Власть и народ по-разному понимают борьбу с коррупцией

Завершение старого и начало нового года ознаменовалось серией отставок, часть из которых сопровождалась арестами. Непримиримые борьба с коррупцией и защита государственной безопасности набирают обороты и не щадят никого. Этот процесс идёт давно: список осуждённых высокопоставленных чиновников длинный, должности впечатляют. Борьба идёт жёсткая, неприкасаемых нет, в СМИ освещается, но ни в рейтинге восприятия коррупции "Транспаренси Интернешнл", ни в бытовом восприятии казахстанцев существенных изменений нет. В чём проблема?

Мне кажется, это связано с разным взглядом на борьбу с коррупцией со стороны власти и общества. Понятно, что коррупция – это зло, вредящее экономике, стране и гражданам. Но это явление многогранно, и на неё, коррупцию, можно смотреть с разных сторон и по-разному понимать цели и задачи борьбы с ней.

Со стороны власти зачастую борьба с коррупцией воспринимается как борьба за сохранение своего статус-кво, фактически за усиление власти и усиление контроля.

С этой точки зрения, процесс выглядит как социальное обязательство, фактически плата за лояльность населения, что-то вроде "пенсии поднимем, хлеб сделаем бесплатным и с коррупцией будем бороться яростнее". Соответственно, в таком варианте борьбы важно демонстрировать громкие коррупционные скандалы, активно их транслировать в обществе – это путь кампанейщины, он не приносит долгосрочных выгод, зато формирует хороший имидж.

О том, что борьба с коррупцией в Казахстане ведётся именно в этом смысле, говорит ситуация с постоянным переносом сроков обязательного декларирования доходов государственных служащих и три легализации.

Вообще-то госслужащие и их супруги были обязаны сдавать декларацию о доходах ещё в начале нулевых – я сам работал на госслужбе и сдавал эти декларации. В 2007 году, после второй легализации тогдашний премьер-министр поручил рассмотреть возможность введения всеобщего декларирования с 2008 года. В феврале 2010 года был поставлен срок декларирования доходов для госслужащих с 2011 года, для всех – с 2013-го. Чуть позже он был перенесён на 2015 и 2017 годы, соответственно, в 2014 году перенесли на 2017-й и 2020-й, в ноябре 2016-го перенесли на 2020-й для всех. Пока переносили сроки, провели очередную, третью легализацию. Характерно, что в этот раз в основном легализовывали деньги, живую наличность в буквальном смысле – это не незаконные самострои или сараи бедных слоёв.

Так что государство при всей публичности борьбы с коррупцией не спешит перекрывать лазейки и периодически позволяет легализовывать "нажитое непосильным трудом".

В сознании населения коррупция – это не факт дачи или получения взятки, не незаконные доходы – в первую очередь это несправедливость. Несправедливость в судебных решениях, в доступе к различным услугам, в правах и возможностях. Борьба с коррупцией с точки зрения народа заключается в борьбе с несправедливостью, зависимостью от государства, а вернее, конкретного его представителя – чиновника. Здесь подчеркну, что даже традиционный принятый индекс называется индексом ВОСПРИЯТИЯ коррупции, то есть проблема коррупции оценивается через ощущения населения и экспертного сообщества – здесь нет речи о количестве посаженных чиновников, их должностях, размере взяток, величине теневой экономики. Восприятие – это ощущение, насколько сильно справедливость и законность зависит от всяких неформальных и незаконных вещей.

В этом и кроется главное противоречие.

Борясь с коррупцией для сохранения статус-кво, государственная машина публично самоочищается, принося жертвы из числа госслужащих, и пытается усложнить процедуры, повысить прозрачность принятия решений, вовлечь население в принятие решений. Чаще всего это делается совсем топорно: например, устроить обсуждение с общественностью и незаметно "потерять" мнение общественности в окончательной редакции итогового документа или привлечь "общественно-признанных" (диванных) экспертов и перекричать профессионалов в публичном пространстве.

Обществу же не нужны ни эти жертвы, ни неоплачиваемая общественная нагрузка в виде работы вместо или вместе с госорганами, среднестатистическому гражданину вполне достаточно существующих механизмов – маслихатов и Парламента, если они будут работать нормально. Соответственно, общество уже не верит ни в сакральные жертвы, ни в заигрывание с ним, а значит, и не верит в борьбу с коррупцией.

Продолжение взаимодействия власти и общества в существующем формате ведёт в тупик.

Масштаб жертв антикоррупционной борьбы достиг своих пределов – выше премьер-министра и акимов уровней управления практически нет, а общество все ещё недовольно и реальных улучшений не видит. Государству важно пересмотреть свои цели и задачи борьбы с коррупцией и в целом подходы к улучшению работы госаппарата, в противном случае противоречие будет нарастать.

Наше общество за последние пять лет очень серьёзно изменилось, а государство пытается с ним взаимодействовать в старом формате. В итоге мы видим нарастающее социальное недовольство, которое не решить ни экономикой, ни информационной политикой, а только комплексным изменением самого формата диалога, вне зависимости от его темы.

P.S. Поводом, чтобы затронуть эту тему, стала реакция в социальных сетях на отставку председателя правления корпорации "Правительство для граждан". И "либералы", и "государственники", и "про-правительственные" и оппозиционные блогеры, и "ватники", и "западники" вдруг сошлись во мнении, что эта отставка неправильна, работа корпорации (во всяком случае ЦОНов) качественно улучшила взаимодействие людей с госорганами, а проблемы с регистрацией вообще в другом, но никак не в работе ЦОНов. Считаю эту реакцию показательной – обществу не нужны жертвы ради жертв, не нужен откуп от недовольства – нужна реальная работа, и общество может и умеет правильно оценивать, где она ведётся, а где только имитация бурной деятельности.