"Ястребы во власти" победили
– Джохар, почему вы возмущены приговором? Ведь наша Конституция предусматривает за терроризм, сопряжённый с гибелью людей (а Кулекбаева судили по этой статье), наказание в виде смертной казни. Суд действовал в рамках своих полномочий и согласно закону, не так ли?
– Да, Уголовный кодекс и Конституция дозволяют смертную казнь за такие преступления, но было ли доказано, что Кулекбаев совершил именно теракт? Даже государственное обвинение не отрицает того факта, что Кулекбаев действовал из мести сотрудникам правоохранительных органов. Пытался ли он при этом добиться устрашения общества? Хотел ли он как-то воздействовать на органы государственной власти с целью принятия ими каких-то решений в свою пользу? Мы этого не услышали.
– Вы считаете, что он не добился устрашения общества? Ведь был объявлен "красный" уровень террористической опасности, и люди не выходили на улицу…
– Здесь, конечно, невозможно отрицать, что народ сильно испугался в тот день. Но точно такое же устрашение происходит и при побеге рецидивиста из тюрьмы, и если в районе появится насильник-педофил, и если происходит вооружённый разбой, скажем, в банке – уже люди боятся. Но есть ли умысел у таких людей добиться всеобщего страха? Нет. Они выполняют свои цели. Может быть, Кулекбаев тоже пытался отомстить полиции за личное, не преследуя желания напугать людей и тем более добиться от государства выполнения каких-то своих условий? Но этого не смогли донести ни прокуратура, ни суд. Так что какие есть у них доказательства, что произошёл именно акт терроризма, а не убийство из мести?
– И тогда, следуя вашей логике, из той же мести полицейские его подвели к "расстрельной" статье, а прокуратура и суд с этим согласились? Это тоже месть?
– Именно. Это месть и устрашение со стороны государства, в первую очередь – от силового блока. Сегодня мы можем констатировать, что "ястребы во власти" победили. И это поражение всего общества!
От кого обороняется полиция?
– После нападения Кулекбаева на УВД мы видим, что вокруг всех подразделений полиции возвели высокие заборы, организовали дополнительные КПП, выставили вооружённые наряды. Нужны ли такие меры безопасности? Неужели наша полиция настолько уязвима?
– Я не понимаю этого всего. Я боюсь, что этим полиция противопоставляет себя не только таким как Кулекбаев, но и всему населению. Они огораживаются-то от нас, простых граждан, которых призваны защищать. К примеру, я потерпевший, пришёл с заявлением в полицию, что я в первую очередь вижу? Не кого-то сострадающего и желающего мне помочь, а высокий забор, там автоматчик, через которого я пройти должен. И это целая проблема. В лучшем случае, если я пройду, у меня на входе почему-то должны отобрать мобильный телефон, и я потеряю связь, хотя меня люди могут потерять, родные ждут от меня информации… Дальше я буду долбиться в дежурную часть в попытках найти там кого-то, кто примет у меня заявление. Я элементарно не могу дойти до канцелярии.
В общем, они всё больше и больше от населения ограждаются. И ничего хорошего это не принесёт. Они не те уроки извлекают из этого нападения. Вместо того чтобы провести какую-то структурную реформу в правоохранительных органах, они идут по линии дальнейшего огораживания и ещё большей закрытости от народа. Разумеется, это не выход.
"Пусть чиновники примерят смертную казнь на себя"
– С 2004 года у нас в стране введён бессрочный мораторий на смертную казнь, и суды не выносили таких приговоров. Как вы считаете, сегодня зачем это было сделано?
– Тут надо отметить, что мораторий никак на судей не распространяется, никакого для них значения он не имеет. Он действует только на исполнение приговора. А судья, когда выносит приговор, мораторием никак не связан, его даже не должно заботить, будет ли исполнен этот смертный приговор завтра или нет. Он просто должен для себя решить – готов ли он лишить жизни этого человека или нет.
– Получается, судья Болатов готов взять на себя такую ответственность… Но ведь этого требовали родственники погибших, такое наказание просил назначить прокурор, да и сам подсудимый сказал, что ему всё равно…
– Родственников как раз таки можно понять, они все на эмоциях, они потеряли кормильцев, близких и любимых людей. Очень часто я слышу, что вернуть смертную казнь просят и для педофилов, но это нелепо обсуждать, потому что даже Конституция запрещает такое. Давайте тогда будем требовать смертную казнь и для коррупционеров, как это делается в Китае. Пусть чиновники примерят на себя эту смертную казнь! Ведь у нас в стране не всё в порядке с коррупцией и с авторитетом государственной власти. Но это, конечно, надо лечить иными методами, а не смертной казнью.
Народ гуманнее не стал, он просто не верит в правосудие
– Конечно, сторонников смертной казни в обществе мы наблюдаем, особенно когда рассматриваются резонансные дела. Некоторые требуют едва ли не публичного расстрела, забывая, что преступником объявить человека может только суд, да и то не всегда. Но гораздо больше тех, кто выступает за её полную отмену. И вы, кажется, один из них?
– Да, я за полную отмену смертной казни как в мирное, так и в военное время, и хочу, чтобы это было прописано на уровне Конституции. В первую очередь, это негуманно, и государство не должно уподобляться убийце и лишать человека жизни. Во-вторых, меня это и радует, и смущает, – в обществе прибавляется колоссальное количество противников смертной казни из-за опасения судебных ошибок. Мы наблюдаем не столько всплеск гуманности среди населения, как тотальный просто кризис доверия. Люди уже не верят ни судебной, ни правоохранительной системе.
Ну и третий момент – это опыт развитых и цивилизованных стран. В принципе, не только их, а всего мирового сообщества. Это последовательный тренд исторического развития, что все страны отменяют смертную казнь, сокращают её применение. К этому нас и международное сообщество призывает. В последних заключительных рекомендациях в адрес Республики Казахстан Комитет по правам человека ООН настойчиво рекомендует полностью отменить смертную казнь.
И сегодняшним приговором мы, в принципе, противоречим политике, которая осуществлялась до последних дней. На сегодняшний день мы с Беларусью – две единственные страны в Европе, кто на практике применяет смертную казнь. Сегодня мы вошли в этот список вместе с белорусами.
"Одобрено и согласовано"
– Что теперь будет с Кулекбаевым? Ведь смертные приговоры у нас в стране пока не исполняются. Можно ли предположить, что государственный обвинитель затребовал высшую меру, чтобы добиться для подсудимого пожизненного лишения свободы, которое исключает возможность условно-досрочного освобождения?
– Я никак не могу назвать смертную казнь "мёртвой" мерой. Это, скорее, "спящая" мера. В любой день, в любой момент Президент может отменить этот мораторий, и по истечении года она может быть приведена в исполнение путём расстрела. А в течение года ему даётся право обратиться в Верховный суд и с ходатайством о помиловании – требование Уголовного кодекса. Он имеет право обратиться к Президенту за помилованием, но я думаю, что приговор – одобренный и согласованный, что называется, и я сильно сомневаюсь, что он будет изменён, смягчён в вышестоящих инстанциях. И Кулекбаев будет нашим единственным смертником за долгие годы и будет содержаться в учреждении в полной безопасности, пока действует мораторий.
