Мирас Дауленов, президент Нархоза: Как получить профессию будущего

Мирас Дауленов с 1 июня занимает должность президента Университета "Нархоз". До этого он работал вице-министром образования Казахстана. В интервью Informburo.kz новоиспечённый руководитель вуза рассказал об основных трендах на рынке образования, о том, как вузы адаптировались к дистанционному формату и как теперь они будут возвращаться в офлайн. Также мы говорили о профессиях будущего и о вакцине QazVac.

– Мирас Мухтарович, пандемия стала тяжёлым испытанием для сферы образования. Однако она дала мощный толчок развитию дистанционных технологий. Как вы можете оценить эти изменения? Пройдя через множество испытаний, на какой уровень вышло дистанционное образование и какое у него будущее?

– Действительно эти полтора года для системы высшего образования Казахстана и не только Казахстана стали большим стресс-тестом. И надо признать, что наша система прошла это испытание с достоинством.

Вы помните, что в начале марта прошлого года ВОЗ официально объявила о пандемии коронавирусной инфекции, 13 марта в Казахстане выявили двух первых заражённых, а 16 марта было объявлено чрезвычайное положение. В этот же день вузы Казахстана перешли на дистанционный формат. Межведомственная комиссия приняла решение, что школы перейдут на онлайн в апреле, а вузы – сразу же, потому что они были лучше подготовлены. Дело в том, что высшие учебные заведения к тому моменту уже использовали LMS (Learning management system) – электронные системы управления образованием, в том числе прокторинг, антиплагиат. Принципиальное отличие было в том, что ранее эти цифровые решения использовались в дополнение к очному, но не как не основной инструмент взаимодействия студентов и преподавателей. Когда сказали, что нужно этот инструмент переводить в основной режим, в боевой режим, конечно, был шок.

Я в тот момент работал вице-министром образования и науки и входил в МВК. Три раза в неделю мы проводили совещания с ректорами – нужно было скоординировать работу вузов по переходу на дистанционку. Мы давали пошаговые алгоритмы: как организовать процесс обучения, как проводить экзамены, защиту дипломных работ. Помимо того, что МОН давало ориентиры, мы ставили на каждую такую встречу с ректорами сессии по обмену опытом.

В тот момент вузы забыли о конкуренции и начали сотрудничать между собой. Они открыто рассказывали о своих проблемах, и мы все вместе думали, как их решить.

В итоге экзаменационные работы были переведены в онлайн-режим, а ректоры некоторых вузов приняли решение о суммативном оценивании без экзаменов – это по опыту ряда зарубежных вузов, даже Оксфордский университет тогда не проводил экзамены.

В следующем семестре осенью мы внедряли уже учёбу в комбинированном формате: практические, лабораторные работы нужно было вернуть.

МОН вместе с проектным офисом "Адал білім" разработало чек-лист по 105 параметрам, касающимся готовности контента и преподавателей, а также всех бизнес-процессов. К примеру, если раньше заявления от студентов о проживании в общежитиях принимались только в бумажном виде, то в период пандемии мы помогли вузам перевести эту услугу и многие другие в цифровой формат.

Раньше, как помните, вузы открывали центры обслуживания студентов по примеру ЦОНов, перевязывали ленточки. Во время пандемии ЦОСы потеряли актуальность, вузы начали развивать мобильные приложения, чтобы взаимодействовать со студентами. Некоторые университеты создавали собственные приложения, кто-то наладил эту работу через Telegram-боты.

В Казахстане государство финансирует вузы только через систему грантов, даже государственным университетам никакой другой поддержки не оказывают. И при этом

в период пандемии вузы за свой счёт стали наращивать серверные мощности, предоставлять помощь студентам и преподавателям – выдавали компьютеры тем, у кого их не было, покупали лицензии на нужные для онлайн-обучения программы.

Я был впечатлён тем, как вузы в трудный период оказывали друг другу поддержку, делились лайфхаками, технологиями. К примеру, IT-университет помогал налаживать LSM. А когда Сатпаев университет не мог провести для проживающих в Актау студентов практические занятия, Есенов университет открыл для них свои лаборатории. Эта кооперация между вузами показала, что в условиях стрессов взаимодействие помогает выжить.

– А как система образования переживает сейчас новый шок – возвращение в офлайн?

– Сейчас, когда вузы возвращаются в традиционный формат, это вовсе не значит, что нужно откатиться обратно к 15 марта 2020 года.

Полностью отказаться от достижений пандемийного периода было бы огромной ошибкой.

Сейчас, к примеру, не нужно снова требовать распечатанные дипломные работы с живыми синими печатями и так далее.

К примеру, лекции, как показала практика, очень трудно проводить в режиме видеоконференции, потому что преподаватель не может полностью завладеть вниманием учащихся. Однако для больших потоков в 300-400 человек разумнее проводить лекции в онлайн формате.

Экзамены в асинхронном формате тоже доказали свою эффективность. Преподаватель загружает в LMS задание, а после выполнения – проверяет через системы антиплагиата.

Раньше предполагалось, что студенты не получают информации из других источников, они приходят за информацией в вуз. Сегодня университет уже не может быть эксклюзивным источником информации, потому что в условиях пандемии студентам нужно было искать информацию, и они научились это делать. Они сейчас могут посмотреть в Сети даже лекции преподавателей Гарварда. В этих условиях преподаватель становится для учащегося проводником в потоке информации, модератором процесса обучения.

– Вы полагаете, что будущее за дистанционным обучением?

– Нет, я сторонник традиционного формата, но с элементами дистанционного обучения. Полностью удалённая учёба подходит людям, у которых уже есть высшее образование, кто получает вторую специальность или учится в магистратуре, докторантуре. А для юных студентов бакалавриата очень важно погружение в академическую атмосферу.

Вуз не просто даёт знания, он решает гораздо более важную задачу социализации человека, воспитания его, с тем чтобы он стал профессионалом. Именно поэтому ведущие мировые университеты, те же "Оксфорд" или "Гарвард" до последнего откладывали введение дистанционного формата.

Моё мнение подтверждают многие родители, у кого один ребёнок учился минувший год дистанционно, а другой – ходил на занятия. Они рассказывают, что студент на домашнем обучении стал замкнутым, у него асоциализация, и сейчас ему будет очень сложно вернуться обратно в аудиторию.

Мой основной тезис: дистанционное образование не сокращает, а наоборот, увеличивает неравенство. Потому что пока не так много вузов, которые способны качественно обучать дистанционно.

Как я уже сказал, мы в МОН анализировали, как вузы справлялись с новыми реалиями. В целом высшее образование выдержало это испытание. Но у некоторых были проблемы с элементарными задачами – вместо контента, адаптированного для студентов, они делали скриншоты книг и загружали в LMS. Зачем это делать, когда студент может сам эту книгу взять в электронном формате и прочесть?

– Как же всё-таки будут учиться студенты Нархоза в новом учебном году?

– Почти все студенты Университета "Нархоз" вакцинированы. Они понимают, что вакцина нужна не только для защиты собственного здоровья, но и для защиты окружающих.

Во-первых, в университет могут войти только учащиеся с "зелёным" или "синим" статусом в приложении Ashyq. Для тех, у кого будет "красный" или "жёлтый" статус, мы организуем дистанционное обучение.

Во-вторых, и педагоги, и студенты будут носить маски во время занятий.

В-третьих, мы вводим плавающее расписание: один поток начинает учиться в 8 часов утра, второй – в 8.15 и так далее. Это поможет студентам меньше встречаться друг с другом на переменах.

Кроме того, лекции для больших потоков будут проводиться онлайн.

– Давайте вернёмся к вашему опыту работы в министерстве. Расскажите, пожалуйста, как пережили эти полтора года школы? Насколько детям сложнее учиться дистанционно, чем взрослым?

– На школы легла огромная нагрузка. Они были менее готовы, чем высшие учебные заведения. Кроме того, школьникам намного труднее сконцентрироваться при учёбе дома. Но я хочу отметить, что онлайн учились далеко не все казахстанские школьники. В СКО, к примеру, 70% школ – малокомплектные, они учились в традиционном формате. Вы, наверное, видели облетевшие соцсети фотографии детей, которые залезли на крышу, чтобы поймать интернет. Мы провели проверку, выяснилось, что это были ученики как раз малокомплектных школ, которые не уходили на дистанционку, и интернет им для учёбы не был нужен.

Городским школам пришлось труднее.

Однозначно, для школ подходит только формат традиционного обучения.

Потому что некоторые дети, приходя в школу, ещё не умеют писать и читать, разумеется, им очень сложно разобраться в том, как работает образовательная платформа, как там поднять руку, включить или выключить звук. Все эти цифровые решения изначально создавались для взрослых, а не для обучения школьников.

Тот урон, который нанесло онлайн-образование знаниям школьников, нам ещё предстоит оценить. Мы ощутим последствия пандемии не сейчас, позже – когда нынешние школьники пойдут в вузы.

– Очень быстро меняется рынок труда. Роботизация убивает некоторые профессии и даёт жизнь новым. Как перестраивается система образования и, в частности, Нархоз? Какие новые профессии введены в учебную программу? Какие, наоборот, исключены?

– Действительно, многие профессии скоро исчезнут. К примеру, оценщики. У нас в Нархозе есть пока такая специальность, но мы думаем о том, чтобы это направление переформатировать. По сути оценщик – это специалист, который сравнивает некий объект с рынком и делает вывод о том, какова его цена. Сейчас это способны делать программы. Рутинную работу бухгалтеров также способны выполнять машины. На смену этим специальностям должны прийти финансовые аналитики, которые могут не только просчитывать то, что происходит на рынке сейчас, но и делать прогнозы, понимать, куда рынок движется.

Считаю, что нужно готовить специалистов на стыке дисциплин. К примеру, не просто юристов, а юристов со знанием методов финансового рынка, экономики.

У нас в Нархозе есть пул дисциплин, из которых студент может сам формировать свою программу обучения. Юрист может брать IT-дисциплины, экономисты могут изучать корпоративное право. И выпускаются наши студенты с разными профайлами.

Роботы действуют по алгоритмам. Поэтому появится спрос на разработчиков алгоритмов по конкретным направлениям. Сейчас сделка слияния/поглощения компаний занимает у команды юристов несколько месяцев. Был разработан алгоритм, который провёл эту сделку за 72 часа. Спрос будет не на людей, выполняющих бумажную работу, а на тех, кто пишет алгоритмы. Поэтому юрист должен обладать IT-навыками.

Спрос идёт на людей, которые сильнее в экономике, праве, маркетинге, но имеют IT-навыки. Мы за то, чтобы эту когорту больше готовить, чем просто айтишников. Да, у нас есть IT-школа. Но мы там не готовим просто айтишников. Мы готовим людей, которые могут завтра прийти на рынок и решать мульти задачи.

В этом году наибольшей популярностью среди абитуриентов пользовались такие образовательные программы как "Цифровой менеджмент" и "Цифровой медиа-дизайн". Это как раз программы подготовки айтишников с навыками управления и координации процессов.

– Каково было вернуться в частный сектор после работы в Министерстве образования и науки?

– Полтора года в министерстве стали для меня отличной школой. Я благодарен министру образования Асхату Аймагамбетову за этот опыт. Хотя и зарплата там была ниже, чем в частном секторе, и ответственности больше. Но это был невероятный опыт.

Я занимался не только сферой образования, но и наукой – в частности курировал разработку вакцины QazVac. Я уверен в качестве этой вакцины и, разумеется, именно ею и привился.

Возвращение в частный сектор также оказалось очень интересным. Возглавить Нархоз – новый и очень важный опыт.