Саркис Дарбинян, юрист "РосКомСвободы": Всплеск запретов вызывает интерес к инструментам анонимизации

История с блокировкой мессенджера Telegram в России получила резонанс не только внутри страны, но и за рубежом. После неоднократных попыток Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, или иначе Роскомнадзора, перестали работать многие платформы и приложения, однако Telegram работу продолжает. Кроме того, 1 июля в России начал действовать так называемый пакет Яровой. Главным аргументом оппонентов законопроекта стало то, что фактически вместо укрепления безопасности будет ужесточён контроль над интернетом.

Одним из ключевых оппонентов такого подхода властей к свободе интернета стала общественная организация "РосКомСвобода", которая занимается пропагандой идей свободы информации и саморегулирования интернет-отрасли. На третьем Центрально-Азиатском форуме по управлению интернетом журналисту Informburo.kz удалось поговорить с ведущим юристом "РосКомСвободы" Саркисом Дарбиняном и узнать, как гражданские активисты могут бороться за свободу в интернете, и какую роль в этом играют СМИ.

– Ваша организация появилась в 2012 году в день вступления в силу в России Единого реестра запрещённых сайтов. А название "РосКомСвобода" было выбрано как стилистическое противопоставление "Роскомнадзору". Чем занимается ваша организация сейчас?

– Когда мы начинали, нашей главной задачей как гражданского сообщества было повышение транспарентности. То есть показать обществу, что именно государство блокирует, какие решения принимаются, как это происходит. Кроме транспарентности, по которой мы пытаемся отражать все реестры запрещённой информации и правоприменение, были подключены дополнительные инструменты.

Один из них – адвокатирование, проведение общественных кампаний, защита в публичном пространстве, создание общественных дискуссий по разным темам. Третье – обучение, повышение навыков пользователей для защиты частных коммуникаций. Четвёртое – это litigation: судебная защита и защита с помощью закона тех общественных прав и общих интересов, которые сегодня есть в Рунете.

– Как вы сейчас оцениваете ситуацию в России в части интернет-свобод?

– Ситуация становится всё хуже и хуже. То, что произошло в апреле (блокировка Telegram в России с последовавшими проблемами в работе других сервисов – Авт.), мы называем первым blackout-ом в России, потому что ограничивался доступ к целым платформам. До сих пор ещё плохо работает Slack и другие известные приложения из-за блокировки Azure и Amazon.

С каждым годом ситуация становится хуже как в части свободы самовыражения и свободы слова, так и в плане приватности. Напомню, что пакет Яровой вступает в силу уже с 1 июля, для операторов связи – с 1 октября. Скорее всего, это приведёт к исчезновению мелких провайдеров и монополизации услуг доступа к Интернету. Со временем, если всё так и пойдет, конечно, блокировать контент и изолировать российский сегмент интернета от глобального будет проще.

Например, что сегодня существенно отличает Казахстан от России – я заметил вечернюю блокировку Telegram: в Казахстане всё делается тихо, никто на себя ответственность не принимает. Но при этом всё делается эффективно, потому что есть один оператор связи, который может достаточно хорошо это делать.

В России есть прозрачность, и мы знаем, кто это делает, мы можем спорить по причинам. Но эффективности не получается, потому что до сих пор работают тысячи операторов связи, которых сложно контролировать. Они имеют разный уровень технического оснащения, и поэтому инфраструктура, которая создавалась годами, пока тяжело контролируется. Видимо, пакет Яровой был призван сгладить эту проблему для российских властей и сделать сеть более контролируемой и подчиняемой.

– Это произойдёт из-за уменьшения числа игроков на рынке связи?

– Естественно, будет меньше игроков, будут учтены все трансграничные точки перехода трафика и его обмена, импорта и экспорта трафика. Пока это сделать никак не могут, мы видим на деле, что Роскомнадзор от бессилия блокировал целые подсети, потому что иначе у него это делать (блокировать Telegram – Авт.) не получалось.

– Как часто вам удаётся достичь успехов во взаимоотношениях с властями? Понятно, что если они считают, что нужно вводить контроль и блокировки, то гражданскому обществу работать сложнее.

– Это правда сложно, и надо понимать, что адвокатирование и судебные тяжбы длятся долго – не один год, а много лет. Соответственно, если вы хотите поменять практику и законодательство, надо "долбить" в одну точку, использовать все возможности.

Медиа, с которыми мы работаем, помогают нам распространять информацию о самых абсурдных блокировках. Естественно, пресс-секретари государственных ведомств и судов всё это читают и принимают во внимание. Мы используем международные инстанции, международные правозащитные организации, суды, то есть "вода камень точит". Надо заниматься, и практика будет меняться. Возможности есть даже в самых непрозрачных странах, где суды полностью слились с органами исполнительной власти. Это, конечно, работает, но требует значительных усилий и терпения.

– Вы работает с медиа, которые поддерживают ваши ценности, или открыты для всех?

– Долгие годы сотрудничества, особенно с крупными издательствами и определёнными журналистами, дают возможность широко освещать какие-то случаи. В России в плане онлайн-СМИ есть ещё определённые свободы и много ресурсов, которые могут освещать альтернативную позицию.

Мы научились делать совместные кампании, и каждый раз определяем, с кем из ведущих изданий работаем. Это обеспечивает нас самым главным – распространением информации среди огромной аудитории, потому что, несомненно, аудитория "РосКомСвободы" намного меньше, чем у "Интерфакса" или "ТАСС", которые нам сильно помогают в этом. Сейчас с нами работают "ТАСС", "Интерфакс", "Ведомости", "РБК". Обычно мы выбираем СМИ по тематике. Если больше про бизнес, то это "РБК" и "КоммерсантЪ". Если тематика общая, то журналисты всех изданий могут писать хорошие материалы. Я думаю, это помогает, и не только в спорах по блокировкам.

– История с блокировкой Telegram рано или поздно закончится, когда закончатся легальные инструменты для апелляций в судах. К чему всё, по вашему мнению, придёт?

– Судя по тому, что сейчас происходит, не похоже, что кто-то готов реально откатить назад законы и даже судебные решения по Telegram. Поэтому, вероятнее всего, это будет как в случае с RuTracker или LinkedIn – их вроде бы заблокировали, но кто-то ими пользуется. То есть это будет такой нонконформистский маргинальный мессенджер, который власть игнорирует. Это один из вариантов развития событий.

Второй вариант хуже. Сейчас очень много зависит от американских корпораций Apple и Google. Ультиматум, выдвинутый им по удалению приложения, они пока игнорируют и молчат. Естественно, если магазины удалят приложения, Telegram больше никогда не станет популярным сервисом в России: количество его пользователей не будет расти, обновления не будут приходить.

Если его начнут эффективнее блокировать, это скажется на использовании, потому что это будут либо обрывы соединения, либо медленная скорость передачи. И сделать так, что Telegram действительно, как говорит Роскомнадзор, деградирует на 70-90% – это возможно. Мы надеемся, что до этого не дойдёт, пока пытаемся делать всё законными способами.

Мы полагаем, что VPN – это не решение проблемы. Многие считают, что если мессенджер работает, то это уже хорошо. Но это лишь временное решение, потому что Иран и Китай своим примером показывают, что VPN тоже можно вполне удачно ограничить. Это вопрос желания, наверное, пока ещё им никто серьёзно не занимался.

Также это не решает проблему с правами, её надо решать на законном уровне теми инструментами, которые у нас есть. Плюс, конечно, гражданский протест, мы тоже его не исключаем – это уличные акции, а также протесты, связанные с использованием российских сервисов, то есть отказ от государственных и пророссийских сервисов. Ганди научил нас мирному протесту, и мы пытаемся всё это переносить в сетевую плоскость и называем это "цифровая сатьяграха".

– Насколько реально заниматься деятельностью по типу "РосКомСвободы" в более закрытых странах, чем Россия?

– Я думаю, это возможно в любых условиях, потому что, чем больше вы публичны и открыты, тем сложнее с вами бороться. Если вы пытаетесь делать это в закрытом режиме, и никто об этом не знает, то вас легче устранить как оппонентов. Когда вы делаете это с большой общественной поддержкой, с вами приходится считаться. Сначала вас могут игнорировать, потом с вами начинают бороться, а потом вы побеждаете.

На мой взгляд, пока в Казахстане нет сильной организации, которая могла бы заниматься этим, аккумулировать силы: и гражданских активистов, и пользователей-волонтёров, и бизнеса, чтобы вырабатывать какую-то совместную позицию по вопросам, связанным с ограничениями.

Неоправданные ограничения надо искоренять и объяснять властям: "Если уж вы хотите фильтровать, то это надо делать максимально прозрачно для всех участников". Прозрачные законы, прозрачные суды, доступные решения, возможности обжалования, правовые инструменты – это то, с чего надо начинать.

– У вашей организации никогда не было проблем с тем, что вас обвиняли в защите иностранных интересов и прочего?

– Нас много в чём обвиняли, и "педофильским лобби" называли, и пиратами, и ворюгами. Понятно, что и многим корпорациям, которые контролируют частные коммуникации, и органам власти не нравится наша деятельность. Мы часто встречаемся с тем, что нам пытаются ставить палки в колёса, но, учитывая, что мы децентрализованная организация, и распределены равномерно, ничего сделать с нами нельзя. Наша сетевая инфраструктура надёжно размещена на безопасных серверах. Поэтому, несмотря на лёгкую критику, серьёзного давления нет, и работать мы можем свободно.

– Как возникла идея "РосКомСвободы"? Как собрались люди с общими идеями, ценностями, которые решили работать в масштабе такой большой страны с огромным госаппаратом?

– До этого мы занимались активизмом в формате "Пиратской партии", и у нас достаточно интересный состав образовался: программист, юрист и бывший госслужащий, офицер в отставке. Мы просто сошлись на том, что не хотим цензуры.

Мы понимали, что после первого закона, который мы называем "Слеза ребёнка" (о защите детей – Авт.), появятся основания для блокировки контента. Ещё тогда мы выступали и говорили, что если сейчас откроем этот ящик Пандоры, то дальше его остановить не сможем: будут новые органы и новые основания для блокировок.

Так и произошло – каждый год их прибавляется по 1-2 органа. Противоправного контента меньше не становится, но зато растёт количество блокируемых сайтов.

– При блокировании контента в интернете есть два подхода: "белые" и "чёрные" списки. С вашей точки зрения, что вводить всё же было бы лучше?

– "Белые" списки – это ужасно, это переход от позиции, что разрешено всё то, что не запрещено. Чтобы попасть в такие списки, сайтам, скорее всего, придётся проходить какие-то этапы согласования с государством. Не все туда попадут, надо будет идеологически выдерживать какую-то тематику, быть толерантным. Для СМИ это почти самоубийство, потому что можно забыть про свободные медиа, не говоря уже о других ресурсах, которые иногда находятся, скажем так, на грани законности.

Не надо забывать, что многие ресурсы, которые мы используем, были когда-то пиратскими и стартовали за счёт агрегации пользовательского или авторского контента, будь то "ВКонтакте" или Youtube. Все с этого начинали. Если вы будете душить стартапы с самого начала и не позволять им работать в сети, то, конечно, никакого развития интернета, бума и создания новых сервисов не произойдёт.

– Есть мнение, что, чем больше сервисов и сайтов блокируют, тем больше это вызывает у людей интереса и приводит к росту цифровой грамотности. Вы согласны с этим?

– В этом есть определённая правда. Никто не сделал для образования российских пользователей больше, чем Роскомнадзор. Каждый очередной всплеск запретов и ограничений вызывал повышенный интерес к инструментам, связанным с анонимизацией и шифрованием трафика. По нашим подсчётам, только за май 2018 года в России от 50 до 100 тысяч пользователей установили VPN-сервисы. Также виден рост интереса к Tor: Россия сейчас занимает одно из первых мест по скачиванию этого браузера.

Всё это говорит о повышении у людей интереса к обходу ограничений, о том, что люди не согласны с проводимой государством информационной политикой. Несмотря на плохие последствия, о которых мы с вами говорили, хорошо, что это толкает людей к повышению своей грамотности, толкает инженеров к созданию новых инструментов, технологий и даже протоколов, которые уже более устойчивы к ограничениям. Всё это в результате приводит к развитию чего-то нового.