Август - месяц отпусков. Но именно в эти дни казахстанский сегмент FB напрягся вокруг языкового вопроса. Дискуссия грозила перейти в перепалку по национальному вопросу. Это уже серьёзная и рисковая тема, к которой надо подходить весьма осторожно и с большой ответственностью. В любом случае национальная тема не должна обсуждаться на бытовом уровне. Быстро потеряем все наши интернациональные достижения.
Весь сыр-бор разгорелся вокруг владения государственным казахским языком.
Должны ли владеть им все?
В цивилизованном мире скажут: да! Владение языком страны пребывания – первый признак цивилизованности и жизненной необходимости. В нашем случае в равной мере всем также надо хорошо овладеть и русским, не говоря о том, что в стране все больше владеющих английским и даже французским – языком любви. Но это уже опции.
В Швейцарии на четырёх языках говорят даже коренные швейцарцы. Может, и поэтому швейцарская гвардия уже больше 500 лет задействована на охране Ватикана. Даже форму они носят, которую им создал великий Микеланджело! Всё сходится.
Есть шуточный вопрос: почему слоны не летают? Ответ неожиданный: попробуйте заинтересовать их материально.
То есть всегда есть экономическое решение проблемы: попытаться заинтересовать материально. Или создать продуманную мотивацию, имея в виду, что в основе мотивации тоже лежат экономические интересы.
В начале 90-х, когда ещё остро не стоял языковый вопрос, в Казахстан прибыли две американки – Рифф из Гарвардского университета и Синди из Техасского. Обе владели основами казахского, но были одержимы желанием изучить его полностью. Синди поехала в простую казахскую семью в Шаульдерский район на юге Казахстана, а Рифф брала уроки казахского в Алма-Ате. Прошло всего 9 месяцев (биологический срок), и они уже свободно владели далеким для них казахским.
В основе этих стараний лежала конкретная мотивация. Рифф изучала роль казахстанского Парламента в демократических процессах и вынуждена была брать интервью не только у депутатов, но и простых жителей страны на их родном языке без участия переводчиков. Синди изучала быт и традиции нашего народа и вынуждена была выезжать в аулы и участвовать в разных событиях и обрядах: неке кию, кыз узату, тои, бет ашар, тусау кесу, кыз куу и т.д. Она уже могла общаться напрямую на казахском и готовить свою диссертацию на основе первоисточника. В обоих случаях присутствовала личная мотивация, проистекающая из университетских условий подготовки и защиты диссертации. (Это у нас можно защитить диссертацию по скрипке, не владея этим инструментом).
Но у них после полного изучения языка возникла непредвиденная ими проблема: круг интервьируемых и беседующих этнических казахов резко сузился – не все говорили на казахском. Возник языковой парадокс: американки обращались на казахском, а им наши отвечали на русском, которым американки не владели. Рифф быстро освоила русский и продолжила исследования, а Синди уехала в Техас с накопленными файлами в Шаульдерском районе.
Подобный случай имел место и в нефтяных компаниях. В правилах мировых нефтяных компаний изучение языка страны, куда направляются менеджеры проекта, которые остаются на несколько лет в этой стране.
Здесь имеет место корпоративная мотивация.
В середине 90-х годов французская компания Тоталь в связи с открытием Кашагана организовала изучение казахского языка в INALCO, куда были приглашены преподаватели франко-казахского из нашего иняза.
Где-то через полгода на встрече с региональным директором этой компании мсье Грувель шепотом спрашивает: а правда ли, что в Казахстане местные спецы не говорят на казахском. Может, зря теряем время и деньги ?
Занятия были отменены. Изучение казахского языка французскими нефтяниками не состоялось. Можем ли мы ожидать знания казахского от других, когда само коренное население не владеет этим языком на уровне официального общения? Абсурдность такой ситуации особенно очевидна, когда члены официальной делегации на встречах и брифингах за рубежом говорят на русском или на английском, но только не на казахском. Если даже наш чиновник заговорит на казахском, то вы не найдете синхронного переводчика.
Вот такой языковый казус, без преодоления которого мы не можем требовать или рассчитывать на знание этого языка другими.
Сейчас идут призывы и дебаты на всех уровнях. Но на этих призывах далеко не уедешь, пока не возникнет экономическая мотивация.
Многие западные компании платят надбавку за знание дополнительного языка: английского, немецкого, французского.
Почему бы не ввести эту формулу в Казахстане?
Причём доплата за знание қазақша должна сопровождаться высокими тарифами, чтобы вызвать живой интерес у всех. И это не дискриминационный, а стимулирующий подход.
Эти надбавки могут дифференцироваться от 50 до 100 процентов к основному окладу. (Может быть, не случайно в понятие "қазақша" вкралось слово "ақша" -деньги)!
По моим подсчётам, за какие-нибудь 3,5 млрд долларов (эквивалент EXPO) бюджетных денег страна полностью овладела бы казахским языком. Может, это и есть формула быстрого освоения языка. На его совершенство не претендую, но задача должна быть разрешена эффективно.
Другой важный вопрос. Пора уже располагать набором качественных аудио- и видеоучебников и самоучителей, избегая придумывания искусственных слов-паразитов. В аэропорту не мог понять слово "кеден" Оказывается, это означает таможню. Казахи никогда не знали таможню и наверняка никогда не было такого искусственного понятия. Впрочем, и термин "әуежай" (аэропорт) является искусственным.
Мне кажется, что наши языковые «переводчики» иногда соревнуются между собой в придумывании новых слов, что порой, кроме него самого, никто другой этим понятием и не владеет. Видимо, формулу материального стимулирования переводчиков за каждый новый казахский термин – надо отменить.
Надо идти по линии упрощения языка, оставляя мировые общепринятые термины без изменений, как и во всех языках, а не по линии его усложнения.
Язык должен притягивать логикой построения, а не отпугивать желающих его изучать.
Тогда небо Казахстана запестрит летающими слонами.
