Диляра Кайдарова, глава института онкологии: Когда я начала бороться с коррупцией, многим врачам это не понравилось

Пока онкобольные пациенты проходят через тяжёлые процедуры, борются с депрессией и пытаются выжить, в медицинском мире пытаются справиться с коррупцией. Главный онколог страны Диляра Кайдарова в откровенном интервью рассказала, как, придя в Казахский институт онкологии и радиологии, обнаружила, что врачи спекулируют, продавая импланты и как оборудование института некоторые сотрудники использовали ради наживы.

Доктор медицинских наук, академик Национальной академии наук (НАН РК) говорит о том, в чём она видит причины того, что тяжело больные пациенты стоят в очередях, становятся жертвами вымогательства и обращаются к врачам с уже запущенными онкологическими заболеваниями. Диляра Кайдарова рассказала, как пытается решить эти проблемы, возглавляя КазНИИОиР.

– После того, как в мае 2016 года вы возглавили КазНИИОиР, на вас было много нападок в прессе, писали о том, что вы назначаете "своих" врачей без квалификации, к примеру. Как вы к этому относитесь?

– Я возглавила КазНИИОиР менее двух лет назад. За это время мне действительно пришлось бороться с некоторыми проблемами, которые к моменту моего прихода назрели. Такими, как вымогательство, например. Естественно, я начала с этим разбираться. Было проведено много аудиторских проверок для того, чтобы привести клинику в нормальное состояние. Были вопросы по исчезновению некоторой аппаратуры. Началось всё с больших проблем, но я их решила. Некоторым сотрудникам незаконно занижены заработные платы. Мы увеличили заработную плату нашим врачам, медсёстрам, санитаркам. Также мы разобрались с платными услугами. Потому что на нашей аппаратуре подпольно оказывали услуги. Некоторые сотрудники использовали биопсийные шприцы, которые принадлежат государству. Стоимость одного шприца 15 000 тенге. Пациентам делали биопсию, брали деньги, а в кассу их не сдавали. Всё это попадало в их карман. Конечно, когда я начала бороться с коррупцией, многим врачам это не понравилось. Нападки начались с этого.

– В интервью Informburo.kz бывшая заведующая отделением маммологии КазНИИОиР говорила о том, что в Казахстане есть врачи, которые за бесплатные операции берут по пять тысяч долларов. Это правда?

– Я собрала по этому поводу собрание. Все эти моменты будут выясняться. И если какие-то факты будут выявлены, будут приняты меры. Непримиримая борьба с коррупцией продолжится. Смысл в том, чтобы честно зарабатывать деньги, а не в карман к себе складывать. Когда мы выяснили, что в некоторых отделениях младший медперсонал вымогал деньги, мы с ним провели работу и расстались. Потому что или вы работаете и помогаете людям, или будете уволены. Чтобы не брали деньги с пациентов, младшему персоналу мы в два раза повысили зарплату, снизилась текучка кадров. Некоторые врачи у нас теперь уже под миллион тенге получают. Зачем им теперь, извините меня, вымогать, если они нормально зарабатывают. Первые дни, когда я только пришла на эту работу, я не могла понять, почему они по 20 заявлений об уходе в день приносят. Потом выяснилось, что у санитарок некоторых была зарплата 27 тысяч тенге, у меня был просто шок. Сейчас ситуация улучшилась. Мы освободили недобросовестных сотрудников от должностей, сделали ротацию медсестёр, потому что некоторые из них целыми днями ничего не делали. И в бухгалтерской службе, и у экономистов были выявлены различные факты. Приезжала комиссия, мы также решили этот вопрос. Позже выяснилось, что в больнице производилась продажа имплантов груди, притом что они у нас предоставляются бесплатно. Я сначала не могла понять, почему импланты у нас лежат нетронутые? А оказалось, что их покупали с фирмы.

– В негативно окрашенных публикациях о вас упоминалось, что вы стали академиком, при этом не имея учеников. Что вы скажете по этому поводу?

– Я была членом-корреспондентом Национальной академии наук с 2012 года. До этого я получила докторскую, а потом меня выдвинули на академика. Все протоколы заседания академии наук сохранены. 110 академиков голосуют за то, чтобы выдвинуть кого-то на звание академика. До этого заседает комиссия. Если бы у меня не было никаких заслуг перед, едва ли они стали бы меня выдвигать. 15 человек претендовали на это место, но ведь прошла я. У меня есть исследовательские работы, которые в журнале The Lancet были опубликованы. Никто из казахстанских медиков в этом журнале не печатался до этого. Я получила международную награду Science awards как самый цитируемый учёный. Говорить, что у меня нет учеников, – это тоже смешно. Я 25 лет проработала в онкологии, ни одного нарекания в мой адрес не было.

– Бывает так что люди приходят и пытаются с вами договориться?

– Нет, мне никто не предлагал. Я просто знаю, что это пациент и ему надо помочь получить квоту. Может быть, наше коррупционное действие в том, что мы административные квоты помогаем получить пациентам. Приехал человек в тяжёлом состоянии из Атырау, ну куда его? Конечно, я прошу, чтобы ему дали административную квоту, чтобы он не страдал. Естественно, мы не занимаемся продажей квот.

– Нового руководителя маммологического отделения КазНИИОиР судили за удаление молочной железы, в которой была не раковая опухоль, а аденома. Ей удалось доказать свою невиновность на апелляции. Не опасались ли вы тем не менее брать её на работу?

– Этот человек доктор медицинских наук. Она работала здесь ранее. Она профессионально подкована. Никаких претензий к ней нет. Ошибка произошла, но она произошла по вине лаборатории. Мы разбирали этот случай, очень долго изучали материалы. От гистологов тоже очень много зависит. Гистолог поставил диагноз "рак", разумеется, пациентку прооперировали. А потом выясняется, что рака нет. Конечно, никто не хотел никому удалять грудь просто так. Сам процесс диагностирования довольно чёткий. Без гистологического заключения ничего не делается. Врач не виноват, если ему пришёл результат гистологии.

Читайте также:
Как конфликт в Институте онкологии и радиологии характеризует казахстанскую медицину

– Насколько в онкологической сфере Казахстана распространены случаи, когда ставятся неправильные диагнозы. И в чём причина этого?

– Это большая проблема. Причины – отсутствие оснащения и кадровый потенциал патоморфологической службы. Мы сейчас поднимаем этот вопрос. Представляете, в каждом онкодиспансере в РК – только один гистолог. Аппаратуру мы за полтора года закупили в диспансеры, слава богу. Но профессия гистолога всё ещё не очень востребована, непопулярна. Мы провели множество мастер-классов. Сейчас мы создаём единую онлайн-сеть по всем больницам, чтобы одни и те же клетки могли с помощью современных технологи одновременно четыре онкодиспансера посмотреть. Потому что один гистолог может ошибиться, но четверо точно ничего не упустят. Всё это мы делаем в рамках программы цифровизации страны, о которой говорил наш Президент.

– Как вы боретесь с проблемой очередей в онкодиспансерах?

– Очереди в поликлиниках – это, прежде всего, результат неправильного менеджмента. Мы сейчас организовываем работу так, чтобы человек зашёл в одно здание и сдал все анализы сразу. Чтобы не ходил полгода по разным больницам. Работу консультантов мы расписали по часам буквально. Пытаемся это внедрить во всех онкологических диспансерах.

– Какие проблемы вызывает недофинансирование онкологии в РК?

– Да, проблема есть, министр в курсе. Мы составили перспективный план развития на пять лет, туда мы включили все необходимые меры. Важно не только оснащение онкодиспансеров, но и оснащение поликлиник. Там должны быть маммографы, рентген-аппараты, УЗИ. Чтобы человек пришёл в поликлинику в Аркалыке и обследовался там, а не ехал в Костанай за 700 километров с кровохарканьем обследоваться, потому что в поликлинике нет оборудования. Эта проблема – везде. Поликлиники надо оснастить. Нужны аппараты МРТ, также стране нужно оборудование для ПЭТ (позитронно-эмиссионная томография. – Авт.). У нас их всего два на всю страну. Мы поставим ещё один такой аппарат в феврале в Алматы. Кадров у нас тоже мало. Мы попросили, чтобы на 50 тысяч городского и 80 тысяч сельского населения приходился хотя бы один районный онколог, который как раз следил бы за скринингами, выдавал бы лекарства. Сейчас же очень мало онкологов. 40 % – это совместители. Он, например, хирург и по совместительству онколог. Важна подготовка кадров, также техническое оснащение для первичной медицинской помощи.

– Какие виды рака наиболее распространены в РК?

– Среди женщин по-прежнему на первом месте рак молочной железы. Среди мужчин – рак лёгких. На втором месте для всех – колоректальный рак и рак желудка. За последние 20 лет наблюдается стабильное снижение смертности от рака. Но, что нас беспокоит, это то, что только 23 процента пациентов приходит с ранней стадией онкологии. Чаще, к сожалению, приходят с запущенной стадией. Рак ведь коварен тем, что он не болит. И подаёт признаки тогда, когда идёт вторая стадия: кровотечения, боли и так далее. Вся медицина мира направлена на профилактику, раннюю диагностику и скрининг. Недавно у нас был случай. Мать привела сына, ему 22 года, у него врождённый крипторхизм, попросту говоря, тестикула не опустилась в мошонку. Странно, мягко говоря, что, зная о том, что у мальчика не опустилось яичко, мама не обратилась к врачам, когда он был маленький. Досидели до 22 лет, теперь у парня рак с метастазами. К счастью, у нас есть программа по сохранению фертильности онкобольных. Мы договорились с Институтом репродукции человека, что парень сдаст сперму, только после этого будет операция проводиться. Впоследствии он сможет иметь детей. Для женщин у нас такая же программа, им бесплатно замораживают яичник. Они хранятся в Институте репродукции, и затем, после выздоровления, яичник подсаживается для оплодотворения.

– Насколько доступен для простого населения сегодня чек-ап? Реально ли бесплатно или за небольшие деньги проверить свой организм?

– Многие диагностические процедуры сегодня бесплатны. Есть возрастные программы, есть бесплатный объём медицинской помощи. На самом деле сегодня даже дорогостоящие процедуры, если они показаны пациенту, должны быть бесплатными. Если УЗИ что-то показало и ему нужно КТ или МРТ, ему должны это сделать бесплатно раз в год. Поликлиники сейчас подписывают договоры с клиниками, пациенты не должны платить за эти процедуры. Все пациенты должны знать свои права, к сожалению, не все их знают. Но, естественно, если вы придёте на МРТ, там будет очередь. И некоторые говорят: "Ой, мы не хотим ждать". И идут в частную клинику, где его обслужат платно. На самом деле, проблема очередей – это вопрос менеджмента и дисциплины. Вот в Канаде человеку скажут, что вы 31 декабря в 12 часов ночи должны прийти на осмотр, он придёт – всё чётко. А у нас люди недисциплинированны. Также важно правильно организовать скрининговые кабинеты. Важно правильно организовать менеджмент.