Пираты XXI века
Вадим Борейко: Макс, тема воровства контента в интернете – конечно, не у одного вас головная боль. Это часть большой проблемы – нарушений интеллектуальных прав, и не только во Всемирной паутине.
Надо признать, за последние три десятилетия сферы пиратства постепенно сужаются. Мы помним, что в начале 1990-х целые телеканалы транслировали "тряпичные" копии голливудских блокбастеров. Сегодня это кажется первобытной дикостью. В новом веке случались и суды по поводу копирайта. Один наш портал разместил у себя без спросу контент целой сетевой энциклопедии, но её правообладатель, подавший иск, не сумел доказать нарушение авторства. А несколько лет назад юрист Темирлан Тулегенов, который специализируется в области авторского права, выиграл процесс против журнала, опубликовавшего на обложке позаимствованную из Сети фотографию, сделанную его клиентом. Как видим, через пень-колоду, но цивилизованность проникает и в область интеллектуальной собственности.
Однако ситуация осложняется тем, что в обществе высок уровень терпимости к воровству вообще, а уж к краже контента в интернете – и подавно: он кажется чем-то эфемерным, что нельзя потрогать руками, а значит, это невозможно считать имуществом и взять его не зазорно. Яркий пример – деятельность популярного казахстанского блогера, от чьей фамилии даже изобрели глагол-неологизм, синоним слова "украсть". Несмотря на то что он был не раз, не два и не десять уличён в плагиате, у него десятки тысяч подписчиков в "Фейсбуке" и сотни тысяч в "Инстаграме" (не могу сказать, сколько точно: товарищ меня забанил), которые снисходительно относятся к проделкам своего кумира и не видят в них ничего такого.
Вы первый в Казахстане, кто выиграл суд по воровству фотоизображений в интернете. Расскажите, когда вы впервые заметили, что ваши снимки начали юзать в коммерческих целях, и когда вас начало это доставать.
Максим Золотухин: Как только у нас появился интернет, а у газет возникли электронные версии, так сразу всё это и началось.
В.Б.: Процесс активно пошёл в конце прошлого – начале нынешнего века...
М.З.: ...и достиг апогея к 2013-2014 годам. Закон "Об авторском праве и смежных правах" у нас был (принят 10 июня 1996 года. – Авт.), но не очень хорошо эти права регламентировал, и в него с тех пор регулярно вносятся дополнения. А к тому моменту ситуация оказалась трагической настолько, что фотожурналистика благодаря этому (повальному заимствованию снимков в интернете. – Авт.) стала умирать. Никому уже было неинтересно создавать собственный фотоконтент. Какая разница? Ты его создашь, выложишь в интернет с какими угодно пометками: "защищено авторским правом", "можно воспроизводить только с разрешения редакции", "перепечатка запрещена", – а он всё равно моментально появляется у всех. В то время и издатели, владельцы информации, и редакторы, и журналисты, и сами фотографы смотрели на это сквозь пальцы. И в этот момент произошёл перелом. Редакциям стало невыгодно держать фотографов: зачем они, если иллюстрации можно бесплатно взять из интернета? А этот процесс никто не контролировал.
Я ушёл из прессы в 2009 году, занялся совершенно другой съёмкой – более видовой, художественной, пейзажной. И поначалу не обращал внимания на "заимствования" – до тех пор, пока в конце позапрошлого года у меня просто перестали покупать фотографии: к услугам потенциальных заказчиков была бездонная Сеть. Мне говорят: "Ты выложил фотографии в интернет, и мы их взяли". Во-первых, нигде не написано, что вы можете взять бесплатно, а во-вторых, много где стоит предупреждение: "Фотографии защищены авторским правом". Но на это никто не смотрел, и снимки использовали как хотели. Хотя последняя редакция закона чётко регламентирует, что делать можно, а что нельзя.
Начнём с социальных сетей. Выставляя фото в аккаунте, я автоматически соглашаюсь на условия той или иной соцсети: любой пользователь может сделать перепост. Или распечатать и повесить дома, в единичном экземпляре для непубличного использования. Это не запрещено. Но когда тот же снимок берут из "Фейсбука", затирают логотип и публикуют у себя на сайтах без указания авторства – это уже нарушение закона. Любое коммерческое использование материала, взятого из интернета, возможно только с прямого разрешения автора.
В.Б.: То есть тут ключевые слова – "коммерческое использование".
М.З.: Да. И второй момент. СМИ имеют право брать фотографии из интернета без выплаты гонорара автору и без его уведомления, но с обязательным указанием имени автора и источника цитирования. Эти две нормы регулируют взаимоотношения автора и того, кто публикует его работы. Поэтому если я продаю фотографии какому-то сайту, банку, любой организации, даже частному лицу, которые получили у меня по договору права, они публикуют их на своих ресурсах и пишут: "Фото Максима Золотухина". Но бывает, что люди заходят на эти сайты, берут фото, отрезают значок копирайта и дают у себя без указания авторства. Когда их спрашиваешь: "Зачем вы это сделали?" – ответ один: "Ну это же из интернета". – "А вы закон читали?" – "Закон можно по-разному толковать. Вы докажите, что это ваше фото".
Но ничего доказывать не надо, всё предельно просто: по нашему закону автором считается тот человек, который заявил о своём авторстве. Допустим, я сейчас на салфетке нарисую любую рожу, распишусь – и авторство этой картинки не будет подлежать сомнению. То есть авторство не доказывается, оно подтверждается. Если у вас есть сомнения на этот счёт, приведите другого человека, который заявит обратное.
Проклятые расхитители интеллектуальной собственности
В.Б.: Иными словами, бремя доказывания на авторе не лежит. Кто были те проклятые расхитители интеллектуальной собственности, с которыми вы столкнулись? Как вы стали с ними бороться и с каким успехом?
М.З.: Массовым явлением воровство фотографий стало с появления в соцсетях так называемых пабликов. Это страницы, которые сами никакого контента не создают – они паразитируют на чужих аккаунтах, оттуда дёргают тексты, фото и у себя публикуют. И очень часто, опять же, без указания авторства.
В.Б.: Вы имеете в виду сетевые группы?
М.З.: Да, их очень много развелось. А некоторые компании берут иллюстрации из этих пабликов в рекламных целях. Когда предъявляешь претензии фирмам, те пожимают плечами: а мы вот отсюда взяли. Начинаешь объяснять администратору паблика, что по закону их страница – такое же средство массовой информации, как и любое другое и на неё распространяются все требования закона о СМИ. Поэтому, будьте любезны, либо оплатите, либо я буду с вами бороться. Сейчас я уже нервы на объяснения не трачу, за исключением вопиющих случаев. Если в любой группе вижу свою фотографию, на которой я не указан как автор и срезаны мои логотипы, просто пишу жалобу в администрацию Facebook или Instagram (в соцсети "ВКонтакте" немного сложнее, она ещё не дозрела до понимания авторского права): "Я автор, этот контент взят без моего спроса, опубликован с нарушениями, вот доказательства". В течение суток контент удаляется.
В.Б.: А группа подвергается санкциям?
М.З.: Если будет несколько подобных обращений, страницу удалят, и для её восстановления надо будет провести переговоры с авторами, чтобы они свои жалобы отозвали.
В.Б.: С пабликами ясно. Кто ещё нарушители?
М.З.: СМИ – практически все. Если взять средства массовой информации, существующие в Казахстане, имею в виду сайты – как самостоятельные, так и газет, информагентств, телеканалов, то на моих фотографиях так или иначе попадались процентов девяносто пять.
В.Б.: Как вы популярны в народе!
М.З.: Когда берут одну-три фотографии и ставят без подписи, я не обращаю внимания, но если количество публикаций превышает допустимый уровень – от пяти и выше, я начинаю переговоры. Пишу письмо: вот факт нарушения; вы преступили такие-то нормы закона; привожу сайты, которым я продал фотографии и откуда они взяты; оттого что не указан автор, я теряю не только возможный гонорар, но и косвенную выгоду в виде упоминания моего имени. Я свободный фотограф, зарабатываю тем, что продам, соответственно, если люди не видят автора, они ко мне не обращаются. А воровство имеет характер цепной реакции: один взял – и пошло-поехало. В результате у меня есть кадры, которые украдены по 5-6 тысяч раз. Это ужас просто! Если посчитать минимальные суммы неполученного гонорара и учесть, что я очень плодовит и мои фотографии пользуются повышенным спросом, то по факту я просто миллионер долларовый. Должен был быть. А в результате тружусь не покладая рук, какую-то известность в интернете имею, но материальной отдачи с этого практически нет.
В.Б.: Наверняка ещё ваши работы берут "за так" туристические и рекламные компании, я часто вижу их на заборах, которые огораживают стройплощадки.
М.З.: Назовите любую сферу, где работают с фотографией, – везде мои снимки используются незаконно.
Вежливое принуждение к деньгам
В.Б.: Вы начинали свою борьбу с мирных переговоров. Был от них прок?
М.З.: Конечно.
В.Б.: Удавалось вышибать деньги?
М.З.: Ну почему сразу вышибать? Мы договаривались. Я говорил: есть факт нарушения, прошу оплатить по моему тарифу. Тариф выставлял несколько завышенный, потому что я не знал, где ещё нарушителем были использованы мои фотографии, но включал в эту сумму также свои работы по обычной цене. Как правило, все входили в положение. И мы заключали договор на неисключительное использование моих снимков (исключительное бывает, когда я работаю по чьему-то заказу). Всё – я выставляю счёт, мне оплачивают, я высылаю фотографии, конфликт исчерпан.
В.Б.: И много было мирных исходов?
М.З.: Достаточно. Больше десяти.
В.Б.: Порядок сумм можете назвать?
М.З.: Стоимость работы – от 20 до 100 долларов (обозначаю в валюте, потому что вся техника оценивается в долларах; все расчёты потом, естественно, в тенге). За один заимствованный кадр я выставлял по $100, если мне шли навстречу, я за эту сумму предоставлял большее количество фотографий, в зависимости от того, как мы договаривались.
В.Б.: У вас интересный способ воспитания законопослушания у клиентов – взаимовыгодный.
"И тогда мне бросили в лицо горсть мелочи"
М.З.: Были и другие ситуации. Одна строительная компания взяла мой кадр, сделала рекламный баннер и разместила его в соцсетях. Я дозвонился до гендиректора: так и так, вы нарушили, это стоит 20 долларов. Тянули резину и кормили завтраками, наверное, полгода. Тогда я сообщил им, что подаю в суд. Через 15 минут приехала очень дорогая машина, мне в лицо тенговой мелочью бросили эти деньги и уехали. То есть сумма, потраченная на бензин, была больше, чем мне бросили в лицо. Но... я собрал эти деньги. Потому что я их заработал. С тех пор прошу за украденный снимок не 20, а 100 долларов.
В.Б.: С той компанией вы больше не сталкивались?
М.З.: Нет. Думаю, что они прогорели, потому что больше никогда их не видел.
В.Б.: Возможно, сработал закон кармы.
М.З.: Ситуация всегда происходит одна и та же. Кто виноват в воровстве? Или дизайнер, которому поручили сделать красиво, или рекламное агентство, которое наняли банки или крупные компании для ведения корпоративных страниц в соцсетях. А рекламщики деньги, выделенные для приобретения иллюстративного материала, положили в карман, а фотографию взяли из интернета. По закону же за кражу контента в Сети отвечает тот, чей логотип размещён на странице или сайте. То есть фирма, которая оплатила услуги и ни сном ни духом о воровстве. В этом случае я говорю, что мне будет приятно, если накажут тех, кто это непосредственно сделал. Пусть виновники меня ненавидят, но в следующий раз так не поступят.
Как-то одна контора похитила большое количество моих фотографий. Я не стал шуметь, мы разобрались, и они просто повесили долг на человека, который украл, – у него вычитали сумму из зарплаты.
"Апчественная" кружка
В.Б.: Сам я в последние годы регулярно сталкиваюсь с тем, что контент режут на ходу, как подмётки. Работая в 2012-2015 гг. в Forbes.kz, постоянно натыкался в Сети на любителей поживиться эксклюзивом моего издания, когда на других ресурсах перепечатывались целые статьи вместе с заголовками и иллюстрациями то без ссылки на наш сайт, то с неактивной ссылкой в конце. Обычно я звонил редакторам-щипачам, изливал на них потоки громкой обсценной лексики (чтобы поостереглись со мной связываться впредь) и добивался удаления украденного контента.
И сейчас у меня, да не у меня одного, частные сайты нередко заимствуют из Facebook посты (когда цитаты, когда целиком) и фотографии. Причём не только не платят, но и не считают нужным спросить разрешения.
М.З.: Ещё и оскорбляют, когда обращаешься к ним.
В.Б.: Меня оскорблять не рискуют, потому что знают: прилетит сторицей. Но порой не ставят фамилию. Так что ваше возмущение мне понятно. Однако я предпочитаю не связываться, не пускаться в разбирательство. Потому что знаю: если займусь – чревато большой потерей времени, а это мой главный актив и богатство. А вы времени решили не жалеть и в суд подали, видимо, совсем допекло. Пожалуйста, расскажите про это дело в подробностях.
М.З.: Я обратился в суд с иском на одно крупное деловое издание, у которого есть печатная версия и сайт в интернете. Там было опубликовано семь моих фотографий без указания авторства и даже источника, откуда их взяли. Я написал в редакцию письмо с просьбой оплатить. Редактор мне ответила, что я никто, звать меня никак и они имеют на это право.
В.Б.: Чем мотивировала?
М.З.: Сказала, что это интернет.
В.Б.: Ага, "апчественная кружка", как говорил Фёдор Михалыч.
М.З.: На мои обычные аргументы: "почитайте закон и т.д." – внимания не обратили. Потому что все знают, как сложны и длинны судебные тяжбы. И большинство, как и вы, не хочет связываться. Но у большинства, наверное, есть другие доходы. А я к тому времени потерял смысл существования: всё, что я делаю, моментально разлетается по интернету. Без какой-либо для меня отдачи – материальной и... Впрочем, я человек не гордый, поэтому будем говорить только о материальной части.
"И тогда я подал судебный иск"
М.З.: В общем, мои аргументы не подействовали, мне посоветовали написать генеральному директору, я так и поступил. Тот ответил, что их юристы полностью следят за контентом. Что моя позиция неверна в корне. Что "мы с вами дел никогда не имели и иметь не будем".
Как человек не гордый, но справедливый, я всё-таки посчитал: наверное, стóит, чтобы они какие-то дела со мной поимели. И подал в суд. Тем более что я являюсь членом попечительского совета одного благотворительного фонда, и этот фонд оказал мне поддержку.
В.Б.: Юридическую?
М.З.: Да. Фонд работает с детьми, мои фотографии используются на занятиях, все календари и книги, которые у меня выходят, я им передаю.
На суде я выступал сам. Все аргументы, которые приводились ответчиком, были смешны. Началось с того, что все фотографии с сайта они удалили и сказали: "О чём вы говорите? Ваших фотографий вообще никогда не было".
В.Б.: Действительно смешно. Не знают, что такое скриншот или кэш-копия?
М.З.: Я не оперировал ни скриншотами, ни кэш-копиями: сделал пересъёмку монитора, на котором были страницы сайта с украденными фотографиями, в режиме RAW, в котором снимки подделать невозможно. А также видеосъёмку.
Видеофиксация правонарушения – точно такая же, как если бы я ехал на машине и снял происшествие на видеорегистратор: это является доказательством.
В.Б.: Значит, судья принял ваши доказательства как обладающие свойствами относимости, допустимости и достоверности.
М.З.: А почему нет? Я имею право защищать свои законные интересы любыми доступными по закону способами. У судьи вопросов не было – ни по авторству, ни по существу нарушения.
Компенсация – 225 тысяч тенге за каждое украденное фото
В.Б.: И что суд постановил?
М.З.: После шести или семи заседаний мне присудили за каждую из семи фотографий по 225 тысяч тенге. Это минимальная сумма компенсации за единицу украденного контента, которую наш закон позволяет.
В.Б.: А максимальная?
М.З.: 38 миллионов тенге.
В.Б.: То есть вам дали по самому минимуму.
М.З.: Здесь цель была даже не столько наказать материально, а чтобы люди поняли: дело с автором надо всё-таки иметь, когда он обращается.
В.Б.: Но всё равно вы получили больше полутора миллионов. Если быть точным – 1 миллион 575 тысяч тенге.
М.З.: Я считаю, что это вполне нормально. Когда было вынесено решение, со мной связался генеральный директор издания и сказал, что он его принимает и на апелляцию подавать не собирается. Мы встретились, поговорили, они оплатили всю сумму.
В.Б.: Интересно, как быстро?
М.З.: В течение недели. Я получил эту сумму на карту и оплатил налог. Всё. Больше никаких претензий у меня к этой конторе нет.
Бывают в жизни совпадения
В.Б.: Макс, когда весной, сразу после процесса, вы мне рассказывали эту историю, то упомянули, что в ответе редактора по отношению к вам проскочило слово "вымогательство".
М.З.: Да. Проскочило. Я не стал сильно давить на это, хотя мог отдельный иск подать за оскорбление. Но зачем, если вопрос решился и передо мной извинились.
В.Б.: За это слово тоже?
М.З.: Да. Мне в целом принесли извинения.
(В середине весны, вскоре после процесса, в издании сменилось руководство. У меня нет серьёзных оснований увязывать эти события как причину и следствие: хронологические совпадения никогда нельзя сбрасывать со счетов. Тем не менее редактор писала в "Фейсбуке", что её уволили "по политическим причинам". – Авт.)
Самое главное – не бояться отстаивать свои права
М.З.: Тут ещё важно сказать, что с 2015 года воровство интеллектуальной собственности считается уголовным преступлением. Я пока эту статью не изучал, потому что не собираюсь прибегать к столь радикальным мерам. Но человек, совершивший это правонарушение, может сесть на реальный срок. В тюрьму. За одну фотографию.
В.Б.: Ну что ж, прекрасный и поучительный кейс, я считаю. А что вы сами для себя вынесли из этого дела, кроме компенсации?
М.З.: Я уже года три занимаюсь этим "мониторингом" и вижу, что ситуация, именно с фотографией, немного улучшается, выравнивается в том сегменте, где присутствуют Алматы, столица, крупные организации: бизнес переходит на цивилизованные рельсы. Но стоит выехать немного в глубинку, все заборы – "мои". Думаю, в регионах пока нет смысла что-то кому-то предъявлять: люди просто не поймут, о чём идёт речь.
В.Б.: После выигрыша в суде вы сталкивались с фактами воровства ваших фотографий?
М.З.: Да.
В.Б.: А вы приводили им в пример успешный процесс?
М.З.: Конечно.
В.Б.: И это действует?
М.З.: Нет. Есть люди упёртые, которые всеми силами...
В.Б.: "Припрёшь к стене – откажется".
М.З.: Судебные процессы ещё будут, это неизбежно.
В.Б.: Новые иски подавали?
М.З.: Я сейчас готовлюсь к одному процессу.
В.Б.: Обладая теперь опытом судебных побед, какие советы вы могли бы дать своим коллегам – жертвам виртуальных ограблений?
М.З.: Самое главное – не бояться отстаивать свои права. Если автор будет молчать, то будут молчать и все остальные. Если ему поровну, его это не колышет, он не может или не хочет доводить дело до логического финала, то за него никто это не сделает.
В.Б.: А на мой взгляд, здесь пустующая ниша для юридического бизнеса, для адвокатов – могли бы иски пачками подавать, в массовом порядке, и на процентах с компенсаций бы обогатились.
М.З.: К сожалению, с теми юристами, с которыми я сталкивался, не дошло до конкретного результата: никто не хотел готовить кипу документов и ходить по судам. Реальную юридическую поддержку мне оказала лишь президент благотворительного фонда "Страна чудес" Галина Петровна Толок.
В.Б.: Мда, а мне казалось, что дела по нарушениям авторских прав могли бы стать трендом.
М.З.: Видимо, общество для этого не созрело, раз даже юристы к такому не готовы.
Окончание следует
