2018 год выдался невероятно продуктивным для казахстанского режиссёра Жанны Исабаевой. В конце октября был ограниченный прокат её фильма "Отвергнутые" о насилии над женщинами в казахском ауле, он вызвал фурор и ожесточённую сечу в социальных сетях.
А в декабре казахстанские зрители впервые увидели "Свету" – драму из жизни глухонемых. В том же прошлом году Жанна завершила съёмки своей девятой полнометражной ленты "Судьба". Но её до сих пор не увидел зритель.
Судьба "Судьбы"
Вадим Борейко: Жанна, какова судьба "Судьбы"?
Жанна Исабаева: В августе прошлого года закончилось финансирование. И сейчас ищу недостающие деньги. Я даже объявила краудфандинг на ресурсе indiegogo.com. Сбор идёт достаточно вяло, но даже если мы соберём объявленную сумму, то нам и её не хватит. Я не припомню, чтобы у нас активно собирали средства на кино краудфандингом. Знаю случай, когда моим коллегам удалось собрать только тысячу долларов за 45 дней. Я понимаю, почему это так трудно: люди собирают на больных детей, на социально-значимые проекты, и им может быть не до кино.
В.Б. На каком этапе остановился процесс производства фильма – на постпродакшн (период обработки снятого материала: монтаж, редактура, озвучка, запись саундтрека, изготовление компьютерной графики и т. д. – Авт.)?
Ж.И. Постпродакшн в самом разгаре, нужны деньги на него. Но остались и долги за съёмочный период.
В.Б. Как-то у меня вышла новая книжка. Отправился в бывшую редакцию подарить её коллегам. Еду в лифте с девушкой знакомой, она спрашивает: "О чём ваша книга?" Предлагаю ей: "Давайте я кабину между этажами остановлю и подробно вам расскажу, о чём. Мне всего часок понадобится". Это я к тому, что вынужден задать тот же глупый вопрос: о чём фильм "Судьба"?
Ж.И. Я всё время думала: кто же герой нашего времени? Это точно не мифический батыр, точно не мажор, точно не рэкетир. Это молодой парень, чистый, светлый, немного наивный, который в любой, даже самой сложной ситуации ведёт себя с достоинством, потому что у него есть честь. В этом фильме много света и есть первая любовь.
Заложница идеи
В.Б. Жанна, у вас удивительная продуктивность: девять "полных метров" за 12 лет. Она необычна даже для режиссёра коммерческих лент с так называемым "открытым" финансированием, который не испытывает дефицита в средствах. А вы снимаете авторские фильмы, это означает, что не подстраиваетесь под вкусы массового зрителя (честно признаемся, невзыскательные). Чтобы такая лента сорвала кассу, должны сойтись очень многие звёзды, и не только на съёмочной площадке, но и на небе. А у вас некоторые картины – демонстративно "антипрокатные". Каким чудом всё-таки удаётся изыскивать деньги? И не было ли желания, когда приходит новая идея, не выбирать самый сложный маршрут?
Ж.И. Я часто думаю об этом. Во мне идёт постоянная борьба между желанием делать то, что я хочу, и стремлением к широкому экрану, к зарабатыванию денег, к впечатляющим прокатным историям. Сама себя иногда уговариваю: "Жанна, ну хватит уже хоум-видео снимать, давай уже снимать для ширмасс". Заканчивая каждый свой авторский фильм, зарекаюсь: в следующий раз обязательно сниму что-то кассовое. Это же несложно: просто используешь инструментарий того или иного коммерческого жанра и плюс несколько звёзд, а дальше просто техника.
Но наступает момент, когда новая идея захватывает мою голову и ведёт меня. Тащит – и я себе уже не принадлежу. Идея не даёт пойти "налево". Я становлюсь её заложницей. И волей-неволей опять начинаю делать авторское кино. А деньги находить, конечно, очень трудно. Но есть люди неравнодушные.
До 2015 года, когда доллар подорожал в два раза, было проще. А когда произошло несколько девальваций, многие, кто меня поддерживал, сами стали испытывать трудности с бизнесом.
Можно сказать так: мои фильмы выходят вопреки обстоятельствам. В том числе вопреки Министерству культуры. И благодаря неравнодушным людям.
В.Б. Можете кого-то назвать?
Ж.И. Не стану этого делать – это было их условие.
Кадры решают кадры
В.Б. Ваша мотивация снимать авторские фильмы понятна: вас идея тащит. Но я заметил по титрам, что у вас постоянная команда. Соавтор сценария Виктор Немченко. Оператор Михаил Блинцов…
Ж.И. Художник-постановщик Антон Болкунов. Монтажёр Азамат Алтыбасов. Второй режиссёр Кенже Каирбаева.
В.Б. То, что вы держитесь за проверенные кадры, объяснимо. А что заставляет их за вас держаться? Наверняка на ваших фильмах они в роскоши не купаются…
Ж.И. Не знаю, что их мотивирует. Наверное, наша дружба. Многие признаются, что получают удовольствие от процесса работы над моими фильмами.
В.Б. За удовольствие надо платить. Пусть даже временем.
Ж.И. Мы платим, немного, иногда с задержками, но бесплатно никто не работал.
Приведу пример. Когда начала снимать "Судьбу", то пригласила художника по костюмам Елену Яковлеву (Рубанову). Она схватилась за голову: "Ой-бай, у тебя 25 человек одевать, целую толпу!" Обычно же у меня два-три человека, и они в одной одежде ходят. А тут другая история. Говорю ей: "Денег нет, надо что-то делать". А Лена 25 лет работает в кино, лучший художник по костюмам в стране, очень дорогой, и вот она согласилась помочь без денег: "Подберу всё, что нужно из моих костюмов, чтобы деньги не тратить. А гонорар… Найдёшь – заплатишь, нет – можешь не платить". И она всех обула-одела из своих запасов, у неё же свой костюмерный цех. Единственное, пришлось пошить мантию судье и купить форменную рубашку прокурору за 16 тысяч тенге. Я до сих пор с ней не рассчиталась. Но я обязательно заплачу ей и другим: для меня это – дело чести.
Когда положительные герои постоянно убивают
В.Б. Обычно корни и характера человека, и его творчества прячутся в детстве. Вы выросли в атмосфере любви родителей и бабушки с дедушкой, аташка с ажекой вас холили, лелеяли и баловали. Мы не первый раз беседуем с вами, и я всё никак не могу понять истоки запредельной меры жёсткости и даже жестокости ваших фильмов.
Трудно говорить о кино и при этом не спойлерить. Но, раз вы меня просили, не стану этого делать. Так вот, я подсчитал: из семи ваших картин, которые я видел (кроме "Талгата", его нет на вашем YouTube-канале), никого не убивают только в "Ойпырмай" и "Теряя невинность в Алма-Ате". В остальных пяти главные герои лишают жизни девять человек (это если не считать остальных жертв). И при этом все эти главные герои вызывают если не симпатию, то эмпатию, сочувствие. Значит, их, в общем-то, можно назвать героями положительными.
Такая жестокость кажется непривычной не только потому, что вы женщина, она вообще, на мой взгляд, не очень свойственна отечественному кино. Это, скорее, характерно для более дальнего Востока. Не зря говорят: "Китайское кино – это когда все умерли".
Ответ: "Не мы такие – жизнь такая" был бы слишком поверхностным. Или смерть – своя или чужая – это концентрированная реакция на всепоглощающую несправедливость жизни?
Ж.И. Я и сама себе задавала вопрос: почему у меня всё так жестоко и кроваво? Что со мной не так? Потом прочитала в книге Луиса Бунюэля (испанский и мексиканский кинорежиссёр. – Авт.): "Искусство в целом и кинематограф в частности по-настоящему интересуют только две вещи – жизнь и смерть". Даже любовь – это лишь некий инструмент жизни, а иногда и смерти. А вопросы: откуда мы приходим? что тут вообще делаем? куда мы уходим? для чего всё это происходит? – и есть те главные, что должны автора по-настоящему беспокоить. И я сразу успокоилась. Перестала думать, что, может, это я одна такая дефективная.
И потом, повторю: я не выбираю идеи для фильма, я их не придумываю, они сами ко мне приходят. Часто – как протест против чего-то.
Я протестный художник, но никогда не пойду на баррикады: буду сидеть дома и протестовать за компьютером. У каждого свои галеры.
Крона и корни
В.Б. До вас я общался с политологом Досымом Сатпаевым, и он сказал, что наша власть живёт в мире, который напоминает Матрицу, а народ – соответственно, в Зионе, подземном городе, где сохранились носители не искусственного, а человеческого разума.
Ж.И. Это Досым такое сказал?
В.Б. Ну да. Я и подумал: у нас Матрица не является симулякром, она материализована. Это "умышленный город", условно говоря, Астана. А Зион – то, что мы видим в ваших фильмах: аулы и "шаныраки". Когда я смотрел "Нагиму", то понял, что действие происходит в Алматы, лишь когда заметил контур гор, мелькнувших в кадре, – настолько незнакомым оказался город.
Вот два полюса, между которыми – пропасть. И в то же время это крона и корень одного дерева.
В фильме "Бопем" мальчик спрашивает маму: "А почему море умирает? Оно старое?" И та отвечает: "Оно сильно болеет". Я подумал, а может ли заболеть молодая страна, если её корень поражён?
Ж.И. Это вопрос?
В.Б. Это приглашение к размышлению.
Ж.И. Я согласна с метафорой Досыма, описывающей наше жизнеустройство. Если опираться на его дилемму Матрицы и Зиона, то моя задача как режиссёра, как художника – показать всем, что Зион существует, что люди там тоже живут. Показать, как они живут. Что их беспокоит и терзает. Какие чудеса эквилибристики они каждый день сотворяют, чтобы выжить. Как им трудно не потерять человеческий облик. Как сложно даётся выбор. В комментариях на моём YouTube-канале зрители пишут: ваши фильмы интересны, прежде всего, тем, что вы снимаете про те слои, про которые никто не снимает. Потому что их как бы нет. Я пишу летопись нашего времени. Пройдёт лет 20-25, и останется она, а не телевидение. Я как акын: что вижу, то пою. Потому что сама – часть этого Зиона.
В.Б. "Их как бы нет" – действительно проблема. Скажем, казахстанский рейтинг Всемирного банка Doing Business измеряется в основном в Алматы. Научные исследования и социологические опросы проводятся только в городах. А сельская глубинка нигде не учитывается. Полстраны "неучтёнки".
Ж.И. А потом они приезжают в города, харкают на наши тротуары, грабят, режут олимпийских чемпионов и тем самым напоминают: мы же есть. Что ж вы о нас забыли, не дали образования, лишили работы и социальной помощи?
Продолжение следует
И это всё о ней
Жанна Исабаева, член Азиатской киноакадемии, автор сценариев, режиссёр и продюсер полнометражных художественных фильмов:
"Карой", 2007 год ("Неделя критики" международного кинофестиваля в Венеции, приз "За выдающуюся операторскую работу" МКФ в Ханты-Мансийске, номинация "Лучший режиссёр Азии 2007" кинопремии Asian Pacific Screen Awards – "Азиатский Оскар").
"Ойпырмай, или Дорогие мои дети", 2009 год (специальный приз жюри и приз кинопрессы открытого кинофестиваля СНГ и стран Балтии "Киношок", "Приз за лучшую режиссуру" МКФ "В кругу семьи").
"Теряя невинность в Алма-Ате", 2011 год (МКФ в Варшаве).
"Нагима", 2013 год (Gala Presentation МКФ в Пусане, 2013; программа "Форум" Берлинского МКФ 2014; Гран-при МКФ в Довиле, Франция; диплом NETPAC на Московском МКФ, 2014; Гран-при МКФ Zagora, Марокко; Гран-при МКФ "Panorama Internacional Coisa de Cinema", Сан-Сальвадор, Бразилия; Гран-при Golden Hanoman Awards МКФ NETPAC Asian Film Festival (JAFF).
"Бопем", 2015 год (МКФ в Варшаве).
"Света", 2017 год (главный конкурс Токийского МКФ, номинация "Лучшая актриса Азии 2018" кинопремии Asia Pacific Screen Awards для исполнительницы главной роли Лауры Королевой).
"Отвергнутые", октябрь 2018 года.
Автор сценария, режиссёр телевизионных сериалов "Цена свободы", "Отдел особого назначения" для казахстанского телеканала КТК. Автор идеи, режиссёр, продюсер исторического документального цикла "Декоративно-прикладное искусство казахов" для АО "Агентство "Хабар".
