Генплан развития Астаны может стать приговором столице

В социальных сетях появилась информация о том, что рядом с посольством США будут строить посольства Китая, Узбекистана, Украины, Кореи, ОАЭ и Малайзии. Что это значит для нас? Что этот кусок города теперь можно без тени сомнения списывать со счетов – это последние гвозди в гроб пешей доступности и уличной жизни, потому что здания посольств – это огороженные строения в себе, на долгие метры вокруг себя убивающие уличную жизнь.

Район, представленный замкнутым жилым комплексом Highvill, свободно разбросанными закрытыми зданиями-иконами, недоступными и не представляющими никакого интереса для прохожих, и нефункциональной площадью, и без того был словно руководством по тому, как нельзя застраивать перспективные городские районы.

В основе таких решений лежит принцип зонирования города. Зонирование города отрицает смешение функций в нём – залог успешности любого города, а вместо этого предполагает разграничение этих самых функций.

Закреплено всё это статьёй 48 Закона "Об архитектурной, градостроительной и строительной деятельности". Читаем: "Генеральные планы (схемы развития и застройки) населённых пунктов должны предусматривать зонирование их территорий, определять вид использования конкретной территории, отдельных функциональных зон"…

Законом установлено 11 функциональных зон: жилые, общественные, рекреационные, промышленные и т.д. Такое устройство города предполагает стерильность улиц, отсутствие разнообразия и вселенскую скуку. Из всего этого в свою очередь вытекают культурные, инфраструктурные и экономические трудности.

Вот что на этот счёт говорит визионер-урбанист Джейн Джекобс: "Чтобы понимать крупные города, мы с самого начала должны иметь дело не с отдельными способами их использования, а с комбинациями или смешением этих способов как с сущностным явлением".

Сказав это, нам здесь, как обычно, интересно попробовать обнаружить идеи, к которым восходит принцип зонирования. Прослеживать мысль можно до городов Древнего Рима, а то и греков, но мы возьмём ближе – ХХ век.

1933 год. Афины. Четвёртый Международный конгресс современной архитектуры – CIAM. Конгресс принимает один из самых важных документов в истории градостроительства, градостроительный манифест – Афинскую хартию. Догматичные тезисы этого документа стали аксиомой для многих градостроителей и архитекторов. Английский архитектуровед, писатель Рейнер Бэнэм описал хартию как самый риторический и полностью разрушительный документ.

Хартия так определяла зонирование: это разделение плана города, преследующее цель определения местоположения его различных функций и отдельных жителей. Оно предполагает распределение городского пространства соответственно различным видам человеческой деятельности: жилище, промышленные и торговые центры, территории и сооружения, предназначенные для отдыха.

Считалось, что зонирование привнесёт порядок в город, упорядочит его. Кардинальная реконструкция – вот что было целью конгресса тогда.

Чтобы понять природу хартии, её безоговорочный успех и то, зачем вообще реконструировать города, нужно знать кое-какие уточняющие детали.

Во-первых, конгресс состоял из 24 европейских архитекторов, а европейский город с начала XVIII века ощущался и мыслился, как то описывал Фридрих Энгельс, рассказывая про состояние рабочих в Лондоне: "Каждый большой город имеет свои густо заселённые рабочим классом трущобы, расположенные в одном или нескольких районах. Правда, часто нищета ютится в тесных закоулках в непосредственной близости от дворцов богачей, но обычно ей отведён совершенно отдельный участок, в котором, вдали от глаз более счастливых классов, она должна сама перебиваться, как умеет. Эти трущобы во всех городах Англии в общем одинаковы; это самые отвратительные дома в самой скверной части города, чаще всего вереницы двухэтажных или одноэтажных кирпичных зданий, почти всегда расположенных в беспорядке, с жилыми подвалами во многих из них. Такие домики, состоящие из трёх-четырёх комнат и кухни, называются коттеджами и составляют во всей Англии, за исключением некоторых частей Лондона, обычное жилище рабочего. Улицы здесь обычно немощёные, грязные, с ухабами, покрыты растительными и животными отбросами, без водостоков и сточных канав, но зато со стоячими зловонными лужами. Неправильная, беспорядочная застройка таких частей города мешает вентиляции, а так как множество людей живёт здесь на небольшом пространстве, то легко можно представить себе, какой воздух стоит в этих рабочих районах".

Или, например, Даниель Дефо: "Это настоящее несчастье для Лондона – границы прекрасного города расширяют согласно с прихотью застройщика или в рассуждении пользы населения, и таким образом он разрастается беспорядочно, уродливо, нерационально и непропорционально".

Очевидно, что реформы в таком городе не помогут, поможет только тотальная расчистка и реконструкция. Архитекторы были одержимы идеей впустить в город и жилища свет и воздух.

Во-вторых, здесь важно безусловное громадное влияние тяжеловеса в среде – Ле Корбюзье, который был пионером в CIAM в эти годы.

Всё это означало, что хартия ознаменовала собой тупик: на этом так или иначе на долгие годы остановились эксперименты по выведению идеальной модели города. Так авангардом градостроительной мысли стала ошибочная идея о том, что города поддаются жёсткому планированию.

Такой была экспозиция событий, предшествовавших перекочёвке этого уже рудиментарного принципа в XXI век, в города будущего и наш город в том числе.

Времена изменились, и сегодня очевидно, что зонировать город – значит, подписать приговор его инвестиционному, культурному и экономическому будущему.

Хорошая новость заключается в том, что Астана не сидит сложа руки. Акимат города недавно объявил о своём намерении заказать мастер-план города. Любой уважающий себя город должен иметь мастер-план. Его основное преимущество по сравнению с генпланом заключается в вовлечении горожан.

Вот только остаётся загадкой, какие существуют инструменты реализации решений, принятых в мастер-плане, если речь идёт о частном девелопменте и частной земле.