Посильный вклад в мировой кинематограф внесён. Деньги кончились. Творческая братва тихо разбредается по российским сериалам, собраниям попсы и сонным кабакам. Кризис жанра - налицо.
Однако – позвольте! Позвольте не согласиться! Это у кого денег нет? У нефтедобывающей страны? Средства на любое кино в Казахстане – вещь нажимная и наживная. Достаточно нажать на нужного человека и дать нажиться хорошему человеку – разницы как раз и хватит на то, чтобы снять полнометражное кино! Всего и делов-то.
Что до сюжетов – то они у нас буквально летают по улицам!
Помнится, незабвенный Остап Ибрагимович Бендер, едва появившись в Казахстане, начал по ходу движения литерного поезда увлекать себя и публику (не бескорыстно, конечно) неисчерпаемостью творческого пространства. Наглядно показывая, что нет никакой необходимости "ждать, покуда вас окатит потный вал вдохновения". Главное – смотреть по сторонам. А остальное – наживное, дело техники. Бендер, правда, обращался к акулам пера. Однако искусство кино в творческом отношении очень мало отличается от технологий СМИ. И там, и там всё зиждется на обыкновенной промывке мозгов.
Но – хватит преамбул. Перейдём к кино.
Хотите фильм-ужас? Пожалуйста! Дарю безвозмездно сюжет, которому позавидует любая кинофабрика. Про трамвай-убийцу. В основе, что важно – реальные события.
От приснопамятной истории с алматинским трамваем за версту веет леденящим страхом. Герой, маленький шустрый трамвайчик, имевший трудное трудовое детство, начитавшись классики, решил идти своим путём, соскочил с рельсов, освободился из-под контроля тирана-вагоновожатого, лишился тормозов, и – ну крушить всё и вся в обречённом городе! Попутно заражая бациллой неповиновения и вирусом социального бешенства всё другое движимое железо, встречаемое на пути. Фабула этой коммунальной драмы с любимцем нежных студенток и тихих пенсионеров, тянет на полноценный голливудский триллер.
Доблестные власти (всякие "шерифы", "сержанты", "маршалы" – сюжет, чтобы сто раз не перемонтировть, надо сразу адаптировать к мировому прокату), героическими усилиями (с помощью национальной гвардии и приглашённого на роль валидатора Жерара Депардье), долго искали, потом ещё дольше догоняли, много и метко стреляли и в конце концов нейтрализовали-таки бунтаря, порезав на куски и отправив его на свалку истории. Герои получили награды Конгресса, неудачники – ухоженные места на Арлингтонском кладбище, а главный бессребреник в очередной раз воссоединился с семьёй.
И вот страна славит спасителей. Мир славит страну. Салют Мальчишу! Астана празднует. Алматы – гуляет. Шымкент – торгует с двойной прибылью. И лишь Караганда насупленно даёт угля и сопит своими кочегарками.
Но тут-то и выяснилось, что ничего ещё не закончилось, и злосчастный трамвай-вампир пока не стал металлоломом, успел поперезаразить зловредным вирусом разложения все городские автомобили (даже с самыми престижными номерами), троллейбусы, лифты, вагончики канатной дороги, аттракционы, поезда метро, а особенно – автобусы частно-муниципальных автопарков. Так что отныне никто из законопослушных горожан, выходя утром из дома, уже не ведал – вернётся ли он невредимым обратно к ужину. Потому что по городу-парку раскатывали миллионы зазомбированных машин-убийц, коварно ожидающих своего часа, дабы неожиданно слететь с катушек и злобно разнести всё, что только дерзнёт встать на пути!
Согласитесь – кино с таким острым и захватывающим сюжетом может стать не только самым кассовым фильмом всех времён и народов, но и бесконечным проектом, рассчитанным на сотни ремейков по всему миру. Вы только представьте, к примеру, афишу блокбастера – "Полоумный Трамвай: последняя шпала" Эпизод XXVI. Фильм Тимура Бекмамбетова. В главных ролях Стас Пьеха-младший и Памела Андерсон-старшая. Страшно? Страшно!
Однако чего греха таить, все эти острые сюжеты, рассчитанные на зрителей-полуросликов, в последние годы изрядно достали истинных любителей высокого кино. И какие проблемы? На тех же реальных событиях, взглянув на них под высоколобым ракурсом, легко создать стопроцентный артхаус для самых извращённо-искушённых и идеально-яйцеголовых киноманов. "Гей-история трамвая-недоноска. Прецедент Исаака Шнобельмана." При чём здесь гей? А при чём Шнобельман? Для политкорректности! С прицелом на соответствие критериям Берлинале.
Но в данном случае кино вовсе не "про это". Перед нами кино-провокация – фильм-прецедент. Есть казус – обнаглевший трамвай, потерявший не только ориентацию, но и совесть. Есть принципиальный судья-афроамериканец и целая коллегия цветных присяжных. Есть нелёгкий выбор – понять, кто и в чём виноват. Получается – в чём-то виноваты все. И судья Шнобельман, и прокурор, и адвокат, и уборщица-беженка из-под Одессы, и каждый присяжный в отдельности, и все они вместе, и ещё сотни персонажей, проходящих эпизодами, мимоходами и мелькающих отражениями и тенями. Потому-то приговор выносится одному. Трамваю. И, приговорённый к высшей мере, он навеки исчезает с городских улиц, как главный виновник всех бед и напастей.
А потом опять начинается самое захватывающее. Процесс над отдельным трамваем становится судебным прецедентом. И отправным моментом для кардинальной перемены в принципах всей мировой юриспруденции. Отныне в римском праве наступает алматинская эра. Приговоры в отношении людей уходят в прошлое. Скамьи подсудимых заполняются автомобилями-убийцами, ножами-душегубцами, поясами шахидов, ремнями отцов-садистов, недопитыми бутылками суррогатов, аккуратно расфасованными пачками купюр, изъятых из столов чиновников, крупповскими отмычками и автоматами Калашникова. Вместо людей гуманизирующий карающий меч правосудия крошит орудия и механизмы преступлений. В чреде прогрессивных западных ценностей появляется новая составляющая. Человечество начинает жить новой и чистой жизнью. Тюрьмы для людей превращаются в музеи и кукольные театры, автомобили ссылают из мегаполисов на поселения в специальные зоны, "мерседесы" представительского класса впрягаются в рала и отправляются пахать поля, блатной жаргон исчезает из депутатских запросов и школьного лексикона.
Как вам такой сценарий?
P. S. Сеанс закончен. Теперь – обсуждение.
Не берусь отвечать за всех нынешних горожан, но лично для меня, с исчезновением последних алматинских трамваев, самобытность города, в котором я вырос и который всё равно не перестану любить ни при каких условиях, потеряла ещё одну толику былой прелести. Ржавеющие рельсы – укоризна и упрёк нашим способностям распоряжаться тем, что досталось нам от предков и что всегда было заметным моментом городской ауры. Недаром "алма-атинский трамвай" всегда стоял в ряду самых устойчивых городских словосочетаний. Таких же как "алма-атинский апорт", "алма-атинские тополя", "алма-атинские фонтаны", "алма-атинские арыки".
…Вернётся ли трамвай в город? Вот вопрос, который волнует многих горожан. Если – да, то будем радоваться. А если – нет? Будем радоваться ещё больше! Ведь это значит, что воздух мегаполиса пришёл в такое цветущее состояние, что никакие экологичные трамваи-троллейбусы ему больше не нужны. Зачем? И так дышим чистой амброзией!
