккредитации журналистов средств массовой информации", которые, если начнут действовать, фактически поставят крест на первых двух из трёх главных составляющих журналистской профессии. Эти составляющие – сбор, обработка и передача информации. На то, чтобы оставить журналистам только последнее из трёх, долгое время работал сам имидж профильного министерства: связи и информации или позднее – информации и коммуникаций. Объединить в одно ведомство журналистов и телефонистов было решено в 2010 году, а год спустя в стране для обоих появился общий праздник – День работников связи и информации, который отмечают 28 июня. СМИ восприняли такую формулировку фактически как отмену профессионального праздника журналистов (о его дате долгое время и без того никак не могли договориться).
"Если будет митинг, я приду"
С 25 февраля 2019 года в Казахстане информацию и связь впервые за девять лет снова разделили, и теперь в правительстве функционирует Министерство информации и общественного развития. Впрочем, руководит МИОР по-прежнему Даурен Абаев, глава бывшего МИК с 2016 года.
Когда начались журналистские волнения, связанные с принятием новых правил об аккредитации, и пошли разговоры о готовности работников СМИ выйти на митинг, сам Абаев заявил: "Если будет митинг, я приду". Неделю спустя стало известно, что митинга всё-таки не будет – местные власти не дали разрешения по дежурным причинам.
Читайте также: Журналистам отказали в проведении митинга, на который обещал прийти министр Абаев
Пока ждали согласования, уже и журналисты, и редакторы высказались: к чему собрания и выступления, если у редакций и без того есть площадки, чтобы высказаться.
Вообще, митинг журналистов – это ситуация щекотливая. Так, к примеру, согласно действующему Закону "О СМИ", журналист имеет право присутствовать по предъявлении удостоверения журналиста в районе стихийных бедствий, на митингах и демонстрациях, а также при иных формах выражения общественных, групповых и личных интересов и протеста. Это распространяется и на те случаи, когда митинг не согласован с властями. То есть если на эту акцию всё-таки соберутся участники, не очень понятно, кого сажать в условный автозак за нарушение общественного порядка. Вы сюда митинговать пришли или осуществлять профессиональную деятельность? В чём разница конкретно в этом отдельно взятом эпизоде?
Это, однако, уже не важно. Санкционированного митинга не будет, на несанкционированный коллеги призывают друг друга не выходить.
Когда я пришла в профессию, профильное ведомство носило пафосное, но какое-то романтическое (может, и деревья тогда были большими) название – МКИОС – министерство культуры, информации и общественного согласия. Названия давно уже нет, но говорить "когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет", по-прежнему хочется.
Без борьбы профессия не выживет
Сейчас у журналистов в Казахстане почти не осталось прав, одни обязанности. Работники масс-медиа перестали быть "четвёртой властью" и превратились в обслуживающий персонал для первых трёх "властей". И я искренне не понимаю, как заманивать в профессию молодых людей, хотя отдаю себе отчёт в том, что журналистика, особенно в наших условиях, – это дело молодых. Но в ней больше нет романтического флёра, нет реализации потребности влиять на умы и судьбы людей. Я не знаю, о чём мечтают сегодняшние студенты журфаков, но у меня совсем нет уверенности в их успешном профессиональном будущем, в той работе для них, которая будет соответствовать амбициям и приносить удовлетворение.
Мои публикации на Informburo.kz подписаны как "Ольга Малышева, журналист", хотя по факту я уже почти пять лет не занимаюсь журналистикой в последовательности "сбор, обработка и передача информации". Нас таких, почти ушедших из профессии, но с сохраненной профдеформацией и постоянной тягой обратно, много. В журналистике тесно, без неё скучно. С такой же сомневающейся коллегой не так давно обсуждали, как идти по этому пути. Он сказала мне: "У тебя есть хотя бы театр, а другим – куда?"
У меня есть готовые варианты: кино, шоу-бизнес, той-бизнес, просто бизнес, сельское хозяйство, домашнее хозяйство и дальше по списку. Или оставаться и биться за свои права. Потому что без борьбы, похоже, профессия уже не выживет.
